Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

ДЖОНСОН: Верно.

КЛИФФОРД: Я думаю, что мы пугаем людей, если просто заканчиваем фразой «и мы победим». Они думают: «Ну, черт, это значит, что мы будем продолжать вливать людей, пока не победим в военном отношении». И это не то, что нам нужно, на самом деле.

ДЖОНСОН: Мы не получим этих голубей, но мы можем нейтрализовать страну; таким образом, он не будет следовать за ними, если мы сможем что-то придумать…

КЛИФФОРД: Да, верно, я думаю, что вы указали на это. Сейчас у нас есть позиция, в которой Кеннеди и Маккарти являются кандидатами мира, а президент Джонсон — кандидатом войны. Теперь мы должны отклониться от этого, и мы можем это сделать.

Что было необходимо, утверждал Клиффорд, так это «последовательная, далеко идущая политика, которой у нас нет».

КЛИФФОРД: Я думаю, мы должны иметь в виду, что, возможно, до съезда [Демократической партии] — а если не до съезда, то до выборов — я думаю, мы должны разработать какую-то договоренность, по которой мы начнем переговоры.

ДЖОНСОН: Ну, вы не можете сделать это в один конец, знаете ли. И эти люди [северовьетнамцы] не хотят этого делать.

КЛИФФОРД: Я знаю.

ДЖОНСОН: Они хотели избавиться от нас.

КЛИФФОРД: Да, верно. Но я думаю, что есть хороший шанс сделать это, если [план] будет подготовлен должным образом….Все, что я говорю, у нас нет такого плана, и главная…задача сейчас состоит в том, чтобы придумать такой план, и я намерен посвятить значительную часть своего времени и усилий тому, чтобы посмотреть, не сможем ли мы придумать такой план.

Первый ощутимый признак того, что Джонсон начал понимать, что способ ведения войны не работает, что нужно что-то новое, появился 23 марта, когда он объявил, что вызывает генерала Уэстморленда домой, чтобы он стал начальником штаба армии. Это было повышение по службе, но многие видели в нем наказание за то, что он не предвидел наступления Тетского наступления. Заголовок в сайгонской англоязычной газете гласил: «Вестморленд выгнали наверх».

Спичрайтеры президента работали над докладом для нации, запланированным на вечер 31 марта. Джонсон все еще то и дело горячился по поводу предложенной паузы в бомбардировках. Стремясь подтолкнуть его ближе к этой стратегии, Клиффорд предложил, чтобы мудрецы, ветераны холодной войны, которые дважды призывали Джонсона сохранять твердость во Вьетнаме, вернулись в Белый дом для еще одного брифинга. Клиффорд знал, что Дин Ачесон, самый старший член группы, уже изменил свое мнение; военные, сказал он президенту, «ведут вас по садовой дорожке». Осторожные телефонные звонки нескольким другим членам неформальной группы показали Клиффорду, что они также отошли от своей первоначальной жесткой позиции.

Группа собралась в Государственном департаменте 25 марта и была проинформирована Филипом Хабибом из Государственного департамента, Джорджем Карвером из ЦРУ и генерал-майором Уильямом ДеПюи. Они были ошеломлены услышанным. Тет, казалось, изменил все. Сколько времени потребуется, чтобы выиграть войну? «Может быть, пять, может быть, десять лет», — сказали им. Возможна ли вообще победа? «Не при нынешних обстоятельствах», — сказал Хабиб. «Что бы вы сделали?» его спросили. «Прекратите бомбить и ведите переговоры». Когда ДеПюи хвастался, что противник потерял более 80 000 солдат во время Тета, посол ООН Артур Голдберг спросил о соотношении убитых и раненых. По общему мнению, три к одному — это консервативная оценка. «Как вы думаете, сколько у них оперативников в полевых условиях?» Депюи привел официальную цифру MACV: 230 000. «Ну, генерал, — сказал Гольдберг, — я не великий математик, но с 80 000 убитых и раненых соотношение три к одному, или 240 000, в сумме 320 000, с кем, черт возьми, мы сражаемся?»

Во главе обеденного стола президент Джонсон председательствует на судьбоносном последнем собрании мудрецов 26 марта 1968 года. Слева направо: генерал Крейтон Абрамс, Джордж Болл, Максвелл Тейлор, Макджордж Банди, Дин Раск, генерал Мэтью Риджуэй, Дин Ачесон, президент, генерал Омар Брэдли, Аверелл Гарриман, Кларк Клиффорд, Сайрус Вэнс, Уолт Ростоу и Дин Раск

Макджордж Банди, покинувший Белый дом, чтобы стать президентом Фонда Форда, вернулся на встречу и резюмировал обсуждения участников для президента: «Большинство считает, что мы больше не можем выполнять ту работу, которую мы намеревались делать в то время, которое у нас осталось, и мы должны начать предпринимать шаги по разъединению. Когда мы в последний раз встречались, мы видели причины для надежды. Мы надеялись, что тогда будет медленный, но неуклонный прогресс. Прошлой ночью и сегодня картина не такая обнадеживающая».

Джонсон не комментировал мнение мудрецов, но делал заметки. «Больше не можем выполнять работу, которую мы намеревались сделать… Скорректируйте наш курс… Двигайтесь, чтобы выйти из боя».

Президент был потрясен, вспоминал Клиффорд: «Люди, которые помогли заложить основную линию сопротивления коммунизму в мире, государственные деятели Берлина и Кореи, решили, что с них достаточно во Вьетнаме. Цена не соответствовала поставленной цели». Они считали, что холодную войну все еще стоит вести; Китай и Советский Союз по-прежнему нужно было сдерживать. «Их сопротивление войне было основано исключительно на убеждении, что Вьетнам ослабляет нас дома и в остальном мире. И они были правы».

Президент Джонсон объявляет о частичном прекращении бомбардировок Северного Вьетнама и о своем собственном нежелании снова баллотироваться на пост президента, 31 марта 1968 года. «Я никогда не был так уверен ни в одном решении, которое когда-либо принимал в своей жизни», — сказал он впоследствии прессе». У меня 525 000 человек, чья жизнь зависит от того, что я делаю, и я не могу позволить себе беспокоиться о праймериз. Теперь я буду работать полный рабочий день на этих мужчин».

И были еще плохие новости для президента. Поскольку конца войне не предвиделось, а дефицит бюджета стремительно рос, европейские инвесторы начали обменивать свои доллары на золото. Сам доллар и экономика США теперь казались под угрозой.

Вечером 31 марта 1968 года, сидя за своим столом в Овальном кабинете и щурясь на свет телевизора с темными кругами под глазами, Джонсон выглядел мрачным и усталым. Нил Шиэн, освещавший тогда Белый дом, вспоминал, какие потери, казалось, нанесла ему война: «Его лицо было маской изнеможения и поражения. Было очень грустно видеть этого человека. Он был сломлен этим».

Он сказал, что хочет поговорить о мире. «Нет необходимости откладывать переговоры, которые могут положить конец этой долгой и этой кровавой войне… Итак, сегодня вечером, в надежде, что это действие приведет к скорым переговорам,