Князь Владимир - Юрий Никитин

– Чего молчишь? Скажи слово!

Взоры обратились на воеводу. Тот пожал плечами:

– Где ты видишь русов? А еще нам думать и думать, какот варягов избавиться. Вот варягам и поручи… Им все равно кого и как. Я многодворов видывал, везде правители держат охрану из иноземцев. В Испании халифовокружает пятитысячная армия славян, которые ни бе, ни ме, ни кукарекупо-ихнему. У мусульман те же славяне стоят вокруг трона с обнаженнымиятаганами… Им не за кого держаться в чужой стране, только за правителя! Их тутже растерзают, если он вдруг помрет, потому и защищают… как вот мы тебя. Онилюбой приказ выполнят!

Стойгнев непонимающе смотрел на Войдана. Вдруг лицо воеводы озарилось.

– А-а-а… ты хочешь сказать, что варяги…

– Дурак, – сказал Войдан беззлобно, – я ужесказал.

Стойгнев побагровел, похлопал ладонью по рукояти меча.Войдан ухмылялся. Отважный новгородский воевода для него не соперник в бою.

– Охрану дать из новгородцев, – предложилТавр, – они люто ненавидят Ярополка, сбежать не дадут ни за какие пряники.Варягам поручать нельзя – могут за хорошие деньги перекинуться на его сторону.А потом, в Киеве, кровавое дело поручить варягам. Новгородцы не станут: заветыдедов, дело чести, ни один русский князь не пал от удара в спину…

Владимир хлопнул ладонью по столу. Все повернули головы.

– Мы обязаны поступить, – сказал он мертвымголосом, глаза блеснули темным огнем, – как мужи, радеющие об Отечестве.Можно и стыд принять, и бесчестье… ежели за здравие Руси!

Рано утром главные ворота Роденя распахнулись. Новгородцы,загодя облепившие валы, с сытым гоготом наблюдали, как из крепости выходилиотощавшие как смерть воины с прапорами великого князя Ярополка. Уныло звеняоружием, они выстроились, потащились вперед. Там на свежесколоченном помостесидел Владимир с новгородскими боярами. Тавр, Стойгнев, Войдан и наиболееблизкие стояли ниже, им не нужны были показные почести.

Не доходя до помоста, воины Ярополка склонили знамена.Копья, на которых развевались желто-голубые полотнища с трезубцем, оказалисьнацеленными прямо на Владимира. Он недовольно шевельнулся, но, прежде чем успелраскрыть рот, Стойгнев двумя прыжками оказался там, грубо схватил ближайшиезнамена, выдернул из рук худых и бледных как смерть воинов, яростно швырнулоземь.

– Вот так! – гаркнул он. – На землю прапораэтого ублюдка!

Воин справа резко ударил острием своего знамени. Зверинаяловкость и сила спасли Стойгнева от верной смерти. Он успел извернуться, принялширокий наконечник в бок. Удар был силен для такого обессилевшего человека,каким выглядел воин Ярополка. Острие вошло между пластинками доспехов,скользнуло по ребрам.

Тут же древко хрустнуло в могучих ладонях воеводы. Он хотелухватить обидчика за горло, но отшатнулся поневоле: с гнусным чмоканьем в левомглазу воина появилось белое оперение стрелы. В лицо Стойгнева брызнуло мокрым,он отшатнулся с гадливостью.

Тут же еще две стрелы с силой ударили в грудь несчастного.Он упал на колени, все еще не выпуская знамени. К нему подскочил дружинник стопором, без нужды дважды рубанул по голове.

За спиной Владимира лучники наложили новые стрелы на тетивы.Стойгнев пнул распростертого в крови воина, почти закрытого упавшим на него прапором,вернулся, зажимая рану, к Владимиру. Между пальцев просачивалась кровь.

Владимир недовольно мотнул головой. Стойгнева утащили клекарю, а дружинники новгородцев обнажили мечи. Воины Ярополка обреченнобросали знамена под ноги новгородцам. Лишь один остался стоять, как стоял. Егобоевой прапор был склонен ровно настолько, чтобы багряное полотнище висело надсамой землей, но не касалось ее.

– А ты что стоишь? – спросил Тавр недобро.

– Это боевой прапор, – ответил воин смертельноусталым голосом.

Он был в полных доспехах, и сейчас, когда мотнул головой,забрало скользнуло вниз, клацнуло, укрыв нижнюю часть лица. На Владимира иновгородцев смотрели через узкую прорезь шелома голубые, как небо, глаза. Воиндержал левой рукой щит чуть сбоку и слегка наклонив, готовый отбивать ударспереди и слева, а ноги едва заметно подогнул. Меч висел на поясе в ножнах, нов одно мгновение он мог его выхватить. Владимир оценил выучку воина.

Тавр подал знак лучникам, но Владимир вскинул ладонь:

– Стоять! Кто ты, витязь, и почему ослушался?

– Это знамя Святослава, – глухо донеслось в узкуюпрорезь шелома. – Оно не склонилось даже перед императором ромеев,прославленным полководцем Цимисхием.

Владимир вскочил. Темные глаза князя блеснули гневом.

– Так что же ты… Почему склонил? Сами боги не смеютсклонить прапор, овеянный победами моего великого отца!

Он сбежал вниз, пал на колено и благоговейно поцеловал крайпрапора. Воин стоял недвижимо. Замерли все, как новгородцы, так и дружинникиЯрополка. Слышно, как вдалеке фыркнула лошадь, а еще дальше плакала женщина.

Когда Владимир поднялся, к прапору стали подходить Тавр,Войдан, Кремень, подошел даже Стойгнев с перевязанным боком, а затем остальныевоеводы, бояре, знатные люди. Каждый падал на колено, истово целовал крайпрапора. Воины уже гомонили раскованно, вражда как-то сама собой началаулетучиваться. Убитого незаметно унесли, а воин, что держал знамя Святослава,чуть выпрямил спину, но забрало по-прежнему держал опущенным.

Тавр усмехнулся, отошел в сторону. Уж он-то, стоявший рядом,видел, что, когда Владимир накричал на воина за недостаточное почтение кпрапору Святослава, когда изображал неистовый гнев, на самом деле был холоден,как змея перед броском на жертву. Глаза его бесстрастны, он дергает за ниточкидуши своих воинов и дружинников Ярополка, уши ловят каждое слово, а телоизображает возмущение, гнев и любовь к великому полководцу земли Русской! Нестань он князем, не было бы равного среди скоморохов! Молод, а повадками змея,прожившая сотни лет…

Ярополку было оставлено пять гридней, челядь и домашние. Такпередали от Владимира. А встречу их назначили в Киеве, в великокняжескомдворце. Варяжко хмурился, видел желание унизить Ярополка, принимая его какпочетного пленника в его же дворце. Сам Ярополк стал молчалив, часто молился,чего раньше Варяжко за ним не замечал.

Они покинули Родень в тот же день. Даже двиг??я??ь безторопливости, с ними везли Юлию в повозке, та часто застревала, к вечерудостигли ворот Киева. Ярополк стал еще тише, нахлобучил на голову капюшонплаща. Варяжко подозревал, что великий князь земли Русской и хотел въехать всвой град впотьмах, чтобы не видеть осуждающих глаз киян.

Варяжко ехал рядом мрачный, как грозовая туча.

– На смерть явились, княже, – сказал онобреченно. – Сами, как бараны. Новгородец уже наточил для нас ножи.