Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс

об автограф-сессии в туре, посвященном изданию «Роковой музыки» в мягкой обложке. – Наверное, здесь подойдет что-нибудь вроде «дерзость» или, возможно, «высокомерие»… Работники стояли прямо у меня за спиной и обсуждали, как они устали и как их загоняли… Я почувствовал себя каким-то экспонатом… Магазин – в дерьмовый список».

Но по большей части он в этих отчетах открыто возмущался. Возмущался из-за неудобных столов и из-за магазинов, где покупателей заставляют ждать в очереди снаружи, на холоде, когда внутри достаточно места, и из-за отелей, где шланг пылесоса, видимо, не дотягивается до углов номера. Возмущался из-за магазинов, которые по-прежнему принимают предзаказы на автографы, несмотря на то, что Терри много лет повторял, что это попросту непрактичный расход его времени. Критиковал менеджеров в целом и персонал одного сетевого магазина в частности: «вальяжные маркетологи, которых слегка забавляют, но и утомляют всякие там популярные писатели в их магазинах».

Возмущался из-за черствых сэндвичей или – еще хуже – полного отсутствия черствых сэндвичей, из-за запаха из гостиничного чайника при кипячении. Возмущался из-за дешевых отелей – «лучше кого-нибудь убить, чем еще раз жить в таком месте», – и возмущался из-за дорогих: «слишком кичится своей шикарностью». А иногда возмущался из-за самой концепции отелей: «Типичный британский отель. Да, все настолько плохо». А уж персонал отелей… «Хрестоматийный образчик врожденного мрачного дискомфорта британских отелей с работниками, чей духовный дом – дешевый пансион Джонс, “уксус – доплата 5 пенсов”». О другом отеле: «Персонал надо сослать на курсы языка тела». О другом: «Помойка… персонал бестолковый даже по гостиничным меркам».

Возмущался из-за менеджеров книжных, которые с ним не разговаривали, и из-за менеджеров, которые разговаривали слишком много. «Управляющая была приятной, общительной и всего через три минуты поделилась, что не понимает мои книги. С чего она взяла, что это так важно? Кто знает?» В другом магазине «менеджер слонялся по залу, как заблудшая душа». В третьем «менеджер вел себя так, будто они меня наняли». И в целом: «Если еще хоть один менеджер скажет, какой был прекрасный день, когда приезжала “мисс Шик” и подписала пятую часть книг от того, что подписал я, я пристеплерю его прямо к его столу».

Возмущался из-за интервью, которые ставили в график без предупреждения, и возмущался из-за интервью, о которых договаривались заранее. «Ужинал и отдыхал в “Лэнгэм Хилтон” до передачи Ричарда Эллисона в 23:00. Как только он сказал: “Ну что ж… расскажите слушателям, что такое Плоский мир”, – я понял, что потратил вечер зря». После встречи с Шериданом Морли для «Артс Программ» на BBC Radio 2 Терри заключил: «Он, наверное, не прочел бы книгу, даже если бы ее напечатали на банкнотах, но 10 минут мы кое-как заполнили»14.

В мае 1997 года, во время тура, посвященного книге «Ноги из глины» (Feet of Clay), он возмущался, что его накормили «пирогом из воска», и что его подгоняли в «Джеррольдсе» – универмаге в моем родном городе Норидже, где очередь протянулась через весь зал, далеко за пределы книжного отдела. «Я еще не успел допить не самый лучший чай, как от меня уже требовали начать, “чтобы они не разбрелись – а то они уже в мужской одежде”». Терри отметил, что его «невежливо торопили приступить к автограф-сессии, пока очередь не дошла до женского нижнего белья»15.

Иногда он чувствовал недомогание, иногда – раздражение, иногда – и недомогание, и раздражение сразу, и тогда возмущался из-за этого тоже. «К сожалению, из-за чего-то – жары, салата на обед, вони подгорелого ковра, почему-то всегда пропитывающей “Уотерстоунс”, – у меня началась какая-то мигрень по всему телу. Но все же я, к своему удивлению, дотянул до конца и меня не стошнило».

И вот что главное: не так уж и много он просил. Джоан Коллинз, потрясенно узнал Терри из сплетен в одном книжном, требовала свежевыжатый апельсиновый сок в стакане на серебряном подносе и предпочитала, чтобы книги ей передавали стопками не больше четырех штук в каждой16. Ах да, и подписывала она их ровно 60 минут и ни минутой больше, после чего величественно вставала со стула и оставляла страждущих за спиной17. В этом контексте чашка чая, нормальный стул и стол, чтобы подписывать книги столько времени, сколько понадобится, кажутся чем-то почти банальным.

Но, пожалуй, в этом и суть. Именно этот контраст – между тем, как мало он просил, и тем, как редко это получал, – безжалостно мучил Терри, доводя его до все более и более высоких пиков пратчеттовского негодования с каждым новым годом и новым туром.

«Не было стола для автографов! – крайне изумленно написал он об одном магазине в 1995 году. – Только низкий книжный шкаф, за которым некуда было девать колени, пока я не попросил вынуть полку… Затем мне дали такой низкий стул, что я выглядел как карапуз за ужином со взрослыми». Унижения, которые ему приходилось терпеть из-за невозможности нормально сидеть в магазине, проходят через отчеты красной нитью, достигая апогея, пожалуй, в туре к выходу «Патриота» в 1997 году, когда Терри написал: «Чтобы хоть как-то примоститься за столом, пришлось широко раздвинуть ноги, будто старушке у моря, проветривающей свои юбки».

Поэтому, когда он гневно обрушивается на книжные магазины, это не рок-звезда злится, что ей не принесли миски с M&Ms, разложенными по цветам; это злится обычный человек, который провел в дороге несколько часов и хотел бы присесть.

Я не жду подарков. Даже ручек не жду. Но я требую, чтобы они знали, как организовать чертову автограф-сессию! Это значит –

! И ! Причем такие стол и стул, чтобы можно было сидеть и подписывать около трех часов в приемлемом комфорте, пока этот самый магазин зарабатывает кучу ! О боги, почему нужно объяснять что-то настолько элементарное? До ноябрьского тура мы пустить по отобранным магазинам тактичное письмо – потому что отныне, если меня проведут к низкому шкафу и просиженному креслу, уж поверьте, вовно попадет на гентилятор, и плевать я хотел на очередь.

В течение этого времени Терри познал тысячу мелких унижений, неизбежно присущих рекламным турам писателя, – и, надо сказать, многие встречал добродушно. Он познал, каково сидеть у всех на виду в магазине WHSmith и слышать, как прохожий путает тебя с Терри Уэйтом18. У него были прозвища для конкретного вида случайных зевак – «Узи», сокращение от «Uzithen?» (искаж. «кто это?») и «Izzeeonnatelly?» (искаж. «Это кто-то с телика?»), а также «Nevrerdovim» (искаж. «впервые о таком слышу»). Терри познал, каково подписывать книги, пока вокруг стоит вот такое, как он выражался, «шушуканье»19. Однажды в Милтон-Кинсе опоздавшего и пробивавшегося через толпу к столу