Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

мне таблетку аспирина. Я подумал: «Что еще они могут сделать со мной?» И мне предстояло это выяснить.

Кушнер проводил дневные часы на нескольких промежуточных станциях, отстоящих друг от друга на день перехода. «Мы остановились в одном месте, и этот старик вышел и взял мою спортивную куртку. И я думал, что он этого хочет. Я как бы сопротивлялся тому, чтобы он взял это. Но он просто отодвинул его от меня. И он подошел, и вымыл его в реке, и высушил. Он высушил его над огнем. И он вернул его мне. Это был такой акт доброты, что я эмоционально думаю об этом, потому что это был просто островок доброты в этом море жестокости».

На другой пересадочной станции Кушнер встретил офицера армии Северного Вьетнама, который говорил по-английски. «У него был маленький катушечный магнитофон на батарейках. И он попросил меня записать сообщение для моей семьи, чтобы сообщить им, что я в безопасности. Он сказал, что я могу это сделать, если сделаю заявление против войны. И я сказал ему с большой бравадой, что скорее умру, чем сделаю заявление против своей страны. И он сказал мне: «Ты обнаружишь, что умирать очень легко. Жизнь — это трудная вещь». И это были, наверное, самые глубокие слова, которые я когда-либо слышал за всю свою жизнь, хотя тогда я этого не осознавал».

Кушнер и его похитители продолжали идти. Сейчас шел сильный дождь. Тропы в джунглях были скользкими, а скалистые склоны холмов такими крутыми, что Кушнера приходилось тащить за веревку. Наконец его повели на другой холм, и он увидел очертания нескольких хижин, спрятанных среди деревьев. Сначала он подумал, что это еще одна промежуточная станция. Но оказалось, что это был тюремный лагерь номер один, первый из шести лагерей, спрятанных в Центральном нагорье Южного Вьетнама, в которых ему предстояло выжить в течение следующих пяти лет.

«Я ожидал увидеть лагерь, увидеть шталаг 17, увидеть героев Хогана — колючую проволоку, прожекторы, охрану на сторожевых вышках, командира лагеря, посылки Красного Креста, может быть, больницу, где я мог бы увидеть некоторых заключенных. То, что я увидел, было небольшой поляной у небольшого грязного ручья, группой самогона и четырьмя отвратительно выглядящими американцами, которых я когда-либо видел в своей жизни. Их волосы были спутаны. Их зубы были черными. У них не было обуви. Охранники сорвали чин с моей формы. Они сказали, что в этом лагере не будет ранговой структуры. Все равны. Я не был врачом. Я был уборщиком.

МЫ НЕ СОБИРАЕМСЯ ТАНЦЕВАТЬ ШИММИ

Опросы общественного мнения дали Белому дому отчетливо неоднозначный сигнал: хотя большинство американцев по-прежнему не одобряли то, как президент вел войну, более 60 процентов выступали за дальнейшую эскалацию, а не за сокращение усилий Америки.

Президент Джонсон в окружении военнослужащих США в заливе Камрань, 23 декабря 1967 г. За ним стоит вице-президент Кай. «Пожалуйста, знайте, что мы с вами», — сказал Джонсон своим слушателям. «Мы за вас. Мы будем там до конца».

В декабре президент Джонсон вылетел в Австралию, чтобы присутствовать на панихидах по премьер-министру Гарольду Холту, который завоевал личную лояльность Джонсона, поддержав американские усилия во Вьетнаме, когда его соотечественники были глубоко разделены по поводу войны, в которой их сыновья умирали вместе с американскими мальчиками. Президент Тьеу тоже присутствовал на службах, и Джонсон воспользовался случаем, чтобы призвать его начать неофициальные переговоры с представителями НФО, надеясь, что его можно каким-то образом убедить отделиться от Ханоя. Тьеу публично отказался; По его словам, пока они намерены свергнуть его правительство, он никогда не сядет с ними за стол переговоров.

По пути домой Джонсон остановился в заливе Камрань. «Враг не побежден, — сказал он тысячам военнослужащих, собравшихся послушать его, — но он знает, что встретил своего господина в поле… Мы не собираемся уступать. И мы не собираемся трястись». Он также удивил генерала Уэстморленда медалью за выдающиеся заслуги и приписал ему то, что он вывел Южный Вьетнам «из долин и глубин зависимости на скалы и высоты, где мы теперь знаем, что врагу никогда не победить».

Имея почти полмиллиона солдат во Вьетнаме — и несмотря на гибель более 11 363 американцев в течение года — Уэстморленд оставался убежденным, что он сокрушает врага. Он утверждал, что все недавние приграничные сражения были американским триумфом, поскольку были убиты тысячи вражеских солдат. Теперь пришло время, сказал он, для «тотального наступления на всех фронтах» — политическом, военном, экономическом и психологическом. Но противнику оставался всего месяц до начала полномасштабного наступления.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ВСЕ РУШИТСЯ. ЯНВАРЬ–ИЮНЬ 1968 Г.

Жители Хюэ, взяв с собой то немногое, что они смогли забрать с собой, когда бежали от битвы за свой город, возвращаются к тому, что осталось от их домов и магазинов в конце февраля 1968 года.

ЧТО-ТО ПРОИЗОЙДЕТ

За несколько дней до начала наступления на Тет командиры ФНО изучают назначенную им цель. По словам человека, сделавшего этот снимок, несколько мужчин на нем погибли в последовавших боях.

В начале 1968 года лейтенант тобайас вольф из ньюхалема, штат вашингтон, служил советником в артиллерийском дивизионе 7-й пехотной дивизии ВСРВ, дислоцированной недалеко от столицы провинции Ми Тхо в дельте Меконга, в тридцати семи милях к юго-западу от Сайгона. Несмотря на присутствие американских войск и усиленные усилия по умиротворению, считалось, что три из четырех близлежащих деревень находятся под контролем ФНО, но сам город с его широкими, усаженными деревьями улицами, древним рыболовецким флотом и полуразрушенными зданиями французской эпохи дома с видом на реку Меконг — было относительно безмятежным местом, и когда в конце января Вольф узнал, что в прибрежном парке устроили карнавал в рамках многодневного празднования Нового года по лунному календарю под названием «Тет», он и его сержант решил пойти в город и осмотреться.

Улицы казались более людными, чем обычно, вспомнил Вольф, но он и не подозревал, что некоторые из незнакомцев, мимо которых он проходил, были бойцами НФО, ожидающими сигнала, который вскоре должен был начать общее наступление Ле Зуана, всеобщее восстание. «Они приходили в Митхо уже несколько недель, — писал Вольфф годы спустя. «[ Южные] вьетнамцы не знали, американские советники не знали. Город был полон ими, и никто не сказал ни слова. Я не