Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

class="v">Да по берешку ходила

Да тонким голосом вопила:

«Три души я погубила:

90. Перву душу безымянну,

Да другу душу безответну,

Третю душу понапрасно!»[224]

Заозерье

Заозе́рье стоит на левом берегу р. Пинеги, вдали от реки, на тракте, при конце большого озера, а с точки зрения жителей д. Концезерья за озером, откуда и его название.

Денисова Огрофёна

Огрофёна Денисова (девичья фамилия ее — Турицына) — крестьянка 88 лет, вдова (вдовеет 8-й год); она живет у сына; живется ей плохо. В Заозерье она взята замуж из Чаколы, где выучила от старухи-матери пропетую ею мне старину «Молодец и сестра Петровичей».

81. Молодец и сестра Петровичей-Гордовичей

Во славном было во городи во Киеви,

У царя-та было да у Владимира,

Было пированьицё, почестён пир.

Все на пиру да напивалисе,

5. Все на чесном да наедалисе;

Все на пиру пьяны-весёлые,

Все на чесном приросхвасталисе:

Иной-от хвастат чистым серебром,

Другой-от хвастат красным золотом,

10. Трете́й-от хвастат скаченым жемчугом.

Есть тут два брата два Петровиця,

Два Петровиця два Гордовиця.

Етим не́цим хвастать братьям-то;

Да похвастали братья своей родной сестрой

15. Да родной сестрой Олёной Петровицьней:

«Ес[т]ь как у нас дома родна сестра

Да родна сестра Олёна Петровицьна;

Да нехто-то ей не знаёт, не ведаёт!» —

«Не хвастайте вы, братья Петровици;

20. Знаём мы вашу родну сестру,

Родну вашу сестру Олёну Петровицьну

Да в единые рубашецьки, без поеса,

В едыныех цулоциках, без чёботков!..»

Тут как братьям за беду стало,

25. За беду-ту стало да за великую;

Выходили как братья на улицю,

Закатали они ком снешку белого

Да шибали о стеноцьку о задьнию.

Выходила как Олёнушка на улицю,

30. На улицю да как на белой свет

В единое (так) рубашецьки, без пояса

Да в единыех цулоциках, без чобот’ков[225].

Тут как братьям за беду стало,

За беду-ту стало да за великую:

35. Тут как Олёнушку казнить хотя,

Тут как Петровну рубить хотя.

«Братья, вы братья мои родимые,

Вы родимые да вы любимые!

Не казните-тко да всё моей главы,

40. Не рубите-тко да моей буйное, —

Вы берите-тко меня да за белы руки,

Поведите-тко меня да середи торгу,

Середи торгу да середь ярманги (так):

Иной надо мной ишшо наплацитьсе,

45. Иной надо мной ищо спокаитьсе!»

Брали как братья за белы руки,

Повели как братья середи торгу, —

Иной над Олёнушкой напла́калса,

Иной над Петровной спокаялса.

50. Що из да́леча, дале́ча из чиста поля,

Из циста поля да от синёго моря

Бежит комо́нь, конь вороненькой,

Конь вороненькой, конь хорошенькой.

На кони-то сидит да млад есён сокол,

55. Есён сокол да доброй молодець:

«Здрастуй, здорово, Олёна Петровицьня!

Подай-ко ты белы руки́ к мине,

Покажи-ко ты своё бело лицё!»

Подала как Олёнушка белы руки́ свои,

60. Показала Петровна бело лицё своё.

Столько видели Олёну, как на добра́ коня садилась;

А не видели, в котору сторону махну́ли они.

63. Тем наша Олёнушка поко́нцыласе.

Ошуркова Устина Петровна

Устина Петровна Ошуркова — крестьянка 68 лет, третий раз замужем. Она пропела мне старину «Князь Василий, княгиня и старица» и рассказала про князя Олёшу и сестру Петровичей. Она с трудом слагает, стих у ней разрушается.

82. Князь Василий, княгиня и старица

Василий-князь он жонилса равно три годы,

На читвёртой год он в гульбу поехал.

Ишше жил ровно три годы,

На читвёртой год он домой едёт.

5. Ишше стретилась стара стариця во чистом поли:

«Василей князь! У тебя молода жона колыбель качат

С малыма деточкамы,

Все напиточки все припиты,

Все сахарны есвы все приедёны,

10. Золота казна вся притрачена,

Добры комони все зае́жжоны!»

Тут Василею-князю за беду приходит за великую.

Едёт князь ко своему дому, ко своему крыльцю;

Ешше пнул, — ворота середи двора.

15. Тут выходит молода жона.

Он сказнил ей буйну голову.

В перву горницу зашёл, — колыбели нет;

Во втору горницу зашёл, — золота казна вся нетра́чёна,

Все напиточки все непи́тые,

20. Все сахарны есвы́ все не едёны.

Тут Василью-князью за беду приходит за великую.

Пошёл Василей на конюшной дом,

Добры комони ниско кланятьсе:

«Нас твоя жона хорошо поила-кормила».

25. Тут Василью-князю за беду приходит за великую;

Как поехал князь Василей в чисто полё гулять,

Ста́ру ста́рицю искать,

Стару старицю чорнорызницю.

Как нашёл князь стару старицю чорнорызницю,

30. Он сказнил ей на мелы[226] штыки*,

Роскидал ей по чисто́му полю.

Как поехал князь Василий

Ко своему дому, ко своему крыльцю.

83. Олёша-князь и сестра Петровичей

Был пир; все расхвастались. Братья Петровичи расхваст[ались] своей сестрой. Князь Олёша сказ[ал]: «Не хвастайте родн[ой] сестро[й]; она насмешница; когда я еду, она выходит на кл[р]ыльцо, насмехаетс[я]; я бросаю в окно ком снегу». Братья поехали домой на ко[н]юш[ен] дв[ор]. Вы[ш]ла сестра на крыльцо. Они повезли ее в поле казнить. Приехал Олёша-князь, подхватил и увез ее.

Концезерье (или Конецерье)

Концезе́рье стоит в одной версте ниже д. Заозерья, также на левом берегу р. Пинеги, на тракте и при конце того же озера, откуда его название «Концезе́рье» или затем «Коне́церье».

Савелий

Савелий — крестьянин д. Конецерья. Он раньше пел старину «Михайло» (Козарин), теперь же подзабыл ее, так как давно не пел ее. Во время нашего свидания он был пьян и ходил в компании других пьяных крестьян; он сначала рассказал старину по стихам с тем, чтобы потом пропеть ее, но потом не захотел петь или потому, что подзабыл и не хотел тратить времени на вспоминание стихов, или потому, что