Нежность - Элисон Маклауд

меня довольно, если ты не станешь рисовать на полях. Ты не представляешь, сколько времени я убил, возя ластиком по чужим каракулям. – Он подмигнул. – Работа для специалиста.

– Не знаю, как тебя и благодарить.

Его глаза блеснули коварством мультяшного злодея.

– А мне кажется, знаешь.

Не обращая внимания, она открыла книгу на первой попавшейся странице и принялась читать вслух, внезапно перестав стесняться мальчишки – мужчины, – который пялился на нее и не желал отводить взгляд.

– А вы не жалеете, что так вышло? – спросила она.

– В каком-то смысле да, – ответил он, глядя в небо. – Думал, что уж навсегда с этим разделался. И на тебе – все сначала!

– Что – все сначала?

– Жизнь.

– Жизнь! – эхом откликнулась она, и ее охватила странная дрожь203.

Она перегнулась над ящиком и чмокнула Ника в щеку.

Он приподнялся с пола и медленно поцеловал ее.

За чаем он описал провенанс – нет, тут же поправился он, историю – «ее» экземпляра «Леди Чаттерли», собранную по крупицам из нескольких каталожных карточек.

Он рассказал, что пришлось проводить дополнительные «раскопки», потому что научный руководитель поручил ему, изучающему классическую литературу, исследовать труды кембриджского классициcта позднего периода, сэра Стивена Гейзли. Сэр Стивен неожиданно вывел его на Лоуренса, а тот, в свою очередь, – на экземпляр «Леди Чаттерли» 1928 года в коллекции «Аркана».

У себя в «логове» Ник откопал книгу и даже стряхнул пыль с рельефного феникса тонкой кисточкой из конского волоса. По словам Ника, история странствий одного этого тома должна была дать ему материал для реферата по источниковедению, который удовлетворит научного руководителя по истории. Итак, реферат про сэра Стивена для курса классической литературы и поиски в архиве для курса истории. Ставим галочку! Убил двух птиц одним камнем.

– Трех, если считать меня. – Ее глаза блестели поверх края надтреснутой чашки.

– Я не хотел опережать события.

– Только поэтому я все еще здесь.

– После знакомства с тобой я очень надеялся, что ты специализируешься по английской литературе. Я твердо решил тебя найти и хотя бы попробовать впечатлить. Лелеял надежду, что тебе нравится Лоуренс. Честно говоря, я не ожидал, что ты окажешься такой легкой добычей.

Она пнула его в щиколотку.

Он не удержался:

– Что, попала в переплет?

Она застонала.

Он улыбнулся сам себе и вылил в чашку остатки чая. И посерьезнел:

– Вообще-то, увидев твое резюме наверху пачки, я испугался, что ты меня возненавидишь на всю жизнь.

Она прикусила губу:

– Я тоже думала, что больше никогда в жизни не стану с тобой разговаривать.

– Ты останешься? – безыскусно спросил он.

По ее телу пробежала волна возбуждения и ужаса.

– А если привратник нас и правда поймает? Нас исключат…

– Я припру дверь столом. Никто не войдет. Я клянусь.

Она неловко спросила:

– А у тебя есть… что-нибудь?..

Он понял:

– Да.

Она не отрывала глаз от потолка.

– Скажи мне честно, это твой… сексодром? Ты сюда водишь девушек?

Он треснул ладонью по ящику и расхохотался:

– Как ты думаешь, сколько у меня первоизданий «Леди Чаттерли»? – Видимо, у нее на лице отразилось очень уж явное сомнение, потому что он прокричал: – Одно!

– Ты водишь сюда девушек? – нахмурилась она.

– Нет. – Он взял ее за руку. – Но дай мне время. В конце концов, я всего несколько недель как заступил на должность.

Она знала, что этими вопросами разрушает нужный настрой, но не могла удержаться:

– Я первая?

Он щедро зачерпнул ложкой варенья, словно желая поддержать силы в ходе допроса:

– Здесь или вообще?

– Здесь.

– Да. – Он подался к ней. – К чему ты клонишь?

Она поколебалась:

– Я еще никогда… не… «оставалась».

Он задумчиво кивнул:

– Ну что ж, я сочту это большой честью. И буду счастлив. А ты?

Она смотрела, как он терзает заусенец. И поняла, что он тоже робеет. И еще впервые заметила, что у него красивые руки – сильные, с длинными пальцами.

– При одном условии. – Она потянулась к нему и нежно поцеловала его в шею.

– Все, что хочешь.

– Не надо больше острот для рождественских хлопушек.

Сентябрьская луна ушла в небеса высоко над коллекцией «Аркана» и забрала с собой большую часть лучей. Сквозняки все еще свистели в щели между половиц, где их не закрывал ковер, и в комнате было холодно. Дина видела в полумраке глаза Ника: небольшие, карие с прозеленью. Глядят прямо и откровенно, подумала она. Не то чтобы красивые, но прекрасные теплом, направленным на нее. Две спокойные точки.

Она открыла раритет, лежащий на коленях, на другой странице. Она не будет ни менять выбор, ни что-либо выбрасывать из текста. Прочтет так, как есть.

– Хочешь, скажу? – спросила она, заглядывая ему в лицо. – Хочешь, скажу, что у тебя такое есть, чего нет у других мужчин, и на чем держится будущее? Сказать?

– Ну скажи.

– Мужество твоей нежности, вот что. Когда ты кладешь руку мне на корму и говоришь, что у меня красивая корма204.

Как ни странно, она не покраснела.

– Это правда, – шепнул он. – Признаюсь, это первое, что я заметил на приеме в библиотеке. И потому встал рядом с тобой. Я не собирался тебе об этом рассказывать. Подростковое поведение. Хотя, конечно, я и есть подросток.

Он взял со стола жирный нож из-под масла и потряс им, словно указующим перстом:

– Во всем виноваты эти твои брюки! – Он понизил тон и заговорил на старомодный манер, глотая гласные: – Проклятая искусительница!

– Мои брючки-дудочки!

– Точно, они меня заворожили, как кобру!

Он забрал у нее книгу, снова обернул в однотонную желтую суперобложку и чехол из кальки и положил на письменный стол. Вернулся на ковер, отодвинул ящик и заключил Дину в объятия.

Она забыла про все книги, романы и слова на свете, войдя в транс собственного тела. В полумраке голос Ника пронизывал ее, подобно теплой волне колебаний – как было и на том приеме. Что несут в себе волны человеческого голоса?

– Ты позволишь? – Он осторожно потянул за блузку Дины.

Они привстали, и блузка снялась через голову. Вместе с блузкой поднялись от статического электричества темные волосы Дины, окружив голову ореолом. Глаза привыкали к темноте и друг к другу.

– Посмотри, какая ты красивая, – тихо сказал он, моргая.

Стекло в окне дребезжало от порывов ветра, а губы Ника исследовали ее – щеку, шею, веко, ключицу, горло. Среди тайных сокровищ коллекции «Аркана» было темно, но в небе за окном сияла яркая луна.

По прошествии некоторого времени они растянулись на потертом ковре, и Дина заново ощутила рост Ника,