Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

власти. «Когда наши войска ушли из Хюэ, если бы они освободили арестованных, их бывшие узники донесли бы на революционеров», — вспоминал солдат и историк Нгуен Нгок. «Я не знаю, исходил ли приказ об их уничтожении от местных командиров или выше. Но они убили людей, которых арестовали. Некоторые работали на правительство Южного Вьетнама или на американцев, но были и люди, которых арестовали по ошибке, может быть, из-за каких-то личных обид, и все они были убиты. Это клевета на революцию, пятно на репутации революции».

Вдовы, одетые в траурное белое, скорбят о массовых перезахоронениях некоторых из тех, кто был казнен коммунистами в Хюэ.

Рабочие выкапывают тела из по меньшей мере девятнадцати братских могил, обнаруженных в городе и его окрестностях. Коммунистический отчет о «победе наших вооруженных сил в Хюэ» хвастался, что, хотя город был «местом, где реакционный дух существовал более десяти лет… нам потребовалось совсем немного времени, чтобы высосать его до основания».

В ТУПИКЕ

В разгаре борьбы в Хюэ несколько морских пехотинцев подняли головы и увидели неожиданного гостя: Уолтера Кронкайта, ведущего вечерних новостей CBS и самого надежного журналиста на телевидении, в шлеме, бронежилете и с блокнотом в руках, пробирающегося среди разрушенных зданий, опрашивая пехотинцев и офицеров, пытаясь понять, что происходит.

Кронкайт был знаком с войной. Во время Второй мировой войны он высадился с первыми американскими войсками в Северной Африке и Нормандии, прыгнул с парашютом в Голландию, совершил полет на бомбардировщиках B-17 над Берлином и освещал Арденнское сражение. (Бои в Хюэ напомнили ему битву за Бастонь, сказал он.) Впервые он посетил Вьетнам в 1965 году, вскоре после того, как там высадились первые морские пехотинцы, и вернулся, аплодируя людям, которые их послали. По его словам, это было «смелое решение». «Наступление коммунистов в Азии должно быть остановлено, и… партизанская война как средство достижения политической цели должна быть окончательно отвергнута». Больше всего его поразила идея одновременного ведения войны и создания нации, чего никто никогда не осмеливался попробовать раньше.

Каждый вечер его слушали девять миллионов американцев, отчасти из-за его репутации скрупулезно объективного человека; его личным мнениям, как он часто говорил, не место в «Ивнинг Ньюс». Он преданно поддержал Морли Сейфера, когда тот подвергся нападению за его ранний репортаж, показывающий, как морские пехотинцы сжигают деревню, и он был непоколебим в своей готовности включить в свои ночные сводки новостей боевые кадры, которые широкая публика редко видела во время Второй мировой войны. «В условиях войны каждый американец должен страдать не меньше, чем парень на передовой», — считал он. «Мы должны это увидеть. Нас должны заставить это увидеть. Но, как вспоминал другой ветеран-корреспондент CBS, Кронкайт оставался одним из «парней Второй мировой войны», которые считали «неприличным не быть на 100 процентов позади войск», и его трижды вызывали в Белый дом, так что президент Джонсон и другие официальные лица могли заверить его, что наблюдается неуклонный прогресс. «Они продолжали говорить мне, что есть свет в конце туннеля», — вспоминал он.

Тет все изменил. «Что, черт возьми, происходит?» — спросил Кронкайт, когда пришли первые отчеты. — Я думал, что мы выигрываем войну. Через одиннадцать дней после начала наступления он и съемочная группа CBS приземлились в Сайгоне, чтобы убедиться в этом своими глазами.

Генерал Уэстморленд заверил его, что коммунисты потерпели большое поражение; даже в Хюэ, утверждал он, враг был в бегах. На следующий день Кронкайт отправился посмотреть сам. Он и его команда сначала попытались отправиться в Кхесань, но им отказали; это считалось слишком опасным. Вместо этого они присоединились к колонне грузовиков, направлявшейся в Хюэ. Там быстро стало ясно, что Уэстморленд ввел его в заблуждение. Никто не был в бегах. Морские пехотинцы все еще сражались дом за домом; Приближающаяся артиллерия сотрясала здание, в котором он и другие репортеры лежали, свернувшись калачиком, на полу, пытаясь урвать несколько минут сна. Когда Кронкайт и его товарищи отправились на следующую остановку, они делили свой вертолет с дюжиной мертвых морских пехотинцев в мешках для трупов.

Перед возвращением в Сайгон Кронкайт провел вечер на боевой базе Фубай с генералом Абрамсом, заместителем командира Уэстморленда и старым знакомым по войне в Европе. Абрамс был «удивительно откровенен» в том, что наступление произвело шок и какой ущерб оно нанесло, вспоминал Кронкайт, но когда генерал и его штаб начали обсуждать, что делать дальше, он был потрясен: «Это была очень и жестокая техническая дискуссия. огневой мощи и коэффициента поражения и тому подобное. Как, по сути, мы могли бы убить больше вьетнамцев». «Мне было противно, — вспоминал Кронкайт. «Они говорили о стратегии и тактике, не думая о более важной работе по умиротворению и восстановлению страны. Это стало тотальной войной, а не противоповстанческой борьбой. Идеи, о которых я говорил в 1965 году, исчезли».

Вернувшись в Сайгон и собираясь лететь домой, он обедал на крыше десятиэтажного отеля «Каравелла» с тремя корреспондентами CBS, освещавшими войну, — Питером Калишером, Робертом Шакне и Джоном Лоуренсом. Опять же, ему сказали, что Сайгон в безопасности, хотя четыре из девяти его районов все еще официально считались «красными» — небезопасными и запретными — и он мог видеть черный дым, поднимающийся от горящих доков вниз по реке, и боевые вертолеты, обстреливающие районы. на окраине города, как говорят, все еще укрывает ФНО. Он продолжал спрашивать, как это могло произойти. MACV сказал ему, что Тет стал победой Америки и Южного Вьетнама, потому что было убито так много вражеских солдат. «Я признал огромное количество смертей, — сказал Джон Лоуренс, — но указал, что северяне возместят свои потери и снова вернутся к нам. И снова, и снова. И чем раньше мы осознали тот факт, что нам не выиграть эту гребаную войну, тем лучше для всех, особенно для вьетнамцев и американцев, которых убивали тысячами. Без всякой пользы». По пути в аэропорт водителю Кронкайта пришлось ехать окольным путем, чтобы избежать минометного огня противника.

Уолтер Кронкайт (с микрофоном) и съемочная группа CBS берут интервью у подполковника Маркуса Дж. Гравела, командира первого батальона первых морских пехотинцев во время битвы при Хюэ. «Наши лидеры в Сайгоне уверяли меня, что враг находится именно там, где мы хотели его видеть», — вспоминал Кронкайт. «Расскажи это морским пехотинцам, — подумал я.

В десять часов вечера 27 февраля по восточному