История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

хоть не даром отбывали тяжелую повинность. Проповеди читались раньше в церквах, но потом вышло распоряжение, чтобы они читались в ораториумах или других помещениях при церкви, так как невольные слушатели держали себя не с подобающим дому Божьему почтением: зевали, спали, разговаривали.

«Ровно в 20 часов (два часа пополудни), — рассказывает очевидец, — слушатели должны явиться в особо для того назначенную церковь. Здесь висело большое деревянное изображение на кресте (Распятие), прикрытое мешком, дабы евреи над ним не смеялись. Тут расставлены и скамьи для сидения, причем мужчины и женщины сидят отделенные друг от друга гардиной, как в синагогах. На возвышении устроена кафедра, на которой стоит поп. Он начинает свою проповедь громким голосом и пересыпает ее такою массою еврейских слов, что можно его принять за еврея[27]. Проповедь состоит в том, что сначала оратор превозносит евреев как избранный Богом народ, а потом говорит противное, отзывается о них презрительно, называет жестоковыйным племенем, так как они не внемлют его поучениям. В это время (проповедь продолжается два часа) все должны сидеть совершенно тихо, не произносить ни слова и не спать, ибо тут же находятся надзиратели, которые следят за этим и строго наказывают нарушителей[28]. Всех слушателей записывают, чтобы знать, кто явился и кто нет. Неявившихся штрафуют в 25 баиокки каждого, что составляет полгульдена на немецкие деньги».

Евреи с отвращением отбывали повинность принудительной проповеди, и дело обращения подвигалось очень туго. Тогда на помощь слову патера являлась палка «сбира», полицейского служителя. Часто в еврейские жилища врывались сбиры и уводили того или другого члена семьи под предлогом, что он где-то выразился о своем сочувствии христианству или о намерении креститься. Увод малолетних еврейских детей их христианскими нянями стал обычным явлением. Молодой христианин, влюбленный в еврейскую девушку, доносил властям, что она тоже его любит, — и ее тащили в монастырь или в «дом катехуменов», где ее готовили к крещению. Таких пленников держали сорок дней и то увещаниями, то угрозами старались склонить к отречению от «иудейского заблуждения». Слабые натуры или дети поддавались внушению или насилию, и над ними с большой помпой совершался обряд крещения; «упорные» же отпускались назад в гетто, после того как община или родные уплачивали за их содержание в «доме катехуменов», т. е. за сорокадневное заточение и нравственные муки. Кадры выкрестов пополнялись еще из числа уголовных преступников, осужденных на смерть или каторгу, но помилованных под условием принятия крещения. В «дом катехуменов» шли забеременевшие девушки, чтобы скрыть там свой позор. Добровольно перешедшим в лоно церкви выдавалось из папской казны сто скуди на душу. Авантюристы и торговцы совестью иногда продавали веру свою за такую сумму и для этой цели приезжали в Рим из других городов. Благодаря таким приемам пропаганды, число выкрестов в Риме было значительно. Упомянутый путешественник насчитывал их в 1724 г. 5000. Они жили недалеко от гетто, в особом квартале, и полиция зорко следила, чтобы между этими двумя кварталами не было никакого общения. Еврей, забредший на улицу выкрестов, платил большой штраф.

Много трагедий было на этой почве ловли еврейских душ. Невольно или по легкомыслию попавшие в сети ловцов, разлученные с семьями, убегали из «дома катехуменов» и монастырей с риском попасть в руки инквизиции, а иные лишали себя жизни. Родители, навсегда потерявшие детей (к крещеным детям их не допускали), всю жизнь оплакивали этих живых мертвецов. Даже благосклонный к евреям Папа Бенедикт XIV не мог отказаться от ловли их душ для церкви. В булле 1747 года он запрещает крестить еврейских детей до семилетнего возраста против воли родителей; дети же старше семи лет могут принять крещение по собственному желанию. При крещении одного из супругов брак считается расторгнутым.

Инквизиционный трибунал при курии заботился и о цензуре еврейских книг, введенной после книжных аутодафе XVI века. Периодически церковные цензоры производили ревизию еврейских библиотек. Они врывались в гетто, искали в домашних и синагогальных библиотеках и забирали все книги, на которых не было надписей прежних ревизоров. Такие книги пересматривались цензорами, и найденные там «антихристианские» места зачеркивались так, чтобы их нельзя было читать; после этой операции «очищенные» книги с разрешительной надписью возвращались владельцам. Книжные люди из евреев часто восстанавливали потом зачеркнутый текст припискам на полях, рискуя конфискацией книги при вторичной ревизии.

При таких условиях задачи самоуправления еврейской общины в Риме были чрезвычайно сложны и трудны. Общинный совет, или «Congrega», по-прежнему состоял из 60 членов, избиравшихся ежегодно в течение трех траурных недель, от 17 Тамуза до 9 Ава. Совет выделял из себя постоянную исполнительную комиссию из трех синдиков, или «факторов», которые являлись официальными представителями общины. Специальные функции распределялись между прочими членами совета: были наблюдатели за чистотой улиц и дворов в гетто, попечители школ и разных благотворительных учреждений, наблюдатели за продажей кошерного мяса и т. п. В пленуме совета, куда входили и раввины, рассматривались особо важные дела. От времени до времени здесь составлялись так называемые «Pragmatica» — правила, регулирующие домашний быт с целью ограничения роскоши в пище, одежде, угощении, празднествах. Здесь же вырабатывались уставы разных благотворительных учреждений, которых было особенно много в гетто, от больниц до касс для выдачи приданого бедным невестам. Контроль над самоуправлением принадлежал папской администрации в лице кардинала-викария. Состоявший при нем прелат, с титулом «вицегерент», непосредственно заведовал делами гетто и контролировал решения общинного совета. Над всей этой иерархией бодрствовало недремлющее око римской инквизиции, которая не признавала никаких законных границ и часто нарушала даже папские буллы. От нее то исходили меры миссионерской пропаганды и насильственного крещения. Со старшинами «конгреги» инквизиторы и вицегерент обращались как со своими слугами, арестовывали и штрафовали их за проступки отдельных необнаруженных членов общины. Поэтому многие неохотно принимали «почетное» звание старшин или выборных членов совета, составлявшее тяжелую повинность. Сначала от этой чести можно было откупаться деньгами, но потом папы объявили, что всякое избранное общиной должностное лицо обязано служить до новых выборов.

Строй жизни в римском гетто был уже так налажен, что личное отношение того или другого папы к евреям не имело такого значения, как в критическую эпоху XVI века, при переходе от «гуманизма» к реакции. Да и не было в то время злых Гаманов на папском престоле, вроде Павла IV или Пия V. Многие папы относились к евреям благосклонно и защищали их от насилий кроме религиозных: у порога «дома катехуменов» защита папы прекращалась, ибо страсть к обращению евреев была неодолима. Только к самому концу эпохи на