История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

синагоге. В этом столкновении патриотизм и религия, как всегда, служили только прикрытием для экономических мотивов. Некоторые предприимчивые евреи занимались в Падуе фабрикацией шелковых изделий, что раздражало христиан, считавших этот промысел своей монополией. Купеческая гильдия добивалась запрещения евреям всякой «мануфактуры», как привилегии членов гильдии; евреи со своей стороны не слагали оружия в борьбе за существование, и вот их хотели запугать террором. Падуанское гетто вообще стояло выше других в культурном отношении. Большое оживление вносили здесь еврейские студенты, которые и в XVIII веке прибывали в Падую из всех стран для изучения медицины в прославленном местном университете.

В герцогстве Тоскана все более росло значение еврейской общины города Ливорно, который назывался «Малой Венецией». Торговая деятельность евреев в этом порту, связанном со всеми центрами Леванта, усиливалась благодаря покровительству тосканских герцогов. Здесь евреев не заставляли носить отличительный знак на одежде, считавшийся обязательным в Риме и Венецианской республике. В герцогской резиденции Флоренции евреи, по свидетельству современника, жили свободнее, чем где-либо в Италии, так как в городе не было и особого еврейского квартала. Большая еврейская община в Ливорно славилась своим образцовым самоуправлением и многочисленными учреждениями. Она имела и свой раввинский суд с широкой юрисдикцией даже по уголовным делам. Евреи-врачи практиковали здесь часто и среди христиан, но — характерное явление для той эпохи вообще — каждый раз по особому разрешению папской инквизиции.

Контроль этого «священного присутствия» и его провинциальных отделений распространялся и на область гражданских отношении. Когда в 1752 г. правительство Генуэзской республики возобновило свой договор с еврейскими общинами в Генуе и других городах, этот «конкордат» был представлен на утверждение архиепископу и инквизитору республики. Духовным отцам пришлось, скрепя сердце, уступить требованиям жизни и одобрить договоры, где имелись, между прочим, следующие еретические пункты: евреи могут жить во всех частях города, вне своего гетто, носить платье черного цвета (что обыкновенно запрещалось с целью отличия еврея от католического священника) и не обязаны слушать проповеди христианских миссионеров. По части хозяйственной договор давал евреям право открывать всякого рода фабрики или «мануфактуры». Против этого восстал магистрат города Генуи, ссылаясь на старое запрещение фабрикации шелка евреям, но сенат республики не обратил внимания на этот протест.

Значительные части Италии на севере и на юге входили в XVIII веке в состав австрийских владений. По окончании войн за испанское наследство (1714) к Австрии перешли ломбардские провинции Милан и Мантуя и бывшее Неаполитанско-Сицилийское королевство. В области Милана, где еврейские общины были разрушены в конце XVI века, восстановление их шло очень медленно. Нетронутой осталась большая община в Мантуе. Здесь положение гетто не изменилось и при австрийском владычестве: отличительный знак красовался на одежде еврея вплоть до 1781 года, когда «Толеранцпатент» императора Иосифа отменил его во всей Австрии.

В Неаполе и Сицилии была сделана неудачная попытка вернуть туда евреев, давно изгнанных испанскими властями. Австрийцы хотели оживить южные порты при помощи евреев, сделавших так много для экспорта в Венеции и Ливорно. Еще в 1728 г. императорский декрет возвестил о разрешении евреям торговать в Сицилии и жить постоянно в портовом городе Мессина, но евреи не спешили откликнуться на приглашение. Когда в 1738 г. Неаполь и Сицилия были уступлены австрийским императором испанскому инфанту из дома Бурбонов, дону Карлосу (Карл III), была опять сделана попытка привлечь туда евреев. В 1740 г. появился манифест о дозволении им селиться во всех городах Неаполя и Сицилии. В 37 пунктах были изложены условия нового водворения: евреи призываются на 50 лет, с тем что, если будет решено выселить их до окончания этого срока, их предупредят за пять лет для приготовления к отъезду; им разрешается устраивать автономные общины в Неаполе, Палермо, Мессине и других городах, владеть недвижимостью, заниматься ремеслами и торговлей; они освобождаются от ношения отличительного знака и даже имеют право держать христианскую прислугу. На этот призыв откликнулись лишь несколько купцов, которые поселились в Неаполе. Но укоренившаяся в населении испанская юдофобия не давала этим пионерам спокойно жить: монахи-иезуиты подняли сильную агитацию и распустили слух, что, как только еврейские купцы откроют свои лавки, толпа нападет на них и убьет владельцев. Сам король убедился в невозможности допустить евреев при таком настроении христианского населения. В том же году, 13 сентября, он объявил об отмене либерального акта. Монахи были в восторге; они потом вычислили, что ровно через 9 месяцев со дня этого объявления королева благополучно родила сына, и говорили, что Бог вознаградил королевскую семью в тот же день, когда совершилось «доброе дело».

§ 40. Между мистикой и просвещением (Италия и Голландия)

Выше (§ 6-7) было рассказано о том шумном отклике, который нашло мессианское движение 1665 и 1666 годов в Италии и Голландии. Это неудивительно, если принять во внимание, что еврейская морская торговля установила тесную связь между Венецией, Ливорно, Амстердамом и резиденциями Саббатая Цеви, Смирной и Константинополем. В Венеции число верующих в мессию было так велико, что в 1666 г. раввинская коллегия решилась апробировать напечатанный там чин мессианских молитв («Тиккун Шабтай Цеви»). Членом этой коллегии был каббалист Моисей Закуто, школьный товарищ Спинозы по амстердамской Талмуд-торе. Рассказывают, что после отлучения Спинозы Закуто постился сорок дней, чтобы искупить грех изучения латинского языка в молодые годы, и старался забыть этот язык, на котором писал страшный еретик. Венецианские раввины отрезвились только после отступничества Саббатая и в 1668 г. заставили его пророка Натана подписать известный акт отказа от пропаганды (§ 8). В Амстердаме же, после политического разочарования, еще долго держалась мистическая форма саббатианства. Когда обличитель псевдомессианства Яков Саспортас потребовал отмены установленных в честь мессии молитв, мистики этому воспротивились и нашли поддержку у старшего хахама, Исаака Абоава. Вообще, среди сефардов из бывших марранов саббатианство оставило более глубокие следы, чем среди ашкеназов. Еще в начале XVIII века сефардский хахам в Амстердаме Соломон Айлон был заподозрен в сочувствии пропаганде тайного саббатианца Нехемии Хайона (выше, § 31 и 35). Ашкеназский раввин в Амстердаме Хахам-Цеви и другой гонитель ересей, Моисей Хагес из Иерусалима, открыли в каббалистических писаниях Хайона намеки на саббатианскую троицу и объявили херем против автора и его книги. Это вызвало гнев хахама Айлона и сефардских нотаблей, покровителей темного агитатора. Они объявили, что особая комиссия ученых, рассмотрев книгу Хайона, нашла в ней только выводы из священного «Зогара» и творений авторитетных каббалистов. В сефардской синагоге чествовали отлученного Хайона и объявили контрхерем против Хахам-Цеви и Хагеса, что заставило обоих покинуть Амстердам (1714).

Через