Точка обмана - Дэн Браун

— Метеорит был найден, господин президент. Это в данномслучае самое главное.

— Я просил сказать, что это все неправда!

От волнения и напряжения у Экстрома зашумело в ушах. Ондолжен был сделать это, должен был сказать все то, что сказал. Чтобы сталолучше, нужно пережить худшее.

— Господин президент, неисправность спутника сводила на нетваши шансы на выборах. Именно поэтому, когда мы перехватили радиограмму ссообщением о том, что во льду лежит большой метеорит, мы увидели в этомвозможность продолжать борьбу.

Харни выглядел раздавленным.

— При помощи лжи?

— Спутник рано или поздно заработал бы, но до выборов мы неуспевали его наладить. Ваш рейтинг стремительно падал, вы обвиняли во всехгрехах НАСА, и поэтому...

— Вы в своем уме, Ларри? Все это время вы мне откровеннолгали!

— Мы просто решили воспользоваться выпавшим шансом.Перехватили радиограмму канадского геолога, обнаружившего метеорит, а потомпогибшего во время бури. Больше никто не знал о существовании камня. Спутниклетал над этим районом. НАСА отчаянно нуждалось в крупном достижении, в громкойпобеде. И мы имели точные координаты.

— Почему вы говорите мне все это сейчас?

— Просто решил, что вы должны знать.

— А вы представляете, что может сделать с подобнойинформацией Секстон, если, не дай Бог, каким-то образом получит ее?

Экстром предпочел даже не задумываться об этом.

— Он начнет трезвонить по всему миру, что космическоеагентство Соединенных Штатов и Белый дом лгали американскому народу! И самоеглавное — он будет прав!

— Но ведь вы не лгали, сэр. Это я лгал. И мне придется уйти,если...

— Ларри, вы не понимаете. Я пытался построить своепрезидентское правление на основе правды и честности! А теперь все полетело вбездну! Еще сегодня вечером все шло как надо, красиво и благородно. И вдруг яузнаю, что, оказывается, лгал миру!

— Совсем небольшая ложь, сэр.

— Так не бывает, Ларри! — отрезал президент, пылая гневом.

Экстром ощутил, как сжимается вокруг него и без того теснаябудка. Он должен еще многое сказать президенту, но теперь уже ясно, чторазговор нужно отложить до утра.

— Простите, что разбудил вас, сэр. Просто решил, что надосообщить вам, чтобы вы знали.

На другом конце города Седжвик Секстон сделал еще одинглоток коньяка и стал расхаживать по комнате, пытаясь подавить растущеераздражение.

Куда запропастилась Гэбриэл?

Гэбриэл Эш сидела в полумраке кабинета за столом сенатораСекстона и с ненавистью смотрела на компьютер.

«Пароль неверный. В доступе отказано».

Она попробовала еще несколько паролей, которые казалисьнаиболее вероятными, но ни один не подошел. Потом прошлась по кабинету,внимательно глядя по сторонам в надежде найти хоть какую-нибудь подсказку. Онане хотела сдаваться. Однако ничего не получалось. Гэбриэл уже собраласьуходить, когда неожиданно заметила что-то странное, тускло поблескивающее нанастольном календаре. Кто-то обвел дату выборов блестящей, переливающейсябелым, красным и синим цветами, ручкой. Конечно, это сделал не сенатор. Гэбриэлпридвинула календарь поближе. Поверх даты красовалось блестящее, вычурноевосклицание: «ПРЕСОЕШ!»

Скорее всего полная энтузиазма секретарша решила помочьбоссу в выработке позитивного мышления относительно предстоящих выборов.Сокращение «ПРЕСОЕШ» обозначало президента Соединенных Штатов Америки в документациисекретных служб. После выборов, если все сложится удачно, сенатор Секстон какраз и станет новым «ПРЕСОЕШ».

Гэбриэл поставила календарь на место и поднялась из-застола. Но вдруг, внимательно взглянув на дисплей, остановилась.

«Введите пароль».

Она посмотрела на календарь.

«ПРЕСОЕШ».

Она внезапно ощутила прилив надежды. Что-то в этом словезадело: уж очень оно подходило для пароля Секстона. Просто, позитивно, ясно!

Она быстро набрала семь букв.

«ПРЕСОЕШ».

Затаив дыхание, нажала клавишу «ввод». Компьютер пискнул.

«Пароль неверный. В доступе отказано».

Отчаявшись, Гэбриэл наконец сдалась. Встала и направилась втуалет, чтобы уйти тем же путем, каким пришла сюда. Но не успела она дойти и досередины просторной комнаты, как запел сотовый. Нервы были на пределе, и дажеэлектронной мелодии хватило, чтобы испугаться. Резко остановившись, Гэбриэлвытащила телефон и мельком взглянула на висящие на стене весьма ценимыесенатором старинные часы работы Журдена. Уже почти четыре часа утра. Гэбриэл несомневалась, что в такое время звонить может только Секстон. Наверняканедоумевает, куда она могла деться. Ответить или не стоит? Если ответить, топридется лгать. Но если не ответить, у босса могут возникнуть подозрения.

Она нажала кнопку.

— Алло?

— Гэбриэл! — В голосе Секстона слышалось нетерпение. —Почему вы так задерживаетесь?

— Мемориал Рузвельта, — без малейшего колебания ответилаассистентка. — Такси застряло в пробке, и мы...

— Но звук не такой, какой бывает из такси.

— Конечно, — согласилась она, чувствуя, как бешено стучитсердце, — сейчас я не в такси. Решила заехать в офис и забрать кое-какиедокументы о НАСА и спутнике-сканере. И вот немного задержалась — не нахожунужных бумаг.

— Давайте быстрее. Я собираюсь утром дать пресс-конференцию,и нам необходимо обсудить кое-какие детали.

— Я скоро, — заверила ассистентка.

На линии повисла пауза.

— Так вы в офисе? — Голос сенатора прозвучал странно.

— Да-да. Минут через десять уже выйду.

Последовала еще одна пауза.

— Ну хорошо. До встречи.

Гэбриэл выключила телефон, слишком взволнованная исосредоточенная, чтобы обратить внимание на то, как в нескольких футах от нееотчетливо и громко прозвонили старинные часы, принадлежавшие когда-то дедусенатора Секстона.

Майкл Толланд не знал, что Рейчел ранена, до тех пор, пока,потянув ее за руку в укрытие, все за тот же «Тритон», не заметил кровь. Повыражению ее лица он понял, что боли она не чувствует. Усадив ее, Толландбросился к Корки. Но астрофизик и сам уже пробирался по палубе ему навстречу,обводя все вокруг полными ужаса глазами.