Вердикт - Джон Гришэм

Единственный имевшийся в досье снимок молодогочеловека был сделан с далекого расстояния в момент, когда тот ехал на работу насвоем горном велосипеде. Ланкастер был в бейсболке и темных очках, у него былидлинные волосы и густая борода. Одна из женщин-агентов Нассмена поболтала сЛанкастером, прикинувшись покупательницей, и доложила, что он был в линялыхджинсах, шерстяных носках, фланелевой рубашке с шарфом. Волосы туго затянуты в“конский хвостик”, спрятанный под воротник. Юноша оказался вежливым, нонеразговорчивым.

Ланкастеру не повезло при раздаче номеров,однако он прошел два первых тура, но когда жюри было укомплектовано, до негооставалось еще четыре ряда.

Тогда досье на него было тут же закрыто.

Теперь его открыли снова. За истекшие суткиудалось выяснить, что через месяц после окончания суда Дэвид Ланкастер простоисчез из Аллентауна. Его корейский квартирный хозяин ничего о нем не знал.Хозяин магазина видеотехники сообщил, что Ланкастер просто в один прекрасныйдень не вышел на работу и больше о нем никто никогда не слышал. А кроме них, вгороде не нашлось ни одного человека, который вообще помнил бы о существованииЛанкастера. Люди Фитча продолжали проверку, хотя особых находок никто неожидал. Ланкастер все еще числился в избирательных списках, но их, по словамокружного чиновника-регистратора, никто не пересматривал лет пять.

В среду к вечеру Фитч был почти уверен, чтоДэвид Ланкастер и Николас Истер — одно и то же лицо.

Утром в четверг Нассмен получил из своегоофиса в Чикаго две огромные коробки, в которых содержались досье на присяжных,баллотировавшихся в жюри на процессе Глейвина в Броукен-Эрроу, штат Оклахома,два года назад. Дело Глейвина против “Трелко” вылилось тогда в громкий судебныйскандал. Фитч обеспечил требуемый вердикт задолго до того, как адвокатызакончили свои препирательства. В ночь с четверга на пятницу Нассмен совсем неспал — изучал досье присяжных, из которых выбирали жюри на процессе Глейвина.

Среди них фигурировал некий белый молодойчеловек по имени Перри Хирш, которому в то время было двадцать пять лет,предположительно родившийся в Сент-Луисе, дата рождения была в конце концовпризнана вымышленной. Хирш сообщил, что работает на электроламповом заводе, апо выходным развозит пиццу по заказу. Не женат, католик, студент, временнооставивший занятия, никогда прежде не исполнял обязанностей присяжного. Все этисведения содержались в краткой анкете, которую адвокатам раздали перед началомпроцесса. В избирательной комиссии зарегистрирован за четыре месяца до началасуда, предположительно живет с тетушкой в автофургоне-прицепе на специальнойстоянке. Он был одним из двухсот человек, откликнувшихся на вызов в суд вкачестве кандидатов в присяжные.

Имелось два снимка Хирша. На одном он, в яркойсине-красной фирменной рубашке и бейсболке пиццерии “Риццо”, с бородой и вочках с металлической оправой, тащил стопку коробок пиццы к своей машине —потрепанному “пинто”. На другом — стоял возле фургона, в которомпредположительно жил, но лица его почти не было видно.

Хирш чуть было не прошел в жюри, но былотведен обвинением по неясным причинам. Очевидно, он покинул город вскоре послеокончания процесса. На электроламповом заводе, где он якобы работал, числилсямолодой человек его возраста по имени Терри Херц. Никакого Перри Хирша там незнали.

Фитч заплатил местному сыщику, чтобы онраскопал все, что возможно. Безымянную тетушку найти не удалось, и никакихзаписей в конторе стоянки автофургонов обнаружено не было. В “Риццо” никто непомнил никакого Перри Хирша.

Теперь Фитч с Пэнгом и Нассменом сидели втемноте, уставившись на экран. Фотографии Хирша, Ланкастера и Истера былиувеличены и доведены до максимальной резкости. Истер, разумеется, был теперьгладко выбрит. Снимок сделан во время работы, поэтому никаких очков, никакогоголовного убора.

На всех трех фотографиях было одно и то желицо.

Эксперт-графолог Нассмена прибыл в пятницу кобеду. Он прилетел из округа Колумбия на самолете “Пинекса”. Ему понадобилосьменьше получаса, чтобы сделать вывод. Единственными образцами почерка, которымиони располагали, были заполненные от руки карточки с процессов “Симмино” и Вудаи короткая анкета с процесса Глейвина. Этого оказалось более чем достаточно.Эксперт не сомневался, что Перри Хирш и Дэвид Ланкастер — одно и то же лицо.Почерк Истера значительно отличался от почерка Ланкастера, но, стремясь уйти отсходства с рукой Хирша, Истер все же сделал ошибку. Старательность, с какой онвыводил печатные буквы, явно указывала на то, что он хотел скрыть сходство спредыдущими двумя почерками, и он неплохо потрудился, выработав совершенноновый стиль письма, который было бы невозможно связать с прежними. Ошибкой былаподпись, поставленная Истером в нижней части листа. Низкая перекладинка в буквеt, слегка загнутая вниз слева направо, выдавала его. Неряшливая скорописьХирша, без сомнения, должна была свидетельствовать о невысоком образовании.Буква t в названии предполагаемого места рождения Хирша — Сент-Луисе — была идентичнабукве t в подписи Истера, хотя неспециалисту они могли бы показаться совершенноразными.

Эксперт решительно объявил:

— Хирш и Ланкастер — одно и то же лицо. Хирш иИстер — одно и то же лицо. Таким образом, Ланкастер и Истер тоже должны бытьодним и тем же лицом.

— Итак, все трое — это один человек, —медленно заключил Фитч.

— Совершенно верно. И очень, очень сообразительный.Графолог отбыл. Фитч вернулся в свою контору, где его ждали Пэнг и Конрад,чтобы работать всю вторую половину дня и весь вечер пятницы. И в Аллентауне, ив Броукен Эрроу люди Фитча рыли землю, не скупясь на затраты, чтобы раздобытьсписки сотрудников и налоговые документы на Хирша и Ланкастера.

— Вы когда-нибудь видели человека, охотящегосяна суд? — спросил Конрад.

— Никогда, — проворчал в ответ Фитч.

* * *

Правила супружеских визитов были просты. Попятницам с семи до девяти вечера каждый присяжный мог принимать у себя супруга(супругу), приятеля (приятельницу) или кого угодно другого. Гости моглиприходить и уходить в любое время в этом промежутке, но сначала каждый из нихбыл обязан отметиться у Лу Дэлл, которая мерила их взглядом так, словно от нее,и только от нее, зависело, разрешить или не разрешить им то, чем они собиралисьзаняться.

Первым точно в семь появился Деррик Мейплз,красавец приятель юной Энджел Уиз. Лу Дэлл записала его имя и, указав пальцемна коридор, объявила:

— Комната пятьдесят пять.

До девяти часов, когда Деррик вышел подышатьвоздухом, его никто больше не видел.