Точка обмана - Дэн Браун

— А что, такой процесс никак нельзя воспроизвести на Земле?

— Невозможно! — уверенно заявил астрофизик. — На нашейпланете просто не существует таких температур, которые способны вызватьподобные стремительные процессы. Речь идет о ядерном нагревании и об абсолютномнуле в космосе. Такие крайности на нашей планете невозможны.

Рейчел задумалась.

— По крайней мере в естественных условиях.

Корки встрепенулся:

— Это как нужно понимать?

— А так: почему, собственно, процессы нагревания иохлаждения не могут быть искусственно воссозданы на этой планете? — вопросом навопрос ответила Рейчел. — Камень запросто мог быть обожжен водороднымдвигателем, а потом быстро охлажден в криогенном морозильнике.

Корки взглянул с сомнением:

— Так что, значит, хондры искусственные?

— Это идея.

— Смешная идея, — заметил астрофизик, показывая на образец.— Может быть, ты забыла? Хондры были датированы без всякого сомнения, и ихвозраст определен в сто девяносто миллионов лет. — Он заговорил язвительнымтоном: — Насколько мне известно, мисс Секстон, сто девяносто миллионов летназад еще никто не имел ни двигателей на сжиженном водороде, ни криогенныхморозильников.

Толланд обдумывал услышанное. Хондры или не хондры, ноаргументы неумолимо накапливаются. Несколько минут он молчал, глубокопотрясенный откровением Рейчел насчет корки сплава. Ее гипотеза, хотя отчаянносмелая, все-таки открывала новые горизонты и позволяла мысли двигаться в иныхнаправлениях. Если корку сплава можно объяснить... то что дальше?

— Ты что-то совсем затих, — заметила Рейчел, пересаживаясь кнему.

Толланд поднял голову. На мгновение при тусклом освещениисалона самолета в глазах спутницы ему почудилась нежность, напомнившая о Шейле.Он устало вздохнул:

— Да я вот просто думал...

Рейчел улыбнулась:

— О метеоритах?

— А о чем же еще?

— Перебирал в уме результаты экспертиз, пытаясь вычислить,что остается?

— Вроде того.

— Ну и что решил?

— Да пока ничего особенного. Я подумал, сколько же данныхоказалось под сомнением с того момента, как мы обнаружили шахту во льду, черезкоторую внедряли метеорит.

— Иерархические доказательства — это карточный домик, —заметила Рейчел. — Изыми первую предпосылку, и сразу все посыплется. А в данномслучае первой предпосылкой как раз и служило место находки. Когда я толькоприлетела на Милн, администратор НАСА сказал мне, что камень обнаружили в толщетрехсотлетнего льда и что его плотность превышает плотность любого из камней вэтом районе. И я приняла это как логическое доказательство того факта, чтокамень упал с неба.

— И ты, и все мы.

— Средний уровень содержания никеля хотя и убеждает, однаконе может считаться решающим доказательством.

— Он очень близок, — вступил в разговор Корки, внимательнослушавший их.

— Но все-таки не попадает в границы. Астрофизик неохотнокивнул.

— А эти невиданные космические жуки, хотя и очень странные,в действительности могли оказаться не чем иным, как древними глубоководнымиракообразными.

— А теперь вот и корка сплава...

— Очень неприятно говорить об этом, — заметил Толланд, глядяна Мэрлинсона, — но почему-то начинает казаться, что отрицательных свидетельствтеперь куда больше, чем положительных.

— Наука имеет дело не с тем, что кажется, а с тем, что естьна самом деле, то есть с реальными данными. Хондры в этом камне определеннометеоритного происхождения. Я согласен с вами обоими насчет того, что все этоочень подозрительно, но хондры мы игнорировать не можем. Свидетельствоположительное является решающим, в то время как свидетельство отрицательноеостается условным.

Рейчел нахмурилась:

— И куда же ведет нас твое рассуждение?

— А никуда, — ответил Корки. — Хондры доказывают, что мыимеем дело с метеоритом. Остается единственный вопрос: зачем его все-такизасунули в ледовую толщу?

Толланду очень хотелось поверить в логику друга, однакочто-то все-таки казалось не совсем убедительным, тревожащим.

— Майк, ты не выглядишь убежденным, — заметил астрофизик.

Толланд растерянно вздохнул:

— Я просто не знаю. Два из трех действительно было совсем неплохо, Корки. Но теперь мы уже имеем только одно против трех. И по-моему,какие-то данные мы просто упускаем.

Попался, думал Крис Харпер, не в силах сопротивлятьсянакатывающей волне ужаса. Он живо представил тюремную камеру. Сенатор Секстонзнает о его лжи насчет программного обеспечения спутника-сканера.

Руководитель секции орбитального полярного спутника-сканераплотности отвел Гэбриэл Эш в свой кабинет и плотно закрыл дверь. Его ненавистьк администратору НАСА росла с каждой секундой. Сегодня вечером Крис узналистинный размах коварства Лоуренса Экстрома. Мало того что администраторзаставил Харпера врать насчет исправности программного обеспечения спутника, онеще постарался подстраховаться на случай, если Крис вдруг передумает играть вего команде!

Свидетельства о присвоении денег. Возможный шантаж. Оченьловко придумано. Кто поверит коррупционеру, пытающемуся омрачить величайший мигво всей истории американской космонавтики? Харпер знал, на что способенадминистратор НАСА ради спасения родного агентства. А сейчас, после объявленияо находке метеорита с окаменелостями, ставки возросли неимоверно.

Несколько секунд Харпер нервно ходил вокруг большого стола,на котором стояла уменьшенная модель спутника-сканера. Выглядела она какцилиндрическая призма с множеством антенн и линз, защищенных отражателями.Гэбриэл села на стул, выжидательно глядя на собеседника. Слабость и дурнотазаставили Харпера вспомнить, как он чувствовал себя во время той ужаснойпресс-конференции. Он отвратительно сыграл свою роль, и потом его засыпали наэтот счет вопросами. Пришлось лгать снова, говоря, что в тот вечер был болен. Ксчастью, и коллеги, и пресса быстро забыли его бесславное выступление.

И вот сейчас та ложь напомнила о себе, словно призрак.

Выражение лица Гэбриэл Эш изменилось, неожиданно став мягче.

— Мистер Харпер, имея врагом такого крупного хищника, какадминистратор, вы явно нуждаетесь в сильном союзнике. И сенатор Секстон готоввам помочь. Давайте начнем со лжи насчет программного обеспеченияспутника-сканера. Расскажите подробно, что произошло.