Князь Владимир - Юрий Никитин

Владимир ухмыльнулся:

– Не ты один.

Глаза Блуда из сытых и масленых стали острыми.

– То-то я чувствовал еще чью-то руку…

– И не одну, верно?

– А кто был… еще?

Вместо ответа Владимир повернулся к Кременю:

– Кликни, чтобы теперь принесли и вина! Да хмельногомеда не забудь еще кувшин. У воеводы пересохло горло, да и нам не мешает обмытьокончание войны. Кабанчика сожрали, теперь сожрем и Родень.

Ярополк сидел в светлице, писал. Юлия держалась на лавочке устены, прямая и неподвижная. Варяжко раздраженно метался из угла в угол, хромалсильнее, подволакивал ногу.

– Что ты замыслил, княже? – спросил оняростно. – На погибель идешь?

Ярополк ответил сумрачно:

– Раз уж сумел пробраться и обратно, себе на погибель,то хоть теперь сядь, не мельтеши.

– На погибель! – вскрикнул Варяжко.

– Другого выхода не вижу.

– Прорваться!

– И положить костьми половину дружины еще в воротах? Мыи тут опоздали. К тому же теперь все пешие… Далеко ли уйдем?

Варяжко сказал громовым голосом:

– Воины для того и живут, для того рождаются, чтобы воттак со славой… Зато потом о нас… о таких, как мы, слагают песни!

Ярополк взглянул хмуро, не ответил. Отточенное гусиное перопосле паузы задвигалось снова. Юлия подала тоненький голосок от окна:

– Нет, Варяжко… Не надо быть таким… кровожадным.

Воевода задохнулся, будто его ударили под дых. Глаза полезлина лоб.

– Кровожадным? Я? Княгиня, я – воин Святослава! Дляменя не пустой звук в словах: честь, слава, совесть, Отчизна. Изменил ли я имкогда? Есть ли пятнышко на моей совести?

Ярополк продолжал писать, ответил медленно, следя за листомпергамента:

– Негоже класть головы… в безнадежной сече. Нам свои нежаль, но о людях, что идут за нами, заботиться надо. Верх одержала дикаяполунощная сила. Язычники пришли и победно сидят под стенами… Что мы можем?Погибнуть героями?

– Да, – ответил Варяжко пламенно. – Ноостанемся жить в песнях!

– Христос учит смирению. Или ты язычник, Варяжко?

– Как можно, – возмутился Варяжко, – я принялсвятое крещение, едва узнал, что тебя крестили еще в колыбели! Но Владимиру яне верю. Он настоящий язычник! Он злобен и коварен. На христиан дышит злобой,знатных режет, как цыплят. Ради своих целей он кого угодно затопчет. Хотьбратьев, хоть родителей!

Юлия внезапно подала голосок:

– Ярополк, а ты не думаешь, что воевода прав? Именнотак бы сделали даже в императорском дворце!

– Русь не Царьград, – возразил Ярополк устало.

– Владимир там не только бывал. Жил и воевал!

– Русь не Царьград, – снова сказал Ярополк уже снажимом. – То, что там привычно, здесь кажется чудовищным. На Руси еще небыло, чтобы брат убивал брата. Я предрекаю вам, что я останусь князем. Таковабыла воля отца нашего, великого Святослава. Нарушить ее не сможет даже егонезаконнорожденный сын. Самое худшее, что он со мной может сделать, – этопослать на княжение в дальний город подальше от Киева!

Варяжко хмуро улыбнулся:

– Если бы так! На юг – рукой подать до ромейскойимперии, на восток – близко дружественные печенежские орды, на запад – ещеболее дружественные германцы, их император Оттон…

Ярополк нахмурился:

– Не будем загадывать. Все в руках божьих!

– Все в руках божьих, – с надеждой повторили заним Юлия и Варяжко.

– Все в наших руках, – сказал Владимир с нажимом.Он с силой потер ладонями лицо, стряхивая остатки сна. – А главное, внаших руках Ярополк и его верный пес Варяжко.

– И Юлия, – хмыкнул Тавр.

Владимир строго посмотрел на расшалившегося воеводу. Тотсделал постное лицо.

– Что Юлия… Это забава для нашей плоти. А Варяжко –противник настоящий. Я не думал, что он выживет! Мы с Олафом его изрубили накуски. Чертова ведунья… Пока меня врачевала ее дочка, она сама спасала этого…

– Как думаешь поступить с ними, княже?

– Да, – поддержал Тавра Войдан, – особенно сЮлией?

Кто-то откровенно заржал. Как с Юлией – это всем понятно. Даи с остальными, собственно, но важно услышать обрекающие слова из его уст.Чтобы именно он взял на себя грех, а они что, они – простые исполнители!

Он оглядел обращенные к нему лица. Смотрят уже внимательно,но без подобострастия. Усмешки спрятали. Он сумел приучить обращаться к немукак к равному, спорить, требовать, настаивать, смело отстаивать свое мнение.Только на людях должны обращаться к нему как к князю, выказывать почтение, а всвоем кругу они – малая дружина единомышленников, повязанных одной веревочкой.Большей частью такие же изгои, как и сам их князь, они потеряют все, если радилести или улыбки на лице князя, уже без малого великого, утаят важное, хоть игорькое слово.

– Для того сейчас и собрались. Я не хочу ничего решатьбез вашего совета. Вы, новгородцы, моя единственная опора! Уйдете в свойНовгород, а я останусь один на один с Ярополком и его боярством…

– Сильно поределым, – усмехнулся Тавр.

Владимир бросил на него быстрый взгляд. Тавр улыбался, но заблагостным выражением проскальзывал волчий оскал. Хилому боярину явнопонравилось быть мясником на бойне знатного скота.

– Поределым, – согласился Владимир, – но всеже опасным. Но на место павших встанут знатные из их же родни. Эти будутполыхать злобой вдвойне. И как к сыну рабыни, и как к убивцу их кровных. Такчто Ярополк скоро обрастет сторонниками. И на этот раз возьмет верх еще вКиеве.

Тавр сказал уже без улыбки:

– Удивляюсь тебе, княже! Он же лютый враг твой. Вот ипоступай как с врагом.

В горнице стало тихо. Все отводили друг от друга глаза.Владимир молчал. Стойгнев сказал нерешительно:

– А если приставить к нему своих людей, когда сошлемкняжить на край света?

Тавр сказал с презрением:

– Он тут же перережет им глотки.

– Мы его достанем хоть на краю света!

Тавр покачал головой:

– Край света – здесь. Понял?

Владимир развел руками:

– Ни один рус не поднимал руки на своего князя. Это впоконе отцов, это вошло в нас с молоком матери. Тем более на безоружного,беззащитного человека!

Тавр хохотнул, ткнул кулаком в бок Войдана: