Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

очистить Цитадель, в то время как морские пехотинцы изгнали врага из Нового города. «Я почувствовал, как у меня в животе образовался узел», — вспоминал один капитан морской пехоты, когда его подразделение вступило в бой. «Не столько из-за страха — хотя страха было чертовски много, — а потому, что мы были новичками в подобных ситуациях. Мы привыкли к джунглям и открытым рисовым полям, а теперь будем сражаться, как в Европе во время Второй мировой войны. Одна из прекрасных особенностей морских пехотинцев заключается в том, что они быстро адаптируются, но мы собирались понести несколько потерь, извлекая некоторые основные уроки из этого опыта».

«Это был отвратительный, отвратительный бой, — вспоминал Эрхарт. «Но это было волнующе. Я был напуган до безумия, но это был сильнейший выброс адреналина, который я когда-либо испытывал: иметь настоящие вооруженные цели, по которым можно стрелять; чтобы иметь возможность сказать: «Мы собираемся пойти туда и отнять у них этот дом», а затем продолжать делать это — и оставаться там и удерживать его. Вместо того, чтобы немедленно развернуться и вернуться туда, откуда вы пришли; наконец, чтобы иметь возможность дать отпор!»

Медленно морские пехотинцы, теперь усиленные еще несколькими ротами, продвигались все дальше и дальше от комплекса MACV. Небольшие отряды передвигались от дома к дому. Они проделывали дыры в стенах из гранатометов или безоткатных орудий, а затем посылали огневые группы, чтобы очистить строение комнату за комнатой, стреляя из M16 и бросая гранаты.

Морские пехотинцы укрываются от снайперского огня в Хюэ. «В худшие дни никто не ожидал, что выживет, — писал Майкл Херр. «Они все знали, как это плохо, новизна боев в городе превратилась в скверную шутку, все хотели получить ранение».

Морские пехотинцы заглядывают в то, что осталось от Цитадели девятнадцатого века. 10 февраля, когда южный берег реки был более или менее безопасен, им было приказано пересечь реку и отправиться на помощь силам АРВ, сражающимся за возвращение Старого города.

На шестой день Эрхарт находился в спальне на втором этаже резиденции бывшего чиновника, когда вражеская ракета B-40 попала в нескольких футах от него. «Я был совершенно глух, как камень, — вспоминал он. «При любых других обстоятельствах меня бы эвакуировали. Но я мог видеть, мог ходить и стрелять. Так что я остался».

Бои продолжались. Мирные жители, изгнанные из своих домов то одной, то другой стороной, искали убежища везде, где только могли. Сотни людей направились в кампус Университета Хюэ, заполнив его общежития и классы, лестничные клетки и коридоры испуганными мужчинами, женщинами и детьми. «Они все пошли туда, чтобы сбежать от гранат, заброшенных в их гостиные», — вспоминал Эрхарт. «И один из парней входит и говорит: «Я нашел эту девушку, которая будет трахать нас всех за пайки». И я думаю: «Подождите, мы в самом центре этой большой битвы». Но мне девятнадцать лет, и мои приятели собираются. И еще раз продемонстрировал себе, как мало у меня на самом деле мужества. С тех пор я жил с этим, но я сделал это, потому что я не собирался говорить: «Ребята, мы не должны делать что-то подобное». Даже больше, чем убийства, это то, за что мне больше всего стыдно, когда я вспоминаю время, проведенное во Вьетнаме. Я думаю, это потому, что моя мать женщина, моя жена женщина, моя дочь женщина. Кого-то застрелили? Плохая вещь. Видишь, кто-то убегает? Это мог быть ВК. Но та женщина? Неа. У меня были все возможности сказать «нет».

На следующий день, в разгар очередной перестрелки, лейтенант на джипе подъехал к зданию, из которого Эрхарт и пятеро других морских пехотинцев вели огонь по врагу. — Давай, Эрхарт! он крикнул. — Чоппер сейчас на посадочной площадке. Ты хочешь домой или нет? С вертолета, поднявшего его прочь от разрушенного, дымящегося города, он мог видеть фермера и его водяного буйвола, работающего на затопленном поле, и женщин в конических шляпах, несущих две корзины, спешащих между рисовыми полями, как будто войны не было.

В Хюэ бои продолжались. Когда морские пехотинцы наконец очистили южный берег реки, они обратили внимание на цитадель. К тому времени, как отметил Джон Лоуренс, американцы и северные вьетнамцы были похожи на двух измученных боксеров в финальном раунде уродливого боя, который уже был решен, пытаясь продержаться достаточно долго, чтобы нанести несколько последних ударов, не будучи убитым, ожидая без надежды, что кто-то остановит это. Каждый день морские пехотинцы продвигались еще на несколько метров по выжженной земле, и каждый день обе стороны отправляли очередную партию убитых в боях… И все же спустя двадцать дней морские пехотинцы в Хюэ, казалось, приспособились к шуму, дыму и смерти. Для большинства из них это стало нормой, фоном для испорченного пейзажа. Когда посыпались снаряды, некоторые из них уже не удосужились пригнуться.

Погода добавляла мрачности. «Дни были холодные и темные, — продолжил Лоуренс. — Муссонный дождь обрушился на город медленной изморосью, от которой все, кроме стволов орудий, оставалось прохладным и влажным. Туман закрался и окутал одеялом тумана разрушенные дома, сломанные стены и сломанные деревья ничейной земли. Низкие облака закрыли свет и задержали оставшийся дым от горящих обломков и костров. Цитадель была окутана влажным мраком, который сгущался рано и преследовал утро, как воспоминание о дурном сне».

В разрушенной Цитадели измученные морские пехотинцы едва замечают, что прямо из-за горизонта падает напалм. Первоначально, надеясь сохранить бывшую имперскую столицу, Сайгон запретил воздушные и артиллерийские атаки. Но быстро стало ясно, что без них НФО никогда не удастся взорвать их позиции, и большая часть города, как старого, так и нового, превратилась в руины.

С крыши штаб-квартиры ВСРВ капитан армии Джордж У. Смит наблюдал за безжалостной бомбардировкой союзниками вражеских позиций в Цитадели: «Это было почти похоже на наблюдение за грозой. Я мог видеть взрывы за долю секунды до того, как услышал грохот. Куски миномета отлетели в воздух на сотню футов после того, как взорвались взрыватели замедленного действия, а затем упали на землю во всех направлениях. Направив бинокль на восток, я увидел вспышки молний корабельных орудий Седьмого флота США. Морские снаряды звучали так, будто грузовые поезда проносятся мимо пересечения какой-то равнины Среднего Запада… Позже сообщалось, что ВМС США выпустили более 4700 снарядов по Хюэ и прилегающим районам… Когда корабельные орудия не стреляли, тяжело нагруженные «Скайрейдеры» и реактивные самолеты взревели с