Ментор черного паука - Нина Малкина

— Дорогие студье́нты! — начала Надалия Аддисад свою поздравительную речь. — Сефодня мы встре́чаем великий праздник Иферийской Династии. Мы слафим Династию королей и королев за их нео́ценимый вклад и наследие, которое они остафили. Сейчас, стоя на по́роге нофых возможносте́й, мы до́лжны помни́ть и чтить традиции королефства. Софсем скоро у нас появи́тся нофый король, который положи́т начало другой династии, но продолжи́т нести Иферийское знамя над Квертиндом во благо́ всех его житьелей. Вы — будущее этого королефства, гордо́сть и до́стояние. Вы — маги, которые всегда будут стоять на защите граньиц, о́снов и принципов Кфертинда. Вы — его льюбимые дети, хра́нящие в себе благослофение его семи богов. Я поздра́фляю вас с великим празднико́м и же́лаю каждому из вас найти сфое верное́ предназна́чение и личное счастье́. Во имья Кфертинда!

— Во имя Квертинда! — стройным хором отозвались студенты и прижали к груди тиали, подражая ректору.

Магистры тоже прижали свои тиали, видимо, отдавая дань традиции и династии. Джер бегал глазами по рядам, и я спряталась за спину стоящего впереди студента. Правда, сверкающая Сирена могла меня выдать, поэтому я отодвинулась к нефритовой клумбе, подальше от огоньков тиалей. Здесь света почти не было. Почва в вазе была совсем не мёрзлая, и я подумала, что втихаря смогу добавить подснежников к этой композиции, если совсем заскучаю.

— Сефодня фас ждьёт сюрпрьиз! — весело обрадовала ректор. — В честь праздника́ перед вами выступи́т изфестный бард Маэстро Галиофский! Он исполни́т сфоё новое́ тфо́рение под название́м «Баллада будущего короля». А после вас всех ждут танцы!

Толпа студентов захлопала, засвистела и закричала. Мне подумалось, что именно объявление о танцах так повлияло на реакцию молодой публики. Я скисла, понимая, что танцевать собирались все, кроме меня.

Ректор рассмеялась счастливым смехом и помахала рукой, призывая к тишине. Сделала приглашающий жест, и на дощатый настил арены вышел… уже знакомый мне Виртуоз Мелироанский. Видимо, он же Маэстро Галиофский. И что-то мне подсказывало, что Искусник Ирбский, сочинивший песнь Сирены для моих часов, тоже он. Бард присел в изящном реверансе, послал воздушный поцелуй в сторону группы целительниц и широко улыбнулся.

— О почтеннейшая публика, любимые дети Квертинда! — обратился он к студентам. — Позвольте представить вам мою новую балладу о будущем короле. Все совпадения прошу считать вымышленными.

Послышались редкие хлопки, доносящие, в основном, от студенток Нарцины. Бард тронул струны памятной зелёной лютни с вензелями, и пространство заполнила мелодия, мотив которой я слышала каждое утро. Мне даже на секунду показалось, что сейчас запоют мои часы. Студенты притихли и начали присаживаться на свои места.

Музыка лилась над каменными ступенями, пронизывая всех своими невидимыми стрелами. Я посмотрела на Джермонда, пытаясь уловить его настроение, но он опустил взгляд, наверняка покручивая своё кольцо. Мне было удобно наблюдать за ним из укрытия, но я знала, что вряд ли увижу хоть какую-то эмоцию. Бард запел, его голос обволакивал моё сознание:

От переливов струн в этой тишине волоски на руках встали дыбом, и я вместе с остальными притихла, завороженная голосом Маэстро Галиофского. Глаза мои впились в ментора чёрного паука, изучая его лицо, губы, ресницы, тонкую складку на лбу, жёсткие скулы. Надеясь ухватить хоть какие-то перемены в его равнодушном выражении, узнать, что таит его взгляд под опущенными веками. Мне хотелось прочувствовать, впитать, вдохнуть всё, что он не говорил мне. Слышал ли он себя в этой балладе? Был ли он тем, кому она была посвящена, — благословлённым кровавым богом, несущим смерть и ужас?

Джер резко поднял глаза, выдёргивая меня взглядом из моих отрешённых размышлений. Что-то внутри дрогнуло, разорвалось, и мне захотелось закричать, но я сжала зубы до скрежета. По спине пробежали мурашки, повторяя недавний маршрут его пальцев. Я обхватила себя руками и отвернулась. Вот Толмунд, он увидел меня!

Благодарные дети Квертинда зашлись в аплодисментах. Маэстро Галиофский раскланивался, охотно принимая похвалы и пытаясь поймать цветы, которые кидали ему девушки. Это могло бы длиться бесконечно, но к нему подбежала Вилли и утащила с арены.

Свет, что сочился сквозь арки бестиатриума, вдруг погас, и стало совсем темно. Огромная иллюзорная ель мелькнула Иверийскими коронами на прощание и растворилась в воздухе. По краю арены зажглись мелкие огоньки, слабо подсвечивая дощатый диск. Заиграла тихая протяжная мелодия, призывающая всех к танцам. Я была далека от искусства, но всё равно замечала фальшивые нотки в исполнении студенток с факультета Нарцины. В сравнении с недавней песней барда они слышались особенно отчётливо. Однако это никого, кроме меня, не смущало и студенты парами спускались к центру.

Лоним что-то прошептал Сирене, та хихикнула, и они тоже пошли танцевать. Оба Оуренских направились к группе целительниц, не пострадавших от дирейного корня. Среди оставшихся студентов я заметила Фидерику и Куиджи, что сидели рядом, жутко напряжённые и смущённые. Несмотря на то, что они не танцевали, моя компания там была явно лишней.

— О, лин де шер, лазурь моего сердца, муза моих грёз, свет души, как я счастлив лицезреть вас снова! — тёмный силуэт приблизился и плюхнулся рядом со мной. — Целая вечность прошла с тех пор, как вонючий дилижанс унёс нас из Фарелби.

Новоиспечённый Маэстро Галиофский поцеловал мою руку, оставив влажный след, но в этот раз я не стала вытирать его из вежливости.

— В том дилижансе ты был Виртуозом Мелироанским, — напомнила я.

— Увы, не все из моих муз незамужние, — он виновато улыбнулся и протянул мне какой-то фрукт: — Тарокко из самого Батора. Вёз специально для Юны Горст, дочери рыбака.