Аромат изгнания - Ондин Хайят

если ты не вернешься домой в ближайшие часы, я сделаю тебе очень больно, ты знаешь, как я это умею. Ты должна повиноваться мне, как того требует традиция, и я не знаю, откуда взялось в твоей головенке это глупое желание независимости. Как говорил мой дед: в курятнике много кур, но петух один. Я петух и приказываю тебе вернуться немедленно.

Фади

Меня одолел смех, впервые за долгое время. Хотелось взять перо и умолять эту бедную Надию никогда не возвращаться и бежать как можно дальше.

– Что скажете? – снова спросил он.

– С вашего позволения, я думаю, мы могли бы написать что-нибудь более романтичное.

– Валяйте.

Я взяла перо и написала то, что пришло на ум.

Дорогая Надия,

Всего несколько дней, как ты исчезла из моей жизни, но мне кажется, что прошла вечность. Каждое утро я просыпаюсь без тебя, и боль с каждой секундой все ужаснее. Я скучаю по твоим улыбкам, скучаю по твоему взгляду. Я скучаю по тебе всей, по тебе и по радости, которую ты так хорошо умеешь вливать в мою жизнь. Я жалок и потерян без тебя, моя путеводная звезда, моя пламенная женщина, я измучился в разлуке с тобой. Моя рана кровоточит, и я не знаю, что делать, как выкричать тебе мою любовь. Прости, милый ангел, прости, что я такой, как есть, жалкий петушок, хромающий в пустом курятнике в поисках своей лучшей половины. Прости, жена, что я настолько хуже тебя. Прости, что кричал и дрался, чтобы доказать тебе, что я существую, вместо того, чтобы встать на колени и благословлять каждый прожитый с тобою день. Я вручаю тебе ключ от моей жизни, чтобы ты сделала из меня мужчину, настоящего, который дает волю своему сердцу и ничего больше не боится. Вернись, Надия, вернись в мою жизнь навсегда. Я люблю тебя.

Фади

Я перечитала письмо, улыбаясь про себя, но заколебалась, когда Фади устремил на меня свой острый взгляд. Он взял листок у меня из рук и начал читать. Гнев накрыл его с головой.

– Мне это совсем не нравится: «Я жалок и потерян без тебя». Слово «жалок» мне никак не подходит. Об этом не может быть и речи, – сказал он.

– Это чтобы она почувствовала, что вы горюете.

– Но я не горюю! – возразил он.

– Почему же тогда вы хотите, чтобы она вернулась?

– Потому что она моя жена.

Он продолжил чтение. Я опасалась худшего.

– А это что значит: «Прости, что я такой, как есть, жалкий петушок, хромающий в пустом курятнике в поисках своей лучшей половины. Прости, жена, что я настолько хуже тебя. Прости, что кричал и дрался, чтобы доказать тебе, что я существую, вместо того чтобы встать на колени и благословлять каждый прожитый с тобою день…» Это шутка?

Он вскочил и навис надо мной всей своей массой. Я не могла больше сдерживать свой гнев. Я тоже встала.

– Вам очень повезло найти жену, потому что вы просто грубиян и хам. Мы здесь не у вас дома, насколько мне известно. Так что или убирайтесь вон, или сядьте и делайте то, что я вам говорю!

Мы мерились взглядами, но у него не было ни малейшего шанса на победу. Он сдался первым и тяжело сел.

– Все-таки… «Жалкий петушок в поисках своей лучшей половины»…

– Это метафора, понимаете?

– Нет, не понимаю.

– Расслабьтесь немного, вам это пойдет на пользу.

Я почувствовала, что он растерялся. Но все же снова перешел в атаку.

– Вот это мне тоже не нравится: «Я вручаю тебе ключ от моей жизни, чтобы ты сделала из меня мужчину, настоящего, который дает волю своему сердцу и ничего больше не боится». Я не боюсь и никому не вручаю ключ от моей жизни. Так что уберите это.

– Вручить кому-то ключ от своей жизни – это образ. Это значит, что вы даете ей доступ к самому сокровенному в вас. Понимаете, Фади?

– Предположим, понимаю. Но есть еще загвоздка: «я люблю тебя» в конце тоже не годится.

– А что вы хотите написать? «Вернись, дорогая Надия, я тебя не люблю. Фади». Так?

Он не нашелся, что ответить.

– Вы хотите, чтобы она вернулась, не так ли?

– Конечно!

– Тогда доверьтесь мне и пошлите ей это письмо.

Он вырвал письмо у меня из рук и бросил на стол несколько ливанских фунтов. Я смотрела ему вслед, желая удачи бедной Надие.

Когда вечерело, я продолжала работать как можно дольше, при свече, потому что не хотела возвращаться домой и снова быть одна. Улица вдруг становилась другой, вечер располагал к близости. Мне часто приносили одеяло, чтобы я не простудилась, и я перебирала в темноте истории, как четки. Потом я убирала пенал, относила стол в лавку Валида на углу улицы и поднималась на пятый этаж, в квартиру. Я всегда медлила, прежде чем повернуть ключ в замке. В доме царила гнетущая тишина, потому что Луна, как правило, здесь не ночевала. На мгновение мне казалось, что сейчас появится Амбра. Я прислушивалась, ловя ее звонкий смех. Я зажигала все лампы, даже в комнатах, куда не заходила. Я почти ничего не ела и бродила по комнате Амбры, искала ее запах в каждой одежке, трогала то, чего касалась она. Рисунок, который она подарила мне на свой день рождения, висел на стене: «Я люблю тебя навсегда, мама! Да здравствует жизнь!»

Я ложилась на ее кровать и лежала, скорчившись, баюкая свою боль. Свет горел всю ночь. Я заставляла себя не спать до рассвета, боясь, что монстры снова явятся ко мне ночью. Когда в комнату проникал дневной свет, я могла уснуть, потому что находились другие души, готовые сразиться с ними.

Иногда Луна вообще не приходила домой по нескольку дней. Время от времени я заставляла себя ждать ее у школы после уроков. Я видела ее такой, какой никогда не знала, живой и веселой луной в окружении подруг.

Голосок Амбры звучал у меня в ушах: «Мама, вы достали Луну с неба? Скажи, мама, Луна знакома с солнцем? Она дружит со звездами?»

Когда Луна видела меня, ее лицо каменело, а взгляды, которые она на меня бросала, были полны ненависти.

– Что ты здесь делаешь, Луиза?

– Я пришла посмотреть, все ли с тобой хорошо.

– С каких пор тебя это интересует?

Я хотела с ней поговорить, но чаще всего не могла ничего ответить. Я молча уходила, не в силах разбить скалу горя, в появлении которой сама была