История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

преследовал армян, а евреев решил во что бы то ни стало сделать мусульманами. В течение пяти лет (1656 — 1661) в Испагани и многих других городах Персии творились ужасы: евреев с женами и детьми изгоняли из городов без права поселиться в другом месте и предлагали им принять ислам, если они хотят остаться на старых местах. Тысячи людей были выброшены из своих жилищ, ограблены и пущены по миру; многие же притворно принимали навязанную веру и тайно соблюдали законы иудейства. Повторилась трагедия испанского марранства: «отступников», уличенных в соблюдении субботнего покоя и других иудейских законов, жестоко наказывали. Если местами власти соглашались терпеть евреев, верных своей религии, то их обязывали носить позорящие знаки вроде красного колпака на голове или колокольчика на шее. Приходилось откупаться и от насилия над совестью, и от издевательства над личностью. Террор продолжался до падения свирепого визиря. Это было за несколько лет до «мессианского года» (1666), и можно себе представить, что почувствовали персидские евреи, когда к ним из Турции проникла весть о грядущем мессии Саббатае Цеви. Армянский летописец Аракел из персидского Тавриза, путешествовавший в те годы по Турции, подробно рассказал в своей книге о бедствиях евреев при Аббасе II и о короткой радости их в дни мессианских надежд. После этого персидское еврейство опять впадает в ту летаргию, в которой пребывало сотни лет до этого. Оно снова надолго сходит с исторического горизонта.

ОТДЕЛ ВТОРОЙ. ПЕРЕХОДНОЕ ВРЕМЯ (1750 — 1789)

ГЛАВА I. ВЕЯНИЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ И ПРЕДВЕСТНИКИ ЭМАНСИПАЦИИ НА ЗАПАДЕ

§ 44. Мендельсон в немецкой литературной республике

С середины XVIII века в Германию проникают либеральные идеи, которые во Франции подготовляли умственное освобождение человека накануне политического освобождения гражданина. В обеих странах еще господствовал «старый порядок», монархический абсолютизм Людовиков и Фридрихов, но в литературе зашевелились силы обновления, слышались призывы к свободе совести, мысли и слова, к просвещению и религиозной терпимости. Эти идеи были так сильны, что они частично овладели умами, которые в политической жизни были столпами автократии. Король Фридрих II совмещал в себе вольтеровское свободомыслие с духом прусского полицейского государства, где действовал его жестокий «регламент» о евреях. Но внутри полицейского государства создалась автономная литературная республика, где среди звезд первой величины — Лессингов, Гердеров, Кантов — засияла также звезда Моисея Мендельсона, бесправного подданного в царстве Фридриха II.

Мендельсон родился в 1729 году в городе Дессау (в герцогстве Ангальт), где его отец Мендель Софер был переписчиком пергаментных свитков Торы (отсюда фамилия Мендельсон: сын Менделя). В Дессау Моисей изучил под руководством отца еврейский язык и Библию, а учителем его по Талмуду был местный раввин Давид Френкель, автор комментария к «Иерусалимскому Талмуду». Раввинская наука не удовлетворяла юношу; он заинтересовался произведениями средневековых философов, в особенности Маймонида. Дни и ночи просиживал он над «Путеводителем блуждающих», что отразилось на его слабом здоровье. Впоследствии ставший горбатым, Мендельсон говорил, что своим горбом он обязан «Путеводителю». Но если эта книга искривила ему спину, то выпрямила ум, направив его из дебрей талмудизма по прямой дороге к «религии разума», а затем к рационализму XVIII века. Юного провинциала потянуло в Берлин, к источникам живой науки. И когда его учитель Давид Френкель уехал в Берлин, где занял пост раввина, 15-летний Моисей последовал за ним (1743). Бедный пришелец из Дессау, не имевший даже права жительства в столице Пруссии, жил там в крайней нужде, но в своей чердачной каморке продолжал учиться с прежним усердием. За короткое время он успел изучить немецкий литературный язык и с жадностью набросился на чтение немецких книг, что считалось большим грехом по понятиям тогдашних ортодоксов: еврейский мальчик, пойманный с немецкой книгой, которую он нес Мендельсону, был выслан за это из города по решению общинного совета. Скоро судьба столкнула искателя знания с людьми, которые были ему нужны. В Берлине жил тогда польский выходец Израиль Замосць (ум. в 1772 г.), даровитый самоучка, который за свою склонность к математике и философии терпел на родине гонения от фанатиков. Израиль Замосць познакомил Мендельсона с элементарной математикой, в особенности с геометрией Эвклида. Под руководством врача Авраама Киша из Праги Мендельсон изучил латинский язык и вскоре мог уже читать «Опыт о человеческом разуме» Локка в латинском переводе. Ученый медик Арон Гумперц привлек его внимание к философии Лейбница и Вольфа, которая потом долго владела умом Мендельсона. В 1750 г. Мендельсон добился и материального обеспечения: он поступил в качестве воспитателя детей в дом богатого фабриканта шелковых материй Бернгарда, а через несколько лет сделался счетоводом в его торговой фирме.

Первый толчок к литературной деятельности дал Мендельсону творец новой немецкой литературы Лессинг, с которым он познакомился через доктора Гумперца в 1754 г. Мендельсон был тронут драмой «Евреи» (1749), в которой Лессинг выставил тип благородного и бескорыстного еврея, в противовес юдофобской рутине, и поэтому его возмутила рецензия геттингенского профессора теологии Михаэлиса, в которой выражалось сомнение в реальности типа честного еврея. Это негодование излил он в письме к своему учителю Гумперцу, где, между прочим, писал: «Разве недостаточно тех жестоких страданий, которые нам приходится переносить от горькой ненависти христиан, что стараются еще оправдать их клеветой? Пусть продолжают нас угнетать, пусть опутывают нашу жизнь ограничениями среди свободно и счастливо живущих граждан, пусть нас и дальше выставляют смешными и презренными перед всем миром, но пусть не смеют отказать нам в добродетели, единственном утешении страждущих душ, единственном прибежище отверженных!» Лессинг переслал это письмо Михаэлису, рекомендуя автора как молодого мыслителя, из которого со временем может выйти «второй Спиноза без заблуждений первого». С тех пор между Лессингом и Мендельсоном установилась тесная дружба, основанная на постоянном обмене мыслей и общности философских и этических идеалов. Лессинг ввел своего друга в немецкую литературу. Когда Мендельсон вручил ему для просмотра свою рукопись под заглавием «Философские беседы» («Philosophische Gespräche»), Лессинг без ведома автора напечатал ее (1755) и тем посвятил робкого друга в писательский сан. «Философские беседы», проникнутые духом учения Лейбница и Вольфа, понравились публике, ибо отличались ясным изложением и изящным немецким стилем. Вслед за тем появились «Письма о чувствованиях» («Brief über die Empfindungen») Мендельсона — трактат по эстетике, где выдвинут этический критерий в оценке красоты. Через несколько лет на долю молодого писателя выпало отличие: его сочинение «О достоверности в метафизических знаниях» получило первую премию на конкурсе Королевской академии наук в Берлине, между тем