Ангелы и Демоны - Дэн Браун

На все ритуалы, предшествующие первому туру голосования,ушло около получаса. Затем Мортати встал у главного алтаря и принялся терпеливождать, когда все кардиналы, один за другим, завершат весьма специфическуюпроцедуру подачи голосов.

И вот настал момент, когда последний кардинал опустилсяперед ним на колени и, следуя примеру своих коллег, произнес сакраментальнуюфразу:

— Я призываю в свидетели Христа нашего Спасителя, ипусть Он явится судьей чистоты моих помыслов. Пусть Он увидит, что перед лицомГоспода нашего я отдаю свой голос тому, кого считаю наиболее достойным.

Затем кардинал встал с колен и поднял над головой свойбюллетень так, чтобы каждый мог его видеть. После этого он положил листок наблюдо, прикрывающее большой стоящий на алтаре потир.[78]Совершив это, кардинал поднял блюдо и стряхнул бюллетень в сосуд. Блюдо использовалосьдля того, чтобы ни у кого не возникло искушения опустить в потир несколькобюллетеней.

После того как листок скрылся в сосуде, кардинал поставилблюдо на место, поклонился кресту и возвратился к своему креслу.

Теперь к работе мог приступать Мортати.

Оставив блюдо на потире, старец потряс сосуд, дабыперемешать все бюллетени. Затем он снял блюдо и начал в случайном порядкеизвлекать заполненные листки. Разворачивая бюллетени — каждый из них былразмером в два дюйма, — Мортати громко зачитывал то, что в них былонаписано.

— Eligo in summum pontificen… — торжественнопроизносил он напечатанные во всех бюллетенях слова, означавшие: «Избираю вкачестве Верховного понтифика…» — и затем зачитывал вписанное под ними имя.Назвав имя претендента, Мортати брал иглу с ниткой, протыкал бюллетень на слове«Eligo» и осторожно нанизывал его на нить. Лишь после этого он делал запись вжурнале.

Затем вся процедура повторялась с самого начала. Он бралбюллетень из потира, громко его зачитывал, нанизывал на нить и делал запись.Мортати почти сразу понял, что в первом туре избрания не произойдет. Укардиналов не было никаких признаков консенсуса. В семи первых бюллетенях былосемь разных имен. Для сохранения тайны голосования имена, согласно традиции,вписывались печатными буквами или размашистым неузнаваемым почерком. В данномслучае тайна голосования могла вызвать лишь усмешку, поскольку каждый кардинал,опять же по традиции, подал голос за самого себя, что, как было известноМортати, не имело отношения к честолюбивым амбициям кардиналов. Это был своегорода оборонительный маневр, целью которого было протянуть время, чтобы никто недобился выигрыша в первом туре. Тем более что в данном случае каждый изкардиналов в глубине души надеялся на возвращение preferiti…

Итак, конклаву предстоял следующий тур голосования.

* * *

Когда был зачитан последний бюллетень, Мортати провозгласил:

— Выбор не состоялся.

После этого он связал концы нити и уложил бюллетени кольцомв серебряное блюдо. Добавив необходимые химикаты, он отнес блюдо к находящемусяза его спиной небольшому дымоходу. Поставив его под вытяжку, он зажегбюллетени. Бумага горела обычным пламенем, однако химикаты окрашивали дым вчерный цвет. Эти черные клубы, проследовав по изгибам дымохода, появлялись длявсеобщего обозрения над крышей капеллы. Кардинал Мортати послал миру своепервое сообщение.

Первый тур голосования прошел. Выбор не был сделан.

Задыхаясь от миазмов, Лэнгдон взбирался по ступеням к светунад колодцем. Над его головой звучали голоса множества людей, но значения словон понять не мог. Перед его мысленным взором снова и снова возникал образзаклейменного кардинала.

Земля… Земля…

По мере того как Лэнгдон продвигался наверх, в его глазахтемнело все сильнее, и он опасался что вот-вот потеряет сознание. Когда емуосталось преодолеть всего лишь две ступени, он потерял равновесие. Американецрванулся вверх, пытаясь ухватиться за край колодца. Но расстояние оказалосьслишком большим. Попытки зацепиться за лестницу тоже ни к чему не привели, и онпочувствовал, что заваливается на спину, начиная падение в темную глубину. Втот же миг он ощутил острую боль под мышками и взмыл в воздух, беспомощноболтая ногами в пустоте над пропастью.

Крепкие руки двух швейцарских гвардейцев схватили его ипотянули вверх. Спустя мгновение из «дьявольской дыры» показалась его голова.Лэнгдон задыхался, хватая воздух широко открытым ртом. Гвардейцы оттащили егоподальше от ямы и положили спиной на холодный мраморный пол.

Некоторое время Лэнгдон не мог понять, где находится. Надего головой сверкали звезды… двигались по своим орбитам планеты. Над ниммелькали какие-то неясные фигуры и раздавались крики. Американец попыталсясесть. Оказалось, что он лежит у подножия каменной пирамиды. Когда под звезднымсводом прозвучал знакомый сердитый голос, Лэнгдон сообразил, где он.

— Какого дьявола вы не смогли определить это с первогораза?! — произнес голос, обращаясь к Виттории.

Девушка попыталась что-то объяснить разъяренному коммандеру.Оливетти оборвал ее на половине фразы и принялся раздавать приказания своимлюдям:

— Достаньте тело! Обыщите все здание!

Лэнгдон попытался принять сидячее положение. Капелла Киджикишела швейцарскими гвардейцами. Прикрывающий вход в часовню пластиковыйзанавес был сорван, и легкие Лэнгдона наполнил свежий воздух. К нему медленновозвращалось сознание. Виттория подошла к американцу и присела рядом с ним накорточки.

— С вами все в порядке? — спросила она, нежновзяла его за руку и нащупала пульс. Лэнгдону показалось, что девушка похожа наангела.

— Все хорошо, — ответил ученый, наконец сумевсесть. — А Оливетги, похоже, вне себя.

— У него есть на это полное право. Мы провалили дело.

— Вы хотите сказать, я провалил дело.

— У вас есть возможность реабилитироваться. В следующийраз попадите в точку.

В следующий раз? Это было жестокое в своей точностизамечание. Следующего раза не будет. Они использовали свой единственный патрон!

Виттория бросила взгляд на часы Лэнгдона и сказала:

— Микки говорит, что в нашем распоряжении еще сорокминут. Соберитесь с мыслями и помогите мне найти следующий указатель.

— Я же сказал вам, Виттория… скульптуры уничтожены.Путь просвещения… — Фраза так и осталась незаконченной.

Виттория смотрела на него с легкой улыбкой.