Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Однако в тот момент, когда он повернулся, чтобы уйти, емупоказалось, что из-под саркофага доносится какой-то звук. И это был звук,который не хотел бы услышать ни один пожарный.

— Бомба! — закричал он. — Все наружу!

Саперная команда, перевернув каменный гроб, недоуменно инесколько растерянно уставилась на источник электронного сигнала. Однако паузадлилась не долго.

— Medico! — выкрикнул один из саперов. —Medico!

— Что слышно от Оливетти? — спросил камерарий уРошера, когда они вышли из Сикстинской капеллы, чтобы направиться в кабинетпапы.

Клирик выглядел смертельно уставшим.

— Ничего, синьор. Я опасаюсь самого худшего.

Когда они достигли цели, камерарий тяжело вздохнул:

— Капитан, больше я ничего сделать не могу. Боюсь, чтоза этот вечер я и так сделал чересчур много. Сейчас я стану молиться и не хочу,чтобы меня беспокоили. Мы передаем дело в руки Господа.

— Хорошо, синьор.

— Время на исходе, капитан. Найдите ловушку.

— Поиски продолжаются, — не слишком увереннопроизнес офицер. — Но оружие спрятано очень хорошо.

Камерарий недовольно поморщился. Казалось, у него неосталось сил выслушивать объяснения.

— Понимаю. Ровно в одиннадцать пятнадцать, если угрозак тому времени не будет устранена, я прошу вас приступить к эвакуациикардиналов. Я вручаю их судьбу в ваши руки и прошу лишь об одном. Сделайте так,чтобы они с достоинством покинули это место. Пусть они выйдут на площадьСвятого Петра и окажутся среди людей. Я не хочу, чтобы последние мгновениясуществования церкви были омрачены видом ее верховных служителей, улепетывающихчерез черный ход.

— Будет исполнено, синьор. А как же вы? Должен ли язайти и за вами в одиннадцать пятнадцать?

— В этом нет необходимости.

— Но, синьор…

— Я покину Ватикан, только повинуясь приказу своейдуши.

«Неужели он решил отправиться на дно вместе с кораблем?» —подумал Рошер.

Камерарий открыл дверь папского кабинета, но, прежде чемпереступить порог, оглянулся и сказал:

— Да. Еще вот что…

— Слушаю, синьор?

— В кабинете сегодня почему-то очень холодно. Я весьдрожу.

— Электрическое отопление отключено. Позвольте мнерастопить для вас камин.

— Спасибо, — устало улыбнулся камерарий. —Огромное вам спасибо.

Рошер вышел из папского кабинета, оставив камерариямолящимся в свете камина перед небольшим изваянием Святой Девы Марии. Это быластранная, внушающая суеверный страх картина. Черная коленопреклоненная тень вмерцающем красноватом свете. Едва выйдя в коридор, Рошер увидел бегущего к немушвейцарского гвардейца. Даже в свете свечей Рошер узнал лейтенанта Шартрана —молодого, зеленого и очень ретивого.

— Капитан, — сказал Шартран, протягивая начальникусотовый телефон, — мне кажется, что обращение камерария подействовало.Звонит человек, который считает, что, возможно способен нам помочь. Неизвестныйзвонит по одной из частных линий Ватикана. Не знаю, как он сумел раздобытьномер.

— Что дальше? — спросил Рошер.

— Человек сказал, что будет говорить со старшим позванию офицером.

— От Оливетти что-нибудь слышно?

— Никак нет, сэр.

— Говорит капитан Рошер, и я старший по званию, —произнес в трубку офицер.

— Рошер! — раздался голос на другом концелинии. — Вначале я скажу, кто я, а затем разъясню, что вам следует делать.

Когда звонивший, закончив разговор, отключился, Рошер отизумления долго не мог прийти в себя. Теперь он знал, кто отдает ему приказы.

* * *

А тем временем в ЦЕРНе Сильвия Боделок отчаянно пыталаськак-то упорядочить огромное количество просьб о предоставлении лицензий,поступающих по голосовой почте Колера. Но когда зазвонил личный телефондиректора, Сильвия подпрыгнула на стуле. Этого номера не знал никто.

— Да? — сказала она, подняв трубку.

— Мисс Боделок? Говорит директор Колер. Немедленносвяжитесь с пилотом. Мой самолет должен быть готов через пять минут.

Когда Роберт Лэнгдон открыл глаза и обнаружил, что видит надсобой расписанный фресками купол в стиле барокко, он не мог понять, гденаходится и сколько времени провалялся без сознания. Высоко над головой плавалдымок. Какой-то предмет закрывал его рот и нос. Кислородная маска.

Ученый содрал с лица прибор, и в тот же миг ему в ноздриударил ужасный запах. Запах сгоревшей плоти.

Стучащая в висках боль заставила его скривиться. Когда онпредпринял попытку сесть, рядом с ним присел человек в белом халате.

— Riposati! — сказал человек в белом. — Sonoil paramedico.

«Лежите! — машинально перевел Лэнгдон. — Я —фельдшер».

Затем он снова едва не потерял сознание. Голова кружилась,как дымок под куполом. Что, черт побери, произошло? Им снова стала овладеватьпаника.

— Sorcio salvatore, — сказал человек,представившийся фельдшером. — Мышонок… спаситель.

Лэнгдон вообще отказывался что-либо понимать.Мышонок-спаситель? Человек ткнул пальцем в Микки-Мауса на руке профессора, имысли Лэнгдона начали постепенно проясняться. Он вспомнил, что включилбудильник. Бросив взгляд на циферблат, ученый отметил время. Десять двадцатьвосемь.

В тот же миг он вскочил на ноги.

Все события последних часов снова всплыли в его памяти.

* * *

Через пару минут Лэнгдон уже находился у главного алтаря вкомпании брандмейстера и его людей. Пожарные засыпали его вопросами, ноамериканец их не слушал. Ему самому было о чем спросить. По всему телу быларазлита боль, но ученый знал, что надо действовать немедленно.

К нему подошел один из пожарных и сказал:

— Я еще раз осмотрел всю церковь, сэр. Мы обнаружилилишь тела командира швейцарцев и кардинала Гуидера. Никаких следов девушки.

— Grazie, — ответил Лэнгдон, не зная, радоватьсяему или ужасаться.