Дети луны - Борис Акунин

– Я для него, как трава на обочине. И вообще, я нетакая, как они. Я за деньги здесь служу.

Он посмотрел на нее с удивлением, и Люба объяснила:

– У меня в здешнем кабаре ангажемент. Я ведь изцирковой семьи. Сызмальства на арене. В каких только номерах не выступала! Ипилой меня пилили, и ножи кидали, и сама метать научилась. У нас с папашейотличный номер был: «Вильгельм Телль и сын». Он у меня с головы из пистолетаяблоко сшибал. А потом, когда он сильно пить начал, мы переделали в «ДочьВильгельма Телля». Я сама историю придумала. Будто бы у героя швейцарскогородная дочка с головы пулей сбивает яблоко. Я вся такая тоненькая, маленькогоросточка, меня еще нарочно в корсет затягивали. Публике ужасно нравилось…Выросла – в горящую воду с вышки прыгала. Тоже успех имела, но, думаю, большеиз-за костюма. Там коротенькое такое трико, руки-ноги голые. Ушла оттуда.Выступала в музыкальной эксцентрике на пианино. Приличная публика, всё культурно,но платили очень мало. И вот уже два года по декадансу работаю. Дело легкое,неопасное, люди интересные, и жалованье ничего себе.

Слушая рассказ бывшей циркачки, Романов бдительно следил заАлиной. Лишь благодаря этому и не пропустил ключевой момент.

Мадемуазель Шахова вдруг высвободилась из-под руки своегосултана и поднялась. Это произошло внезапно, очень быстро – а все же Романовуспел заметить: из-за правой кулисы высунулась алая перчатка и сделала манящийжест указательным пальцем.

– Я сейчас…

Покачивая узкими бедрами, Алина прошествовала через зал,взбежала на помост, но не скрылась за ширмой, а осталась стоять в «кармане»сцены, наполовину закрытая собранным занавесом.

Там, очевидно, и находился человек, который ее подозвал.Его, однако, Алексею было не видно.

Сцена пуста. Киноэкран поднят, вновь обнажилось кривоезеркало задника. В нем движутся сполохи, разноцветные пятна – размытоеотражение размытого мира. Под потолком медленно вращается оклеенный блесткамишар, на него направлен луч света. По залу бегают серебристые лунные зайчики.Один озарил руку Алины, высунувшуюся из-за бархатных складок занавеса. Белыепальцы трепещут, как крылышки испуганной бабочки.

Вот оно! Началось… Или нет?

Судя по движениям руки, Шахова с кем-то разговаривает. Но ееридикюль остался висеть на спинке стула, Алина к нему не прикасалась. А чтоесли…

Алексей толкнул коробок спичек, лежавший на краю стола.Подтолкнул носком ботинка.

– Я подниму, мне ближе, – сказала Люба.

Он удержал ее за плечо – упругое, теплое.

– Ну что вы, я сам.

Коробок был отфутболен точно под опустевший стул Алины.Присев на корточки, Романов незаметно ощупал сумочку. Фотопластина была наместе.

Что же делать? Последовать за Шаховой и выяснить, с кем этоона так эмоционально объясняется, или остаться возле наживки? Инструкция ротмистрапредписывала второе. Логика тоже. Если бы Алину подозвал немецкий агент, оназахватила бы ридикюль с собой. Скорее всего, разговор за портьерой не имеетотношения к шпионажу. И всё же лучше выяснить, кого так нетерпеливо ждалапохитительница военных секретов.

Черт подери, как быть? Тет-а-тет девицы с незнакомцем (илинезнакомкой?) мог в любую секунду закончиться.

Вдруг взгляд прапорщика упал на фортепьяно, посверкивавшеечерным глянцевым боком в глубине сцены.

Вот отличная точка, с которой наверняка будет видно и стол,и кулисы!

– Скучно у вас, дети Луны, – громко сказалАлексей, поднимаясь. – Как ночью в пустыне. Нужно устроить звездопад.

Он уверенно пересек зал, прыжком вскочил на сцену. Откинулкрышку рояля, пробежал пальцами по клавиатуре – ничего, сойдет. Надо сыгратьчто-нибудь поживее, взбаламутить это безжизненное болото. Даже не сыграть, а забацать,урезать.

И прапорщик забацал-урезал «Ананасный рэг» Скотта Джоплина,американский рэгтайм, способный расшевелить даже утопленниц с вампирами.

Руки порхали и трепетали, рассыпая звонкую дробь аккордов,но глаза пианиста за клавишами не следили. Голова Романова быстро двигалась:вправо, влево, вправо, влево – словно бы в такт залихватской музыке, на самомже деле взгляд перемещался с сумочки на спину Шаховой; снова на сумочку, снована шпионку.

Ридикюль висел как висел. С ним всё было в порядке. Норазглядеть человека, с которым разговаривала Шахова, не удавалось и отсюда, сосцены, – его поглощала густая тень. Что-то там в темноте белело. Один развысунулась рука в алой перчатке, взяла Алину за подбородок и тряхнула –несильно, но грубо. С «Ариком из Костромы» девица вела себя куда как бойко, атут и не подумала возмутиться. Качнулась, будто кукла на ниточках, умоляющедотронулась до алой перчатки.

Это был мужчина, никаких сомнений. Романов отчетливоразглядел белый манжет, на котором сверкнула большая золотая запонка.

Проклятье! Как быть?

Кинуться туда, якобы на защиту дамы? А вдруг это всего лишьлюбовник? Мало ли что Шахова ластилась к Селену. Непринужденность декадентскихнравов известна. А ридикюль останется без надзора.

Алексей снова взглянул в зал – и шепотом выругался.

«Ананасный рэг» расшевелил эпатистов сильнее, чем онпредполагал. Задорная негритянская музыка подействовала на засидевшуюсяпублику, словно волшебная дудочка из сказки: все пустились в пляс, никто несмог усидеть на месте! Сколько бы «дети Луны» ни изображали пресыщенность, какбы ни поклонялись мертвенности и тоске, но ведь все молодые, всем хочетсятемпа, движения.

Призраки и вурдалаки, томные Пьеро и развратные Коломбины,утопленники и скелеты, русалки и ведьмы – танцевали все. Вертлявый Аспидконвульсивно дергался, словно гальванизированная лягушка. Мальдорор поставилсвою Экстазу на стул, и она по-цыгански трясла плечами. Мелькнула красная маскапалача, из коридора появился верзила Мефистофель и тоже начал приплясывать.

Всё это было бы мило, если б не одно обстоятельство:разбушевавшийся паноптикум заслонил и центральный столик, и стул, на которомостался ридикюль!

Алеше стало не до Шаховой и ее запутанных отношений смужчинами.

Он привстал, по-прежнему барабаня по клавишам, выгнул шею.

Нет, не видно!

А перестал играть – из зала закричали:

– Еще, еще! Играй, Трехглазый! Лупи!

Отказать было невозможно – это вызвало бы взрыв негодования.Поди, силком усадили бы обратно. Вот идиот, сам себя загнал в ловушку!