Смерть чистого разума - Алексей Королев

К этому часто присоединяется капризное упрямство. Иногда всё же больные могут с большой энергией преследовать определённую цель, так что получается прямо гипербулия. Иногда воля обнаруживает ненормальную твёрдость в преодолении боли, например при самоистязании.

Задержки тормозят, конечно, кроме мышления также желания и их выполнение. Характернее всего, однако, внутренний раскол воли. Больные одновременно хотят противоположных вещей, или, когда они хотят что-либо сделать, появляется встречный импульс, или же новый импульс идёт вразрез; субъективно воля кажется несвободной.

Аномальная аффективность. Схизофреническое слабоумие получает свою характерную печать, прежде всего, от расстройства аффекта; равнодушие с одной стороны, необузданные аффекты – с другой; затем от расстройства ассоциаций: неясность и бесцельность, стремление к побочным путям ведёт к недостаточным, неверным, бессмысленным, странным, смехотворным результатам. Однако и у тяжёлых схизофреников многие ассоциации протекают ещё правильно. Схизофреник может не сложить двухзначных чисел и тут же вслед затем извлечёт кубический корень. Тяжёлое схизофреническое слабоумие отличается от более лёгкого не столько тем, что поражает и простые функции, сколько тем, что задачи, с которыми больной не справляется, становятся качественно больше, безотносительно, лёгкие они или трудные. Так называемое исследование интеллекта может дать превосходный результат, и всё же больной может оказаться абсолютно неспособным правильно управлять собой даже в простой обстановке. Он может хорошо разобраться в философской статье и не понимать того, что нужно вести себя хорошо, если желаешь выписаться из больницы. Там, где задеваются комплексы больного, с ним не столкуешься, он не чувствует грубейших противоречий ни в логике, ни в повседневных реальных представлениях. Схизофреник не слабоумен вообще, но он слабоумен по отношению к определённому моменту, определённой констелляции, определённым комплексам.

Литературные и художественные произведения определённо выраженной схизофрении носят на себе большей частью характер чего-то бессмысленного, странного; нередко это прикрывается пустым пафосом. В отдельных случаях небольшая степень отклонения от нормы придаёт произведению искусства своеобразный интерес; кроме того, больные могут высказать истины, которых здоровый не решится преподнести в столь обнажённом виде. Не так уж редко схизофреническое возбуждение в начале даёт известный импульс к поэтической работе и даже известное умение, которого раньше не было.

…Поведение. Поведение схизофреника определённо вытекает из расстройства аффектов и ассоциаций. Где аффекты понижены, там больной ничего или почти ничего не делает, а где больной во власти аутизма, там он перестаёт обращать внимание на внешний мир. Случаи средней тяжести отмечены недостатком инициативы, отсутствием определённой цели, невниманием к целому ряду факторов действительности, разлаженностью, внезапными выходками и странностями. В более лёгких случаях больные ведут обычный образ жизни; от поры до времени бросается в глаза какая-нибудь ненормальность. Во всех случаях замечается извне недостаточная мотивировка многих отдельных поступков, равно как и всего отношения к жизни.

…Речь и почерк. У большинства схизофреников речь не представляет ничего особенного, однако у наших больничных больных нередки расстройства этой функции. Часто влечение к речи претерпевает изменения: больные говорят много, причём часто без разумного основания и без того, чтобы что-нибудь этим сказать; другие вовсе перестают говорить (мутизм) и делают это по разным основаниям: иногда больные говорят, что идеи греховности не позволяют им разговаривать. То обстоятельство, что имеются бредовые идеи как раз такого содержания, в свою очередь основано на другой более отдалённой причине, например, на негативистических стремлениях. По временам задержки мешают речи. Однако наиболее важной основой длительного мутизма является тот факт, что больные потеряли контакт с внешним миром и им нечего ему сказать.

…Течение болезни. Невозможно описать все варианты течения схизофрении. Наблюдаются почти все возможные комбинации течения, однако раз развившееся сильное слабоумие уже не проходит. Всё же особенно часто повторяются два типа: хроническое течение с начала до конца, требующее многих лет для развития, или выявление болезни в виде острого приступа, после которого остаются «вторичные» дементные или параноидные состояния. Однако острый синдром не вызывает обязательно усиление слабоумия, а с другой стороны, слабоумие и образование бредовых идей могут прогрессировать также в промежутках между острыми приступами и после них. Совсем хронически протекают простая схизофрения и некоторые формы кататонии, затем типичные формы параноида.

При всяком течении могут в любой момент наступать ухудшения, однако, если болезнь тянется уже 20–30 лет, эти ухудшения появляются довольно редко. Полное затишье наблюдается у коечных больных не часто. С течением десятилетий обычно можно констатировать ухудшение слабоумия. У многих из числа более лёгких больных, живущих на воле, болезнь, видимо, дальше определённой высоты не идёт.

Улучшение тоже может наступить в любой стадии; однако оно, главным образом, касается добавочных симптомов. Само по себе схизофреническое слабоумие, собственно говоря, не проходит. Острые синдромы однако, само собой понятно, имеют тенденцию исчезать; хронические галлюцинации и бредовые идеи тоже могут стушёвываться, однако это наблюдается реже.

Небольшая часть больных настолько «излечивается», что лишь очень тщательное исследование открывает ещё некоторые признаки болезни: известную раздражительность, неполное освобождение от бредовых идей, некоторые странности и т. п. Во всяком случае «социальное выздоровление» наблюдается не так редко. (…) Сумеречные состояния проходят тем лучше, чем они чаще. К сожалению, мы помимо этого не имеем в начале болезни других точек опоры для прогноза длительности.

…Лечение. Большинство схизофреников вовсе не нужно лечить, или во всяком случае не в больницах. (…) Следует предостеречь против всех дорогостоящих курсов лечения, ибо пользы от них никакой.

…Состояния общей нервной возбудимости (а не возбуждение собственно) часто поддаются действию брома. В случаях, когда толчкообразное ухудшение прошло, а больной всё ещё не может избавиться от бредовых представлений, импульсивных действий или от страха перед жизнью и работой, иногда хорошо помогает перемена места, только не курорт, приучающий лентяйничать…

49. Круг чтения цензора Мардарьева

24 июля (6 августа) 1908 г.

Шуринька!

Я еду в Италию! Это вышло само собой. У меня 20 фр. с собою – но это ничего, один день в Генуе, несколько часов у моря и обратно в Берн. Мне даже нравится эта стремительность. Поезд встал по узкой долине Роны. Отвесные стены – скалы и лес завешены облаками. «Они» ничего не знают – пока, конечно.

Addio!

Ося.

* * *

Милый Владимир Алексеевич.

Много раз я собирался к Вам и на скачки и утром, как Вы писали. Но все не собрался, потому что продолжал вести свою идиотскую бродяжническую жизнь (почему-то милую мне!). Теперь наконец у меня лихорадка, чему я очень рад, потому что последнюю неделю уж очень отвратительно и безвыходно тоскливо чувствовал себя. Ну, до свиданья. Если обстоятельства сложатся лучше, чем я думаю, я уеду в деревню августа 10-го, а до тех пор