Жестокая одержимость - С. Массери

думаю лишь о том, что мне нужно освободиться и вдохнуть побольше кислорода.

– Каково это, умереть вот так? – спрашивает он, словно читая мои мысли. – Задыхаясь моим членом у себя во рту.

Он ждет еще несколько секунд, а затем выходит из моего рта, и я падаю назад.

Только сейчас у меня нету времени на жалость к себе, и я не могу продолжать сидеть, скорчившись на полу и заливаясь слезами.

Я быстро встаю и вытираю лицо своей рубашкой, а затем ко мне приходит ненависть к Грейсону за то, что он может меня вот так запросто использовать для своих нужд.

Как сказала Пэрис – во мне нет ничего особенного.

Так почему же всем другим он предпочел меня? Из-за ночи аварии?

– Если бы сегодня я не пошла с тобой, то тем же самым ты занимался бы и с Пэрис?

Он равнодушно приподнимает одно плечо, но не отводит от меня взгляда, а я внезапно осознаю, что мне необходимо знать, что именно он во мне нашел.

– Нет, – все-таки отвечает Грейсон. – Пэрис одна из тех шлюх, что умоляют меня дать им мой член. А если не мой, то Нокса, Майлза или любого другого парня, который умеет играть в хоккей или занимается каким-то другим спортом. Моя цель – ты, Вайолент. Ты никого к себе не подпускаешь, и даже твой бывший ублюдочный парень так и не смог увидеть тебя настоящую. – Он проводит своим пальцем под моими глазами, смахивая слезы. – Настоящая ты жаждешь того, что происходит между нами. В твоей голове творится полный хаос, как и у меня, разве я не прав?

Я отшатываюсь, потому что даже если он и прав, я никогда не признаю этого.

– Даже если бы ты не пошла со мной… – Он подходит еще ближе. – Нам все равно было суждено найти друг друга.

– Но мы только и делаем, что причиняем друг другу боль. – Я поворачиваюсь к нему спиной, думая о том, что мне нужно забрать свой рюкзак и уйти подальше отсюда.

Будто уйти от Грейсона – возможно.

Но он все-таки отпускает меня, и как только я забираю забытые мной вещи из столовой, то спешу прочь из кампуса. Сегодня вечером у Грейсона вечерняя хоккейная тренировка и, возможно, это единственная причина, удерживающая его от моего преследования.

Пуанты будто прожигают дыру в моем рюкзаке, и мне не терпится снова нагрузить свои мышцы работой. Но вместо этого мои ноги сами приводят меня к тротуару напротив дома Грейсона. Я смотрю на часы, дабы удостовериться в том, что как раз сейчас у него уже должна была начаться тренировка. Поэтому, вопреки всякому здравому смыслу, я подхожу прямо к входной двери и дергаю за ручку.

Дверь легко открывается, и я думаю о том, что, вероятно, ребята считают себя неуязвимыми, раз не запирают ее.

Похоже, Нокс одолжил у Грейсона долю самонадеянности. Эта уверенность в себе сопровождала его в Краун-Пойнт, когда он прибыл сюда, окруженный аурой, которая обычно сияет над людьми, привыкшими добиваться своего.

Остановившись на пороге, я настороженно прислушиваюсь. Они оставили свет включенным, и в гостиной слегка пахнет выпивкой из-за постоянных вечеринок.

Убедившись, что меня окружает лишь тишина, я беззвучно закрываю за собой дверь и быстро направляюсь к лестнице. Дверь в спальню Грейсона закрыта, но, к моему облегчению, не заперта. Я рассчитывала на это, однако если бы Грейсон запер ее, это всего лишь внесло бы немного сумятицы в мои планы.

Комната Грейсона внешне столь же опрятна, как я ее запомнила, хотя сейчас она выглядит более обжитой. В углу стоит переполненная корзина с бельем, как единственный видимый признак того, что в последний месяц Грейсон пребывает не в себе.

По моей вине?

Я провожу пальцем по краю его стола, а затем по корешкам книг. Копаясь в его бумагах, я нахожу лишь распечатанную копию исследовательской работы по экономике окружающей среды – предмету, который мы изучаем вместе. Теперь этот предмет вызывает у меня больший интерес, так как я стала ответственнее относиться к учебе. Оказалось, что если убрать из моей жизни танцы, то я довольно асоциальный и скучный человек.

Я складываю страницы с работой несколько раз, а затем кладу их в карман своей куртки и направляюсь к настоящему призу.

То, что я ищу, лежит в книжном шкафу. Фотоальбом, который Грейсон умолял меня не трогать, выдвинут из ряда книг, будто он недавно просматривал содержащиеся в нем фотографии.

Так я нанесу Грейсону ответный удар и заставлю бросить меня раз и навсегда.

Меня терзает чувство вины, когда я застегиваю куртку, предварительно спрятав в ней от непогоды тот самый ценный приз. Я могла бы положить фотоальбом в рюкзак, все еще перекинутый через мое плечо, но часть меня хочет обращаться с ним так же бережно, как и Грейсон.

Альбом тонкий и легко помещается под мою куртку. Решив изучить его позже, я спешу обратно на улицу.

Моя кожа зудит от чужого взгляда, поэтому я осматриваю темную улицу и созданные фонарями обманчивые световые круги на тротуаре.

Я не могу понять, отчего именно волосы на моем затылке встают дыбом, поэтому бросаюсь бежать. Поскольку я все еще пытаюсь привести свою ногу в порядок, бег мне противопоказан, но я не могу остановиться, пока не пробегаю несколько кварталов. Альбом трется о мою кожу, сумка при каждом шаге бьется о бедро, и вот, наконец остановившись, я делаю глубокий резкий вдох.

Вернувшись в безопасность своей квартиры, я достаю альбом в кожаном переплете с фамильным гербом Деверо. Мне хочется узнать больше о том, откуда он взялся и кто выбирал для него фотографии. Я видела лишь пару из них, и теперь у меня возникает желание рассмотреть все остальные.

Но я не могу.

Я оглядываю свою квартиру в поисках укромного места, в котором смогу спрятать этот ценный приз, и в конце концов нахожу то, что мне нужно.

Как только альбом оказывается в безопасности, я снова выхожу на улицу и направляюсь в студию, где смогу выплеснуть свой адреналин и подготовиться к следующему шагу Грейсона.

Глава 38

Грейсон

Ах, Вайолет, Вайолет, Вайолет.

Как только я вхожу в свою спальню, то сразу окунаюсь в ее сладостный цветочный аромат, будто когда она была здесь, то терлась телом о мои стены и простыни. Хотя я не могу обнаружить ни одного реального признака ее присутствия здесь, кроме этого запаха, я уверен,