Призрак тайны - Даниэла Стил

Кэрол спросила, как он собирается поступить с домом.Формально половина их дома принадлежала ей, однако она не возражала, чтобыЧарли и дальше занимал весь дом. В наличных деньгах у Кэрол не было поканеобходимости, а жить с Саймоном в этом доме она не собиралась. С продажейкоттеджа, таким образом, можно было не спешить, и Кэрол, все обдумав, хотеласообщить об этом Чарли.

— Я думаю, дом можно сдать внаем, — предложилЧарли, и Кэрол согласилась, однако не прошло и двух дней, как она сноваперезвонила ему. Она тщательно проанализировала ситуацию и посоветовалась сСаймоном, хотя Чарли она об этом, естественно, ничего не сказала. Одно дело,сказала Кэрол, если бы Чарли жил в доме сам — тогда у нее не было бы никаких возражений,но ей не хотелось бы, чтобы арендаторы испортили его, что привело бы кобесценению коттеджа в будущем. Учитывая эти обстоятельства, Кэрол предложилаЧарли заняться продажей дома и попросила сделать это до того, как он покинетЛондон.

Услышав это, Чарли почувствовал себя так скверно, словнопотерял еще одного близкого человека: он очень, любил этот старый дом, которыйвосстановил своими руками. Чарли знал, что и Кэрол его очень любила, но у негоне оставалось уже ни сил, ни желания спорить с нею. А может быть, он понемногуначал сознавать, что нет никакого смысла держаться за дом, за вещи, если из егожизни ушло самое главное.

Он думал над предложением Кэрол несколько дней и наконецвызвал оценщика из риэлторской фирмы, который и выставил дом на продажу. Когромному удивлению Кэрол и Чарли, дом был куплен уже через десять дней, причеммаклеру удалось получить за него очень хорошие деньги. Впрочем, Чарли это ужебыло безразлично.

К тому моменту, когда он был готов подняться на бортсамолета, все формальности были уже улажены. Дом перешел в руки новоговладельца, а вещи Чарли были сданы на хранение на склад. За неделю до егоотъезда Кэрол в последний раз приехала к нему, чтобы попрощаться, и — как иследовало ожидать — их последнее свидание было мучительным. Острое чувствовины, которую испытывала Кэрол, горечь и тоска Чарли, груз невысказанныхупреков сковали их. Кэрол хотела сказать Чарли что-то теплое, но у нее не былосил выдавить из себя какие-то простые и нежные слова.

Да и что она могла сказать ему? Переходя из комнаты вкомнату, Кэрол то и дело наталкивалась взглядом на милые сердцу безделушки, и впамяти ее невольно всплывали разные забавные и счастливые случаи, которые имдовелось пережить вместе. В конце концов она оказалась в спальне и остановиласьу окна, не в силах сдержать катящиеся по щекам слезы. Сад за окном былпо-осеннему гол, листья давно облетели, и комната за ее спиной тоже была унылойи пустой.

Она не услышала, как в спальню вошел Чарли — вошел и встал упорога. Он не сказал ни слова; он просто стоял и смотрел на нее, погрузившись всвои собственные горькие воспоминания, и когда Кэрол повернулась, чтобы уйти,она невольно вздрогнула, наткнувшись на его исполненный отчаяния и тоскивзгляд.

— Я буду скучать по нашему дому, — сказала она,вытирая слезы, и Чарли молча кивнул в ответ. Его глаза были сухи, но не потому,что ему не хотелось плакать. Должно быть, после всех потерь и боли у него ужене осталось слез. И когда Кэрол сделала непроизвольное движение навстречу ему,он даже не пошевелился и стоял неподвижно, словно оглушенный свалившимся нанего горем.

— Мне будет очень не хватать тебя, — слетело с егосухих губ, и Кэрол скорее угадала, чем расслышала эти слова. Впрочем, онобращался вовсе не к ней — для Чарли это был неутешительный итог последнихдесяти лет жизни.

Тем не менее Кэрол сочла нужным ответить.

