Ментор черного паука - Нина Малкина

— Орден Крона тебе родственники, — он звучно плюнул прямо на мостовую у входа в консульство. — Будешь много разговаривать — вырублю илентором, поняла? И дёргаться не рекомендую, а то применю что похуже. До Кедровок час пути. Начинай размышлять.

Опасаясь излишне наглядного объяснения, уточнять, что такое илентор, я не стала. Как и вообще поддерживать какую-либо беседу. С надеждой осмотрелась вокруг, но освещенная фонарями ночная улица пустовала. Из-за слабости я с трудом перекинула ногу через луку седла и обняла тёплую шею капрана.

* * *

Кедровки располагались за городскими воротами, и нам пришлось выехать из Кроуница. Широкий тракт выглядел объезженным и пологим, в отличие от большинства местных троп. Эта часть окрестностей мне была незнакома, и я задумалась, сможет ли Джер меня тут найти. Мои глаза уже привыкли к повсеместному уличному освещению, поэтому плотная ночная мгла, обступившая нас за городом, вызвала беспокойство. Захотелось ухватиться за это чувство, развить в себе тревогу и испуг, но снова ничего не вышло. Может, я была не самой смышлёной на свете мейлори, но трусость точно не входила в число моих недостатков. К сожалению.

Я прислушивалась к скальным и лесным звукам, радуясь полной луне, что высвечивала ближайшее окружение. Высокие грязные сугробы с толстой коркой наста почти достигали края низенького замшелого забора, вдоль которого топали наши капраны. Над ограждением торчали подгнившие заточенные колья, местами болтающиеся на протянутой по всей длине ржавой проволоке. По этой нехитрой примете я опознала Кедровки. Но было и ещё кое-что. Древний кедровый лес, который со всех сторон окружал кроуницкие темницы, стоял здесь, должно быть, ещё до Тибра. Широкие хвойные лапы смыкались, образуя плотную вечнозелёную стену. Заснеженные деревья прятали округлое двухэтажное здание с двумя бойницами по бокам. Одинокий газовый фонарь трепыхался над входом, разбрасывая зловещие тени.

— Приехали, — стязатель спрыгнул с капрана, угодил прямо в кучу навоза и застонал: — Вот кряхт… О Девейна!

— Разве ты не должен взывать к Толмунду? — я осторожно слезла, избегая вонючих ловушек на скользкой полянке.

Снег здесь был не чищен, но хорошо утоптан, что позволяло подобраться к двери здания под выщербленной серой аркой. Сугробы вокруг присыпало длинной хвоей и редкими шишками. Стойла не было, только ржавые кольца, вдолбленные в грубую кладку, к которым мы и привязали животных. Я отошла в сторону, втягивая тягучий смолистый аромат. Два мохнатых зверька любопытно уставились на меня с ветки, даже не думая убегать. Глаза их горели в темноте. По плотному меху и пушистым хвостам я признала соболят.

— О себе лучше думай, — посоветовал стязатель, потряхивая блестящим чёрным сапогом. — К кому будешь взывать в своей жизни и с какой целью. Пошли.

Охрана на входе вытянулась в струнку при виде стязателя и даже не подумала спросить о цели прибытия. Карит шёл уверенно, неплохо ориентируясь в узких арочных коридорах. Потолок был низкий, и блондину приходилось кое-где пригибаться. Справа и слева встречались редкие двери и факелы, высвечивающие пористый подкопчённый камень. За одной из дверей нас встретил обритый наголо человек в холщовом рубище. Крупная голова росла почти из плеч такого же крупного тела. На могучей груди вместо тиаля болтались две округлые палки, соединённые цепью, перекинутой через шею здоровяка. Нет, пожалуй, через затылок.

— Господин Опатрин, — поклонился здоровяк. — Доброй ноченьки.

Голос у него был на удивление высокий, спокойный и даже нежный. За спиной громилы располагался ещё более узкий коридор с рядом глухих дверей. Тишина стояла редкостная, не нарушаемая ни стоном, ни случайным стуком.

— Принимай заключённую, темничий, — без приветствий распорядился стязатель. — До утра. И чтобы без происшествий. Она нужна Квертинду живая и целая.

— Помилуйте, господин, — здоровяк схватился за палки, и цепь на его затылке натянулась, впиваясь в кожу, — у меня никаких происшествий. Только покаяние и отдохновение заблудшей души.

— Посади в каземат, что потише, — Карит придержал дверь у выхода, явно не намереваясь задерживаться. — И с отхожим местом. С душой её делай, что вздумается, а тело сохрани в том же виде, в котором оно было доставлено. Никого к ней не пускать. Утром за ней приду. Уяснил?

— Всё наиподробнейше обставили, господин, — подтвердил свою понятливость лысый. — Да хранят вас семеро богов! Во имя Квертинда.

Темничий стукнул зажатыми в кулаках палками о грудь. Стязатель не откликнулся, только кивнул и исчез за дверью.

— Что же вы, барышня, такого натворили? — вкрадчиво спросил темничий, потряхивая связкой ключей.

— Ничего, — смело призналась я. — Я невиновна.

— Это дело понятное, — согласился здоровяк и подтолкнул меня в сторону узкого коридора. — К нам сюда ещё никто виновным не попадал, у нас не Зандагат. Только временное пристанище, для осознания.

— Осознания чего? — я снова порадовалась, что оружие всё ещё было при мне, поэтому охотно последовала в указанном направлении.

— Осознания себя, — почти пропел темничий, отмыкая одну из дверей. — Понимания и принятия своих поступков, мыслей и желаний через путь духовных актов. Прямо до ощущения полной ясности.

— А эта цепь у вас для духовных актов? — уж очень интересовало меня назначение чудного приспособления.

Дверь открылась, и на нас уставились четыре пары глаз, отражающих свет одинокого огарка на ветхой тумбочке посреди каземата. «Прямо соболята», — мелькнуло в голове. Временные узники молчали, оглядывая нас с ног до головы.

— Для помощи в осознании, — темничий молитвенно сложил руки на груди. — Пробуждения неведающих. Если захотите покаяться — постучите дважды, и охранитель Брем придёт вам на помощь и поможет найти предназначение. Если захотите облегчиться — постучите трижды, потому как все казематы с отхожими местами заняты небезопасными для вашего тела осознающими.

— Кто такой охранитель Брем? — уточнила я.

— Смиренный слуга душ заблудших, — здоровяк как стоял со сложенными руками, так и поклонился почти в пояс.

Палки его угрожающе качнулись и стукнули по груди, когда темничий выпрямился.

— Дважды — покаяние, трижды — облегчение, — повторила я и шагнула в каземат.

К счастью, позывов ни к тому, ни к другому я не испытывала. Охранитель Брем любовно оглядел всех и вышел. Ключи загремели, замыкая за мной дверь. С исчезновением Брема компания заметно расслабилась, но дружелюбия ко мне не выказывала. Четыре решётчатые полки были закреплены на стенах с помощью толстых цепей. На нижних сидели трое: жуликоватого вида парочка — мужчина и женщина — ехидно ухмылялись с одной стороны, и тощий, обтянутый сероватой кожей старик смотрел тяжёлым взглядом с другой. Наверху, пригибаясь под облупленным сводом и обхватив колени, дрожала девушка, затравленно выглядывая из своего нехитрого убежища.

— Меня зовут Юна Горст, — первой представилась я, решив, что обмен приветствиями лучше пропустить. — Я пройду?