Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

полагаться на доклады Гао Чэндао. Его полномочия были схожими с теми, которыми был наделен Цуй Жусу, но среди всех придворных чиновников Юйвэнь Ху побаивался и одновременно обожал именно этого старика.

– Ваш покорный слуга слышал, что его величество испытывает недомогание, а потому прибыл навестить вас. Настоятельно прошу вас следить за собой, помнить о значимости правительственной работы и не забывать думать о простом народе, – громким голосом произнес белобородый Гао Чэндао, со строгим и величественным видом опустившись на колени.

От услышанного Юйвэнь Ху бросило в жар. Ну и зануда же этот старик, он-то всего лишь выпил пару кубков вина да провел несколько ночей с красавицами, а этот его поучает! Однако Юйвэнь Ху не посмел возразить и, поразмыслив, осознал, что и впрямь давно уже не бывал во Дворце Благополучия, не уделял внимания государственным вопросам.

– Глава канцелярии Гао, ваши слова справедливы, я действительно отошел от управления страной. Тем не менее я и в гареме сумел разрешить важный вопрос. От служителя канцелярии Цуя пришла победная весть – остров Шэдао взят.

Этот самонадеянный и сующий нос не в свое дело старик уже начал вызывать у Юйвэнь Ху неприязнь и желание отдалиться. Он вспомнил, что Гао Чэндао был близок с Мужун Синем, и хотя глава канцелярии никогда не ладил с Цао Гуем, император решил, что с ним все равно следует быть осторожным.

– Ваше величество, простой народ не тревожится о грядущем, он страдает от бедствий в данную минуту, и это под вашим руководством! Ваш слуга полагает, что ради простого народа и ради вашей доброй славы на тысячи лет необходимо окончательно сжечь Малую Башню Искушений. Она излишне роскошна, а ее строительство дорого обошлось казне, это может вызвать негодование среди населения. Если не сжечь ее, мы не сможем унять злые языки. – От волнения у Гао Чэндао перехватило дыхание.

Упоминанием о Малой Башне Искушений он задел Юйвэнь Ху за живое. Расследование инцидента с пожаром так и не было завершено. Императора не волновали десять с лишним жизней, которые унесло пламя, он жалел, что так и не успел опробовать «Кресло удовольствия», созданное Во Фоцзы, – оно тоже сгорело. Император надеялся дознаться до правды и восстановить первоначальный облик Башни.

– Я уже назначил главу уезда Чжэньчуаня Чжэн Цецзуна расследовать это дело. Нельзя же устраивать очередной пожар, не разобравшись в причинах предыдущего. – Гнев Юйвэнь Ху только нарастал – старик получил влиятельный пост и теперь позволял себе слишком много, забывая обо всех приличиях.

– Ваш слуга беспокоится, что, даже если причина будет выяснена, чем обернется подобная ситуация? Малая Башня Искушений все соки из народа вытянула, если ее не спалить, людские сердца ничем другим успокоить не удастся. – Взгляд Гао Чэндао непоколебимо блестел, а лицо оставалось суровым – он не собирался сдаваться.

Юйвэнь Ху больше всего не любил, когда его принуждали к чему-либо, особенно если это делал кто-то из высокопоставленных и властных старых чиновников. Жизнь императора далеко не свободная – только распробовал вкус удовольствий, предоставляемых по первому слову, как уже оказался связанным.

– Оставьте эту болтовню. Пока пожар в Малой Башне Искушений не будет расследован, даже не заговаривайте о том, чтобы сжечь ее! А теперь прочь, меня другие дела ждут, – непреклонно произнес Юйвэнь Ху, в гневе хлопнув рукой по спинке стула.

Авторитет императора неприкосновенен.

– Ваше величество, если вы не соглашаетесь издать приказ о сожжении Малой Башни Искушений, то ваш покорный слуга вместе с придворными министрами подаст коллективное прошение, чтобы вы приняли верное решение! – не заботясь о сохранении репутации императора и не обращая внимания на его мнение, заявил Гао Чэндао и, взмахнув от досады рукавами, вышел из покоев, не оборачиваясь.

– Мерзкий старикашка! Однажды я заставлю тебя валяться у меня в ногах, моля о пощаде, посмотрим, куда твое высокомерие тогда денется! – От злости Юйвэнь Ху заскрежетал зубами.

Тут он почувствовал, будто в груди образовался затор, на него накатил приступ сильнейшего кашля, лицо покраснело, а шея вздулась от напряжения.

– Ваше величество, умерьте гнев, он просто бестолковый, никуда не годный слуга, а потому не стоит того, чтобы вы сердились из-за него. Подумайте о своем здоровье, оно важнее! – поспешил к нему Ло Шэньли и принялся успокаивать, слегка похлопывая правителя по спине.

– Здоровье государя ценнее всего! – кладя земные поклоны, запричитали Цинь Хуа, Чжуан Юньдуань и возглавляемая ими толпа придворных служанок.

Юйвэнь Ху вспылил не на шутку. Ничего не говоря, он мрачно вцепился в спинку стула, оторвал кусок узорчатой атласной обшивки, изодрал его и подкинул клочки в воздух, дав волю гневу.

– Ваше величество, Ведомство придворного гардероба прислало осенние наряды для наложницы Цинь, позволите им войти? – выступила вперед одна из служанок.

– Принеси их сюда и помоги наложнице Цинь примерить. Смотреть на красавицу в новой одежде намного приятнее, чем спорить с коварным старикашкой о необходимости сжечь Башню. – Гнев Юйвэнь Ху понемногу утих.

Он приказал Ло Шэньли помочь ему усесться на постели. Чжуан Юньдуань вывела Цинь Хуа в центр зала, пока служанки одна за одной входили внутрь, неся новые платья.

– Ваше величество, прибыли люди из Ведомства придворной кухни, спрашивают, куда подавать обед.

– Пусть подадут во Дворец Белоснежных Цветов. Я отдохну здесь после еды, а затем вызовите Чжэн Цецзуна ко мне. – Юйвэнь Ху, словно не замечая преклоненных на полу служанок, повернулся к Ло Шэньли и отдал ему распоряжение.

На нефритовые ступени перед дворцом упали первые полуденные лучи, время протекло незаметно.

Получив приказ, Ло Шэньли удалился, а Юйвэнь Ху выгнал всю свиту, желая полюбоваться Цинь Хуа в новых нарядах, чтобы развеять тоску.

Изящный силуэт Цинь Хуа смутно проступал сквозь шелковую ширму, расшитую птицами, склонившимися перед фениксом. Она еще не успела показаться, как налетел ветерок. Юйвэнь Ху, пьяный от восторга, сделал глубокий вдох и почувствовал едва различимый чудесный аромат. То был запах ее тела. Он вдохнул еще глубже – ему казалось, будто в его носу распустились десятки тысяч гардений и это их аромат он сейчас ощущает.

Основным цветом нового платья Цинь Хуа был серебристо-белый, напоминавший лунный свет, по ночам обволакивающий все сущее. Под грудью и на спине золотыми нитями были вышиты узоры из пионов сорта «Бирюзы семейства Оу». Осиную талию окаймлял пояс, подчеркивавший соблазнительные изгибы тела и очертания пышной белой и нежной груди. Серебристо-белый подол юбки с узором из лотосов струился по полу, каждый шаг открывал взору вышитые зеленые пионы и лобелии, скрывавшиеся в складках полупрозрачной ткани, за которыми смутно виднелся силуэт стройных и длинных ножек.