Вердикт - Джон Гришэм

В пятницу утром “Уолл-стрит джорнэл” всюпервую полосу посвятила рассказу о Лоренсе Криглере и его состоявшемся накануневыступлении в суде. Эгнер Лейсон, не пропустивший с начала процесса ни единогослова, произнесенного в суде, честно описал то, что услышали члены жюри. Затемследовали его размышления о том, какое впечатление Криглер произвел наприсяжных. Во второй половине статьи Лейсон пытался сорвать маску с Криглера,приводя высказывания почтенных ветеранов “Конпэка”, когда-то называвшегося“Эллегени гроуэрз”. Разумеется, те страстно отрицали почти все, что сказалКриглер. Никаких никотиновых исследовании в компании в 30-е годы не велось, покрайней мере никому из ныне здравствующих сотрудников о них ничего не известно.Все это было так давно. Ни один человек из “Конпэка” в жизни не видел этойзлосчастной докладной. Скорее всего, это лишь игра криглеровского воображения.И тогда вовсе не было общим местом, что никотин вызывает привыкание. “Конпэк”не поддерживал искусственно высокий уровень никотина, равно как не занималсяэтим и никакой другой производитель сигарет. А прежде всего компания несогласна, она печатно еще раз это подтверждает, что никотин вызываетпривыкание.

“Пинекс” тоже произвел несколько анонимныхнеприцельных выстрелов по Криглеру. Криглер всегда был в компании чужаком. Онстроил из себя серьезного ученого, в то время как на самом деле был не болеечем простым инженером. Его работа над “Рейли-4” вызывает серьезные сомнения.Производство этого табачного листа оказалось несостоятельным. Смерть сестрытяжело повлияла на его работу и поведение. Он был скор на угрозы судебнымиисками. Во всех этих высказываниях содержался неприкрытый намек на то, что вдостигнутом тринадцать лет назад соглашении между ним и “Пинексом” компанияимела значительное преимущество.

Публикация привела к тому, что перед закрытиембиржи стоимость акций “Пинекса” снизилась до семидесяти пяти с половиной, акрупные пакеты упали на три пункта.

Судья Харкин прочел первую полосу “Джорнэл” зачас до прибытия жюри. Он позвонил Лу Дэлл в “Сиесту”, чтобы убедиться, чтоникто из присяжных не увидит этой газеты. Лу Дэлл заверила его, что имиполучены только местные ежедневные издания, и все они в соответствии с егоинструкциями были цензурованы. Ей даже доставляло удовольствие вырезать изгазет все, что касалось процесса. Иногда она вырезала и что-нибудь, не имевшеек нему отношения, просто забавы ради, чтобы присяжные поломали голову что жетам могло быть? Но узнать это им было неоткуда.

Хоппи Дапри спал мало. Вымыв посуду и пропылесосивдом, он проговорил с Милли по телефону почти час. У нее было хорошеенастроение.

В полночь он встал с постели и вышел накрыльцо, чтобы посидеть там и подумать о “KLX”, о Джимми Хале Моуке и обожидавшем его богатстве. Деньги они истратят на детей, это он решил, еще непокинув своего кабинета после встречи с Рингволдом. Больше никаких двухгодичныхколледжей с неполным курсом. Никакой почасовой работы. Они будут учиться влучших вузах. Хорошо бы купить дом побольше, потому что детям в этом тесновато.Им-то с Милли много не надо, у них запросы ограниченные.

И никаких долгов. После уплаты налогов онвложит деньги во взаимные фонды и недвижимость. Он мог бы купить кое-какиедомовладения для сдачи в аренду по твердым ценам. У него уже сейчас есть напримете с полдюжины.

Но необходимость вступать в переговоры сДжимми Халом Моуком не переставала тревожить его. Он никогда в жизни неучаствовал в делах, связанных со взятками, никогда, насколько ему известно,даже отдаленно не был связан ни с чем подобным. Его двоюродного брата,занимавшегося продажей подержанных машин, посадили на три года за то, что ондважды и трижды перезакладывал свою недвижимость. Он потерял семью, нанестравму детям.

Ближе к рассвету Хоппи странным образомуспокоился, вспомнив о репутации Джимми Хала Моука. Из коррупции этот человексделал своего рода искусство. Он стал весьма богат, имея очень скромнуюзарплату государственного служащего. И всем это было известно!

Конечно, Моук точно знал, как проворачиватьсделки, не рискуя быть пойманным. А ему, Хоппи, не придется иметь дело сденьгами, он даже не узнает наверняка, были ли они действительно переданыМоуку, и если были, то когда.

Он съел на завтрак кусок воздушного пирога ипришел к выводу, что риск минимален: он просто поговорит с Джимми Халом, предоставивтому направлять беседу. Джимми сам наверняка выйдет на тему денег, а он потомвсе передаст Рингволду. Хоппи разморозил колечки с корицей для детей, оставилим на кухонном столе деньги на обед и в восемь часов отправился к себе вконтору.

* * *

На следующий день после выступления Криглеразащита избрала более мягкий стиль поведения. Адвокатам защиты необходимо былопоказать, что они спокойны и их вовсе не нокаутировал тяжелый удар, нанесенныйнакануне обвинением. Все они надели более светлые костюмы — серые,бледно-голубые и даже цвета хаки. Суровый черный и темно-синий цвета исчезли, авместе с ними исчезло и хмурое выражение лиц, это уже не были люди,преисполненные чувства собственной важности. Как только открылась дверь и в нейпоявился первый присяжный, над столом защиты засияли белозубые широкие улыбки.Послышалось даже несколько смешков. Ну что за раскрепощенная компания!

Судья Харкин поздоровался, но мало кто изприсяжных ответил улыбкой. Наступила пятница, означавшая приближение выходных,которые им предстояло провести в своем карцере — в “Сиесте”. Было решено, чтоНиколас пошлет судье Харкину записку с просьбой рассмотреть вопрос о том, чтобысделать субботу рабочим днем. Присяжные предпочитали провести ее в суде,приближая день освобождения от бремени своих обязанностей, чем сидеть покомнатам, мучаясь бездельем и без конца прокручивая в голове одно и то же.

Большинство членов жюри заметило глупыеухмылки Кейбла и его компании. Заметили они и их летние костюмы, илегкомысленный вид, и оживленное перешептывание.

— Какого черта они так развеселились? —шепотом спросила, ни к кому не обращаясь, Лорин Дьюк, пока судья Харкин читалсвои традиционные вопросы.

— Они хотят, чтобы мы считали, будто они вседержат под своим контролем, — так же шепотом ответил Николас. — А вы простосмотрите на них без всякого выражения, и все.

Уэндел Pop встал и вызвал следующегосвидетеля.

— Доктор Роджер Банч, — торжественно произнесон, внимательно наблюдая, произведет ли имя впечатление на жюри.

Но была пятница, и присяжные никак непрореагировали.