Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

страну. Я вышел из самолета в Логане и вышел туда в своей униформе со своей спортивной сумкой, и я просто счастлив быть дома. Я вышел к обочине, а такси продолжали проезжать мимо меня. И там стоял солдат штата. И я не понимал, что происходит, но он вышел на улицу, остановил такси и сказал: «Вы должны взять этого человека. Вы должны взять этого солдата. Водитель посмотрел на меня и сказал: «Я не хочу ехать в Роксбери». Знаешь, они не видят во мне солдата. Они видят во мне негра, возвращающегося домой. Я думаю, что я морской пехотинец. Я просто тринадцать месяцев воевал за свою страну в зоне боевых действий. И я не могу поймать такси, чтобы добраться домой. Знаешь, грустно, грустно».

Пехотинец патрулирует разрушенный район столицы после убийства доктора Мартина Лютера Кинга-младшего. «Когда белая Америка убила доктора Кинга, она объявила войну черной Америке», — сказал Стокли Кармайкл на пресс-конференции. Не может быть «альтернативы возмездию… Чернокожие должны выжить, и единственный способ выжить — получить оружие».

Теперь он находился на базе морской пехоты Куантико, всего в тридцати шести милях от Вашингтона. Когда его подразделение вызвали на помощь в подавлении беспорядков в столице страны, он вспоминал: «Я был готов идти, пока не увидел, что они выдают. Я думал, что они собираются дать нам дубинки, и я думал, что мы будем стоять перед зданиями и защищать предприятия. Но они раздавали бронежилеты, каски, М16 с боевыми патронами — то же самое, что было у нас во Вьетнаме. И когда я увидел это, я сказал: «Я не пойду. Я не собираюсь». И мой командир роты сказал: «Что ты сказал?» Я сказал: «У меня есть семья в Вашингтоне, округ Колумбия». А он сказал: «И что это значит? Садись в грузовик, морпех. Я сказал: «Я не пойду. Так что я получил статью 15 — внесудебное наказание — и меня не сделали сержантом, потому что я отказался идти».

Чувства Роджера Харриса повторили чувства многих афроамериканцев, служащих за границей. Война во Вьетнаме велась первыми в истории полностью интегрированными американскими вооруженными силами — в Корее все еще существовало несколько полностью черных и полностью белых подразделений — и в подразделениях, фактически участвовавших в боевых действиях, это работало хорошо. Проведя месяц в беседах с чернокожими солдатами во Вьетнаме, чернокожий репортер «Чикаго Дейли Дефендер» обнаружил, что «солдаты линейных рот, которые сражаются и умирают… преодолевают барьеры расовых и этнических предрассудков». Роберт Сандерс, чернокожий парашютист из Сан-Франциско, служивший в 173-й воздушно-десантной дивизии, согласился. Он вспомнил, что чувствовал себя ближе к людям из своего интегрированного подразделения, «чем к своим кровным сестрам и братьям… Мы были так близки, что это было нереально. Это был первый раз в моей жизни, когда я увидел такое единство, и я не видел его с тех пор… Это было прекрасно. Это как бы охлаждает вас, вызывает мурашки по коже, просто чтобы увидеть это, просто чтобы почувствовать это».

Смерть доктора Кинга и реакция на нее некоторых белых войск угрожали разрушить это единство. В бухте Камрань группа белых моряков водрузила флаг Конфедерации над военно-морским штабом и продефилировала в импровизированных одеждах Ку-клукс-клана. В Дананге один темнокожий морской пехотинец писал домой: «Когда Мартин Лютер Кинг был убит, группа из примерно 150 негритянских солдат отправилась в часовню, которая всегда была открыта 24 часа в сутки, чтобы помолиться за него». Депутаты отказали им во въезде. Когда некоторые из мужчин перешли в клуб рядовых мужчин и начали говорить о докторе Кинге, была вызвана вооруженная охрана, «как если бы мы бунтовали. Мы должны быть американскими солдатами, ведущими войну во Вьетнаме. Но похоже, что белый человек думает, что мы все еще дома.

Когда известие о смерти Кинга дошло до 4-й пехотной дивизии в Кон-Туме, чернокожий унтер-офицер по имени Аллен Томас-младший вспомнил, что «молодые парни хотели кого-то обидеть». Он и группа других афроамериканских сержантов повели сотни чернокожих солдат в поле, где они разбили лагерь на несколько дней. «Мы пошли к офицерам, попросили их отступить», — вспоминал Томас. «Последнее, чего вы хотели, — это вывести [мужчин] из себя… Дайте им преодолеть свой гнев и боль».

Под флагами Северного Вьетнама и НФО парижские студенты выходят на улицы в знак протеста против войны.

Сообщения о гневе и обиде, казалось, поступали той весной отовсюду, когда молодые люди вышли на улицы. У них было множество мотивов, но общим знаменателем было противодействие войне во Вьетнаме. В Италии студенты закрыли Римский университет. Лондонская полиция арестовала две тысячи демонстрантов возле посольства США. В Париже десятки тысяч человек прошли маршем, скандируя «Убийца Джонсона». Западная Германия пережила самые жестокие уличные беспорядки со времен прихода к власти Адольфа Гитлера. Подобные сцены были в Мадриде, Рио, Джакарте, Токио.

Тет усилил антивоенные настроения и в американских кампусах. Было больше уроков, больше демонстраций. В университете Висконсин-Мэдисон студенты установили четыреста белых крестов. «Мы думали, что кампус должен выглядеть как кладбище, — сказал один из бывших студентов, — потому что туда направляется большинство старшеклассников».

В Колумбийском университете на Манхэттене студенты заняли несколько зданий кампуса в знак протеста против сотрудничества университета с аналитическим центром, который консультировал военных. В конце концов администрация вызвала полицию, которая выгнала демонстрантов из зданий, арестовав 712 человек и отправив более 100 студентов и преподавателей в больницу. SDS восприняла это как триумф, доказательство того, что решительные протестующие могут остановить великое учреждение. «Забастовка в Колумбии больше, чем любое другое событие, — сказал один студенческий лидер, — вселила в радикальное студенческое движение веру в то, что мы действительно можем изменить эту страну». Том Хейден призывал к «двум, трем, многим Колумбиям».

Профессор Колумбийского университета приходит на занятия и обнаруживает, что коридор заблокирован протестующими против войны, апрель 1968 года. восстание прорвалось сквозь мрак как пример силы, которую может достичь радикальное движение».

Ранее в том же году Роберт Кеннеди опубликовал статью в The New York Times, в которой предупредил, что мрачное видение Уильяма Батлера Йейтса, похоже, сбывается:

«Все разваливается; центр не может удержаться;

Простая анархия распространяется на мир».

Эйфория, которая последовала за частичной остановкой бомбардировок Джонсоном и выраженной готовностью Ханоя к переговорам, быстро угасла. Вашингтон и Ханой более месяца спорили о том, где должны проходить переговоры. Женева, Пномпень, Рангун, Нью-Дели и Варшава предлагались той или