Имидж старой девы - Елена Арсеньева

И тут мне попадает вожжа под хвост. Ничего так не хочу, каквзять верх над этим скептиком!

– Фальшивка?! – восклицаю я, с торжеством выхватывая изсумки драгоценную тетрадку. – Фальшивка, говорите вы? Как бы не так! Этоподлинник! А нашла я его…

– Бель демуазель! – рявкает в это мгновение Бертран, и уменя язык присыхает к гортани от внезапно нахлынувшего страха.

Нет, правда, это не метафора. Натурально пересохло во рту,стало трудно дышать. Я даже головы повернуть не могу, чтобы бросить на Бертранавиноватый взгляд.

Господи! Да я совершенно забылась! У меня вылетело из головывсе на свете: и где я нахожусь, и с кем говорю! Ведь Пьер Куси, которыйвнимательнейшим образом, затаив дыхание и не проронив ни звука, слушает нашуисторическую перепалку, – смертельно опасный слушатель! Ведь он разыскиваетобладателей мебели Луи Вернона! И это грозит опасностью ее владельцам! А я чутьне выдала ему Мориса…

– Что же вы замолчали, моя дорогая мадам Алена? – ласковоспрашивает месье Дино. – Не хотите говорить? Ну что ж, это уже не столь важно.Главное – сам этот дневник, а не то, в ящике какого бюро или письменного столаон лежал. Теперь это не имеет практического значения, верно, мой дорогой Куси?Мы получили дневник – и можем прекратить наши лихорадочные поиски. Я знал, ячувствовал, что когда-нибудь это произойдет – и Жизель приползет ко мне наколенях молить о прощении за ту клевету, которой она покрыла мое имя. Я знал,что все эти годы она каялась, горько каялась! Ведь она очень обязана мне. Я –никто другой, а именно я сделал ей протекцию в Мальмезоне, перед Жозефиной. Ябыл ее доверенным лицом все эти годы, пока она, по какой-то глупой прихоти, невоспылала сочувствием к этой распутнице Мари-Жозефе-Роз Ташер де ла Падери,потом де Богарнэ, потом Бонапарт, которой Наполеон придумал имя – Жозефина! Ивот ты осознала, сколь виновата предо мной. Ты пришла ко мне, Жизель. Тыпреклоняешь предо мной колени, ты принесла мне свой проклятый дневник…

Матушка Пресвятая Богородица! Да что он несет! Какая я емуЖизель?! Спятил дядька! Точно, спятил. Кем он себя возомнил, интересно знать?!

– Неужели ты не узнала меня, Жизель? – спрашивает «экспонат»с жуткой, совершенно мертвенной улыбкой. – Взгляни внимательней! Перед тобойШарль Морис Талейран-Перигор, князь Беневентский, герцог Дино!

Всю дорогу на экране телевизора сменялись четыре разныекартинки. А поскольку телевизор висел практически напротив Кирилла, самуюмалость повыше и всего лишь за два ряда до него, то ему было некуда деваться –невольно смотрел на экран. Сначала там появилась карта с названиями на русскомязыке, потом точно такая же – по-французски. На карте отображался стрелочкойвесь путь, который предстояло проделать от Нижнего Новгорода до Парижа самолету«Боинг-408» компании Аэрофлот. Потом появилась таблица: высота полета,дальность пути, время в пути, температура за бортом, температура в точкеприземления, расчетное время прибытия… И все сначала на русском, потом нафранцузском языке. Когда появилась вторая таблица, градусы указывались не поЦельсию, а по Фаренгейту. Увидев, что в Париже 75 градусов выше нуля, Кириллсначала ничего не понял и решил, что техника испортилась. Потом сообразилсравнить две таблицы – оказалось, в столице Франции всего 17.

Ничего себе – всего! Просто жара по сравнению с Нижним, вкотором осень забирала все круче! Когда он улетал, лил дождь и казалось,вот-вот пойдет снег.

Может, и пошел уже. Ну ничего, пройдет – растает, потому чтоостается не первый, а только третий снег. Который ложится на замерзшую землю. Азаморозков в Нижнем еще не было. Но когда Кирилл вернется, все будет заваленоснегом, меж сугробами завьет вихри ветер, на улице запахнет елкой и мандаринами– Новым годом…

Однако до возвращения у него полно времени насладитьсязатянувшейся осенью. Целых два месяца! Всего два… Могло быть три, но почтимесяц у него украли. Украли, как ту с трудом накопленную тысячу евро. Деньгивернуть в конце концов удалось, а вот время…

Ладно, что случилось, то случилось, не стоит об этом думать,чтобы не начинать снова дергаться. Как говорится, хорошо то, что хорошокончается! Теперь главное, чтобы самолет нормально сел. Это вот-вот произойдет.Уже объявили:

– Просим застегнуть ремни и привести спинки ваших кресел ввертикальное положение. Через несколько минут наш самолет произведет посадку впарижском аэропорту Шарль де Голль.

Несколько минут уже прошли, давно прошли… А вдруг что-нибудьслучится, и самолет разобьется? Вот хохма выйдет! Тогда получится, что судьбуне обманешь. Не прикончил тебя буйный мент Хоботов, не зарезал трамвай – такнастигнет смерть при посадке в этом самом аэропорту…

В то же мгновение самолет твердо подпрыгнул, вокруграздались аплодисменты. Кирилл с недоумением огляделся. Все пассажиры хлопали владоши. О, да ведь самолет уже бежит по земле, вот лихо! Значит, не он одинбоялся посадки, если люди аплодируют. Теперь скорей бы из самолета! Скорейоказаться в Париже, куда он вполне мог никогда не попасть!

Пилот просил всех оставаться на местах, но люди нетерпеливостаскивали с полок сумки, куртки. Кирилл тоже не утерпел – вскочил, снял своивещи. На этот раз он не стал ничего сдавать в багаж. Просто из суеверия: впрошлый раз сдавал – и вон что вышло! Его чемодан сняли с рейса, после того какпосадка закончилась, а пассажир Туманов не явился. И все то время, пока длилсянастигший Кирилла кошмар, чемодан простоял в камере хранения аэропорта. Опятьже – спасибо и на том. Все-таки в нем были не самые плохие вещи. Конечно, несравнить с теми, что он купит в Париже… Учитывая то, что заработает. И то, чтоу него теперь есть деньги!

Ага, люди потянулись к выходу. Неужели все? Неужели вотсейчас он, Кирилл Туманов, окажется в Париже? В Париже! И неужели с ним ничегоужасного больше не произойдет?

Но окончательно Кирилл поверил, что все его злоключениязакончились и отныне все будет только хорошо и отлично, когда увидел средивстречающих знакомую добродушную физиономию месье Сарайва.

– Сирил! – воскликнул тот. – Мон ами, мон гарсон! Коман сава?

И еще что-то залопотал по-французски. Тотчас из-за его спинывыступил невысокий гибкий мальчик с такими гладкими, прилизанными волосами, какбудто вот сейчас готов был выступить на паркет и танцевать «Латину», застенчивоулыбнулся Кириллу и с акцентом, но вполне прилично начал говорить о том, чтомесье Сарайва очень рад видеть своего молодого друга, интересуется, как егодела, счастлив, что все плохое уже позади, и надеется, что в Париже Кирилл(Сирил) отлично поработает и вообще будет счастлив и доволен.