— Мне тоже, — сказала она тихо и обняла его заплечи.

Довольно долго Чарли стоял не шевелясь, только руки еголегли на плечи Кэрол. По выражению его лица было видно, что он продолжаетмечтать о том, чтобы все, что с ними произошло, вдруг оказалось просто дурнымсном, наваждением, которое растает, стоит только открыть глаза. Он по-прежнемубыл уверен, что если бы не Саймон, они с Кэрол все так же жили бы вдвоем всвоем уютном маленьком Доме и были бы счастливы, даже несмотря на частыеразлуки и дела. Знать, что тебя ждет твой дом и любимый человек — разве не вэтом заключается счастье? Кроме того, если бы Кэрол осталась его женой, ему непришлось бы покидать Лондон — ее работа в Европе была слишком важной, чтобы онамогла думать о переезде в Нью-Йорк.

— Мне очень жаль, Чарли…

Это было все, что сказала ему Кэрол в минуты расставания.Как, удивлялась она, как случилось, что десять счастливых лет обратились вничто? Ей было очень жаль Чарли — ведь он потерял все: жену, дом и дажевынужден был уехать из Англии, которую так полюбил. Теперь ему предстоялоначинать все с самого начала, как в детской игре, когда тебя вдруг сталкивают свершины, на которую с таким трудом вскарабкался. Судьба обошлась с Чарлижестоко, но самое странное было то, что в этом никто не был виноват. Тем болеесам Чарли.

Они вышли из дома, держась за руки, и на дорожке попрощалисьеще раз, но уже сдержанно, как чужие друг другу люди. Через несколько минутКэрол отъехала — была суббота, а она обещала Саймону, что приедет к нему вБеркшир, как только закончит свои дела. В этот раз Чарли даже не спросил ее,счастлива ли она. Он и так видел, что ей хорошо с Саймоном, наверное, гораздолучше, чем было с ним. Чтобы понять это, ему потребовалось долгих девятьмесяцев, и каждый день из этого срока был пыткой.

Вещи Чарли отправил в хранилище в понедельник, а сампереехал в гостиницу «Клэридж», в которой собирался провести оставшиеся доотъезда дни. Счет за проживание оплачивала фирма. В «Савое», также за счетфирмы, был организован прощальный прием, на который пришли все сотрудникилондонского отделения и несколько крупных клиентов. Друзья, с которыми Чарликогда-то был близок, также пытались зазвать его к себе, чтобы попрощаться внеофициальной обстановке, но Чарли отказался, сославшись надела, которые емуякобы необходимо было доделать. На самом деле ему просто не хотелось никудаидти. Кроме того, он боялся, что придется выслушивать слова сочувствия, которыетолько всколыхнули бы притупившуюся боль.

В последний день его работы в офисе Дик Барнс произнеспрочувственную речь, в которой до небес превозносил личные и деловые качестваЧарли и даже выражал надежду вскоре увидеть его снова, однако всем было ясно,что здесь Дик покривил душой. Чарли понимал, что новый шеф лондонского бюробудет только рад, если Чарли застрянет в Нью-Йорке. В этом случае Барнс получалотличную возможность стать реальным, а не временным руководителем лондонскогофилиала, о чем он мечтал так давно. И Чарли нисколько его не винил. Он вообщебольше никого не обвинял — даже Кэрол. Накануне отъезда он набрался мужества ипозвонил ей, чтобы попрощаться в последний раз, но Кэрол не оказалось дома, иЧарли решил, что это, возможно, и к лучшему. Ему нечего было ей сказать, кромеразве избитых слов о том, как он сожалеет обо всем, что с ними произошло. Норазве можно сожалеть о разбитой жизни? Правда, Чарли все еще хотел понять, какс ними могло случиться такое, но Кэрол вряд ли могла объяснить ему что-либо,хотя и относилась к случившемуся почти что с философским спокойствием. И потом,у нее есть Саймон, а у него — никого; сытый же, как известно, голодного неразумеет.