Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс

Голливуде этой суммы, наверное, не хватило бы даже на еду на площадке, а здесь она покрыла расходы на съемки самого масштабного фильма в истории Sky. Конечно, для Терри большим препятствием мог бы стать сценарий, который писал Вадим Жан. Но даже здесь все получилось быстро и просто. Огромным – и, возможно, не случайным – достоинством сценария, с точки зрения Терри, было то, что в него без изменений вошли большие фрагменты диалогов из книги.

Вот так, наверное, и полагается улещивать зачерствевшего скептически настроенного писателя, который подозревает, что ни одна экранизация не в состоянии передать истинный дух его произведений. Либо можно предложить ему камео. Терри с радостью согласился на роль игрушечных дел мастера, придуманную для фильма, и произнес простую реплику: «Хотите, я для вас заверну, сэр?» Это великое мгновение в истории кино и телевидения сняли, не теряя времени, в первый же день работы, на улице Уоберн-Уок в Лондоне, чуть севернее Тэвисток-сквер, где на земле лежал толстый слой искусственного снега. Войдя в роль с таким вниманием к деталям, какое посрамило бы и Роберта Де Ниро, Терри назвал своего персонажа Джошуа Исме – хотя в сценарии он был безымянным, – а лавку без особой необходимости окрестил «Игрушки – это я»[76]. Он целый час облачался в костюм – в том числе в ботинки, которые, с радостью заметил Терри, «давно бы выкинул даже Болдрик[77]», – и облачался бы еще дольше, если бы не съемочный график.

Терри пригласили приходить на съемки в любой момент, и он этим воспользовался – проводил там каждую свободную минуту, упиваясь происходящим, внимательно наблюдая и иногда вставляя свои пять пенсов. Однажды снималась сцена, где Банджо Белоручка в исполнении Стивена Маркуса шумно сморкается. После крика «Снято!» Терри сказал: «По-моему, было бы смешнее, если бы ему помогли высморкаться». Вадим попробовал – и это осталось в фильме: одна из множества заслуг, за которые Терри заслужил особое упоминание в титрах: «При вмешательстве Терри Пратчетта».

Процесс доставил ему огромное удовольствие. Так вот как оно бывает. Экранизации уже казались ему утомительными абстракциями и ассоциировались с бессмысленными встречами, безумными планами и обещаниями, которые сдувались, стоило их коснуться. Но вот это было чем-то прочным; это рождалось на его глазах. Теперь Терри получил особый опыт – увидел, как персонажи оживают и воплощаются; даже для него, их создателя, это было в новинку. Как он признавался: «Я чаще слышу их голоса, чем вижу лица». Причем он проникся не только актерами, но и всеми нюансами этого поразительного процесса, как выяснилось, очень ему близкого, ведь это было и делом его жизни – кропотливое стремление к реализму в совершенно фантастическом контексте. Зайдя однажды на площадку, Терри задержался поболтать с художником, подкрашивавшим фальшивую каменную стену. «Просто ее порчу», – сказал ему художник. Терри с радостью утащил этот оборот: впредь в Часовне «портить» означало добавлять чумазости, обшарпанности или мрачности, чтобы сцена стала реалистичнее10.

В последний день на площадке Терри забрал из отдела реквизита и загрузил в свой багажник большой пластиковый мешок с полистироловыми зубами, которые могли стать не только сувенирами со съемок, но и, конечно, идеальными призами для конвента Плоского мира или лотами для благотворительного аукциона.

И все получилось. В декабре 2006 года Sky добавил к логотипу канала пожелание «Счастливого Страшдества» и активно рекламировал фильм в трейлерах и на билбордах. Терри съездил на премьеру на большом серебристом «Мерседесе», а после две 90‐минутные серии фильма, показанные за два вечера на предрождественской неделе, собрали у телевизоров аудиторию в 2,8 миллиона – огромную для Sky того времени. Потом фильм повторили на Рождество и День подарков и, воплотив изначальную идею The Mob, с тех пор крутили каждый год.

Терри повезло повторить этот крайне приятный опыт в 2007 году, когда The Mob вернулись в Часовню с предложением снять «Цвет волшебства» – на самом деле объединив эту книгу со второй в цикле, «Безумной звездой». Вадим прислал сценарий и заслужил от Терри комплимент, облаченный в типичный пратчеттовский пессимизм: «Не такое надругательство, как я ожидал». Но после прошлой удачи Терри был рад согласиться – хотя и категорически возражал против Шона Остина в роли туриста Двацветка. Он видел в нем Сэмуайза Гэмджи из «Властелина колец» Питера Джексона и просто не мог представить его Двацветком. Терри заявил Роду Брауну: «Род, он не Двацветок, и если ты продолжишь настаивать, то я не буду скрывать, что не одобряю такой выбор». Но Род не сдался и все равно взял Шона на роль. И Терри тоже не сдался и не стал скрывать, что не одобряет такой выбор, – и дал это понять самым откровенным образом. Когда актеры собрались в огромном конференц-зале Pinewood Studios11 на первую читку сценария, Терри подошел к Шону и, не дожидаясь формальных представлений, заявил: «Ты не Двацветок». Актер пожиже на этом бы и сдулся, но Шон, к его чести, перевел все в шутку и просто приступил к делу. А когда начались съемки и Терри увидел, насколько ошибался, у них завязались очень теплые отношения. К концу съемок Шон по-свойски звал его «дядя Терри».

Вернулся и Дэвид Джейсон, на этот раз в роли Ринсвинда – на самом деле на этом условии он соглашался на роль Альберта в «Санта-Хрякусе»: Джейсон, давний любитель Терри Пратчетта, всегда мечтал сыграть Ринсвинда. В первый день съемок в Pinewood они с Терри поклонились друг другу, словно стародавние знакомые. Терри снова присутствовал – и помогал – на площадке, наслаждался дискомфортом актеров на съемках океанских сцен в аквариуме и расширил собственный актерский диапазон, сыграв Второго астрозоолога в начале и в конце фильма12. Обе части показывали на пасхальных выходных 2008 года, и, хотя премьера не стала таким событием, как «Санта-Хрякус» на Рождество, она снова сохранила верность духу Плоского мира.

Затем, через два года, вышла третья часть того, что нам, пожалуй, стоит назвать «Трилогией The Mob». Для «Опочтарения»[78] по роману 2004 года оригинальные диалоги заимствовали не так активно, как для «Санта-Хрякуса». Сюжет пришлось переиначить, реплики – переписать. Пожалуй, это в какой-то мере объясняет перепады настроения Терри во время съемок, чего не наблюдалось на площадках двух предыдущих фильмов. Иногда это была лучшая экранизация в мире; иногда в ней не было ничего хорошего и от отчаяния он почти готов был остановить съемки. Но тем не менее он с удовольствием согласился на камео, на этот раз сыграв почтальона, который бросает конверт в глубокую яму и говорит: «Экая ситуёвина». Еще он утащил домой колокольчик со