Вердикт - Джон Гришэм

— Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, — каксумел холодно ответил Хоппи.

— Если я захочу, чтобы этот план былутвержден, все пройдет как по маслу. Если не захочу, можете считать, что планнакрылся.

Хоппи лишь кивал.

Джимми Халу хотелось узнать, кто еще изместного начальства вовлечен в этот проект, кому что известно, насколькозасекречен пока план.

— Кроме меня, больше никто, — ответил Хоппи.

— Ваш клиент занимается игорным бизнесом?

— Нет. Но они из Вегаса. Они знают, какделаются дела на местном уровне. И они заинтересованы в том, чтобы начать какможно скорее.

“Вегас” был здесь ключевым словом, и ДжиммиХал заглотил наживку. Он обвел взглядом обшарпанный маленький кабинет, которыйбыл скудно, по-спартански обставлен и нес на себе печать определеннойневинности: едва ли здесь делались крупные дела и вряд ли их можно было здесьожидать. Моук предварительно позвонил двум своим друзьям из Билокси, и обаподтвердили, что мистер Дапри — простодушный человек, который на Рождествоторгует в Ротари-клубе фруктовыми пирожными. У него большая семья, и до сих порон успешно избегал каких бы то ни было сомнительных сделок. В большую коммерциюон вообще не лезет. Поэтому законно возникал вопрос: почему те, кто стоят заСтиллуотерским проектом, выбрали в компаньоны такое “домашнее” предприятие, какагентство Дапри?

Однако Моук решил не задавать этого вопроса.Вместо этого он сказал:

— Вы знаете, мой сын — прекрасный консультантпо подобного рода проектам.

— Да? Не знал. Мой клиент с радостью будетсотрудничать с вашим сыном.

— Он живет на другом конце залива, вСент-Луисе.

— Я могу ему позвонить.

— Не надо, я сам.

У Рэнди Моука было два грузовика для перевозкигравия, но большую часть времени он проводил, предлагая в аренду рыболовецкиесуда для морских чартеров. Через два месяца после окончания школы его впервыеосудили за наркотики.

Хоппи торопился. Рингволд настаивал, чтобы ондожал Моука во время первой же встречи. Если не договориться с ним сразу, онвернется в округ Хэнкок и начнет болтать о проекте.

— Мой клиент заинтересован в том, чтобыопределить гонорар до начала покупки земли. Сколько запросит ваш сын за своиуслуги?

— Сто тысяч.

У Хоппи не дрогнул ни один мускул, и ониспытал гордость оттого, что сумел сохранить хладнокровие. Рингволд предсказал,что размер вымогательства окажется в пределах от ста до двухсот тысяч. “KLX” срадостью заплатит такую сумму. Откровенно говоря, по сравнению со ставками,принятыми в Нью-Джерси, это недорого.

— Понимаю. Это возможно...

— Наличными.

— Мой клиент хотел бы это обсудить.

— Никаких обсуждений. Деньги вперед — илиничего не будет.

— Но мы можем быть уверены?

— Сто тысяч долларов сейчас, и проекту будетдан зеленый свет. Гарантирую. И ни одним пенни меньше, а то я зарублю его накорню. Мне достаточно сделать один звонок.

Удивительно, что в его интонации не было инамека на угрозу. Хоппи позднее рассказывал Рингволду, что Джимми Хал престоизлагал свои условия сделки, как если бы он продавал подержанные шины наблошином рынке.

— Мне нужно позвонить, — сказал Хоппи. —Посидите здесь немного. — Он прошел в переднюю комнату, которая, к счастью, всееще пустовала, и позвонил Рингволду, ждавшему в отеле у телефона. Импонадобилось всего несколько секунд на обсуждение, после чего Хоппи вернулся всвой кабинет. — Мой клиент согласен. — Он произнес это медленно и почувствовалсебя, как брокер, провернувший сделку, которая принесет миллионы. “KLX” с однойстороны, Моук — с другой, а Хоппи в середине, в самом центре огня, но абсолютноне причастный к грязной работе.

Джимми Хал расслабился и изобразил улыбку: —Когда?

— Я позвоню вам в понедельник.

В пятницу во второй половине дня Фитчигнорировал судебное заседание. У него были неотложные дела, касающиеся одногоиз присяжных. Вместе с Пэнгом и Карлом Нассменом он заперся в конференц-зале, иони битый час глазели на экран.

Идея принадлежала Фитчу, только ему одному.Это был выстрел в темноту, одна из самых диких его догадок, но он заплатил зато, чтобы сделать подкоп под скалу, которую пока никто, кроме него, не отыскал.Деньги позволяли ему покушаться даже на невозможное.

Четырьмя днями раньше он приказал Нассмену заночь доставить в Билокси полный комплект досье на всех кандидатов в присяжные,участвовавших в процессе по делу “Симмино”, который состоялся за год до того вАллентауне, штат Пенсильвания. Тогда присяжные в течение четырех недельвыслушивали свидетельские показания, после чего вынесли очереднойоправдательный вердикт. Жюри в Аллентауне выбирали из трехсот кандидатов. Срединих был молодой человек по имени Дэвид Ланкастер.

Досье на Ланкастера представляло собойтоненькую папочку. Он работал в магазине видеотехники и числился студентом. Жилон в квартире над захудалой корейской закусочной и ездил, судя по всему, навелосипеде. Никаких свидетельств о наличии другого средства передвижения неимелось, в анналах окружной полиции не осталось ни единой квитанции на это имяоб уплате штрафа водителем какой бы то ни было легковой или грузовой машины. Всводе данных Фитча о претендентах на роль присяжных значилось, что он родился вФиладельфии 8 мая 1967 года, хотя факт этот тогда проверен не был, ибо никто неувидел оснований заподозрить Ланкастера во лжи. Теперь люди Нассменаобнаружили, что была указана фиктивная дата рождения. Из информации Фитча такжеследовало, что Ланкастер никогда не был осужден, не исполнял обязанностейприсяжного в данном округе в течение предшествовавшего года, не имелмедицинских противопоказаний для исполнения этих обязанностей и был полномочнымизбирателем. В окружной избирательной комиссии он зарегистрировался за пятьмесяцев до начала процесса.

В досье Ланкастера, собственно, не было ничегостранного, кроме приложенной к нему докладной записки консультанта,сообщавшего, что, когда в первый день слушаний Ланкастер появился среди тех, изкого должны были выбирать жюри, секретарь суда объявил, что у него нет записи оего вызове. Однако Ланкастер предъявил повестку, которая была признанадействительной, и занял место среди претендентов. Консультант Нассмена сообщал,что, судя по всему, Ланкастеру очень хотелось стать присяжным.