Вердикт - Джон Гришэм
Шрифт:
Интервал:
— Конечно, нет!
— Простите, но так бывает. Так что мнепридется вас обыскать, вы уж не обессудьте. — Кристано быстро окинул еговзглядом с головы до ног.
При мысли, что этот незнакомец будет сейчасобыскивать его здесь, на яхте, где больше никого нет, Хоппи пришел в ужас.
— Я клянусь, что на мне ничего нет, поверьте,— сказал он, гордясь своей твердостью.
Лицо Кристано подобрело.
— Хотите, можете и вы меня обыскать, —предложил он.
Хоппи оглянулся по сторонам, нет ли когопоблизости. Выглядело бы странновато, подумал он: двое взрослых мужчинощупывают друг друга средь бела дня на стоящей на якоре яхте.
— А на вас есть “жучок”? — спросил он.
— Нет.
— Клянетесь?
— Клянусь.
— Ну ладно, — с облегчением сказал Хоппи, емуочень хотелось поверить этому человеку. Иначе... Об этом даже подумать былострашно.
Кристано улыбнулся, потом вдруг нахмурился иподался вперед. Легкая беседа закончилась.
— Я буду краток, Хоппи. У нас к вампредложение. Предложение, которое позволит вам выйти из неприятной ситуации безединой царапины: ни ареста, ни обвинения, ни суда, ни тюрьмы, ни вашегопортрета в газетах — ничего. В сущности, о случившемся никто даже и не узнает.
Он перевел дыхание, и Хоппи, воспользовавшисьмоментом, сказал:
— Звучит заманчиво. Я вас слушаю.
— Это необычное дело, прежде с подобнымиделами мы не сталкивались. Оно не имеет отношения ни к закону, ни к суду, ни кнаказанию. Это политическое соглашение, Хоппи. Чисто политическое. В Вашингтонене останется никаких бумаг, в которых вы бы фигурировали. Никто никогда ни очем не будет знать, кроме меня, вас, тех двух ребят возле машины и менеедесятка сотрудников секретного департамента министерства. Вы выполняете своючасть договоренностей, мы прекращаем ваше дело, и все обо всем забывают.
— Я согласен. Говорите, что нужно делать.
— Хоппи, вы осуждаете преступления,злоупотребления наркотиками, вам небезразличны закон и порядок?
— Конечно.
— Надоели ли вам взяточничество и коррупция,процветающие повсюду?
Странный вопрос. В этот момент Хоппи почувствовалсебя мальчишкой, расклеивающим воззвания против коррупции.
— Да.
— В Вашингтоне, Хоппи, есть хорошие и плохиелюди. Мы в министерстве готовы жизнь отдать борьбе с преступлениями. Я, Хоппи,имею в виду серьезные преступления. Я говорю о наркодельцах, подкупающих судей,о конгрессменах, принимающих взятки от иностранных врагов, о преступлениях,подрывающих основы нашей демократии. Понимаете, о чем я?
Если даже Хоппи и нечетко представлял себе, очем толкует Кристано, он всей душой сочувствовал деятельности, которую тот велвместе со своими замечательными ребятами в Вашингтоне.
— Да, да! — радостно согласился он.
— Но в наше время, Хоппи, все связано сполитикой. Мы ведем постоянную борьбу с конгрессом и с президентом. Вы, Хоппи,знаете, в чем мы нуждаемся там, в Вашингтоне?
Что бы это ни было, Хоппи желал, чтобы они этополучили. Кристано не дал ему возможности ответить.
— Нам нужно больше республиканцев, большедобрых, консервативных республиканцев, которые дадут нам денег и не станутмешать. Демократы вечно повсюду суют свой нос, вечно грозят сокращениембюджета, его реструктуризацией, вечно пекутся о правах тех мерзкихпреступников, которых мы ловим. Это, Хоппи, настоящая война. Мы ведем ее каждыйдень.
Он взглянул на Хоппи так, словно ожидал отнего ответа. Хоппи по-своему старался стать участником этой необъявленнойвоины: он мрачно кивал, глядя себе под ноги.
— Мы обязаны защищать своих друзей, Хоппи, ивот тут-то начинается ваша роль.
— Отлично.
— Повторяю, это необычное дело. Сделайте его,и мы уничтожим пленку, свидетельствующую о том, что вы пытались подкупитьмистера Моука.
— Я согласен. Скажите, что я должен сделать.
Кристано замолчал и оглядел пирс. Где-то вдальнем его конце о чем-то спорили рыбаки. Кристано наклонился и положил рукуХоппи на колено.
— Речь пойдет о вашей жене, — сказал он почтибеззвучно, потом откинулся назад, давая возможность Хоппи переваритьуслышанное.
— О моей жене?!
— Да, о вашей жене.
— О Милли?
— О ней.
— Но какого черта...
— Я объясню.
— Милли? — Хоппи был ошеломлен. Какоеотношение милая Милли может иметь ко всей этой закулисной возне?
— Дело в процессе, Хоппи, — сказал Кристано, ипервый фрагмент головоломки лег на место. — Догадайтесь, кто дает больше всегоденег на избирательные кампании кандидатов-республиканцев?
Хоппи был слишком потрясен, чтобы высказыватькакие-либо разумные предположения.
— Правильно. Табачные корпорации. Они делаютмиллионные вливания в избирательные кампании, потому что у них вот где сидятвсе эти правительственные постановления. — Он провел ребром ладони по горлу. —Это люди, исповедующие идею свободного предпринимательства так же, как и вы,Хоппи. Они понимают, что если человек курит, то это его личное дело, им досмерти надоели правительственные и судейские адвокаты, пытающиеся помешать ихбизнесу.
— Это вопрос политический, — сказал Хоппи,недоверчиво уставившись на воду.
— Исключительно политический, — подхватилКристано. — Если Большой табак проиграет этот процесс, начнется такой обвалсудебных преследований, какого в этой стране еще не видывали. Компании потеряютмиллионы, и соответственно мы недосчитаемся своих субсидий. Вы можете нампомочь, Хоппи?
Вмиг возвращенный к действительности, Хоппилишь пробормотал:
— Скажите, как?
— Вы можете нам помочь, — убедительно сказалКристано.
— Конечно, я хотел бы, но как?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!