Нежность - Элисон Маклауд

судебных заседаний номер один призрак великой скамьи подсудимых оказался жестоким разочарованием. Мало того, что скамья огромной стеной загораживала вид многим зрителям. Она еще и была странно пассивной, как мяч в самом начале матча, когда кажется, что рефери никогда не выпустит его из рук. Ни одного арестованного не провели роковым путем из подземных застенков по лестнице наверх. Ни один несчастный не возник из тьмы, моргая от ослепительного света правосудия. Ни один подзащитный не выглядывал наружу, всматриваясь в ряды равнодушных лиц с замешательством оговоренного или наглостью природного преступника.

Когда наступает соответствующий момент судебного процесса, присяжных вызывают по одному из подсобных помещений суда, где они ждут, доселе невидимые. Каждого из них приводят к присяге – каждый по очереди читает ее с карточки, некоторые – запинаясь (если вдуматься, это пугает, подумал Рубинштейн, ведь нынешний судебный процесс касается книги).

От присяжных требуется, чтобы они были владельцами недвижимости, а это значит, что присяжные в основном мужчины из среднего класса с довольно стандартными для среднего класса взглядами. Иными словами, они часто послушны обвинению и «испытывают готовность осудить».

Мистер Джеральд Гардинер, королевский адвокат, старший советник защиты, возражает против присяжного, вызванного пятым: «Будьте добры, примите отвод». Указывать причину он не обязан. Чашечки на галерке непонимающе переглядываются. Отвергнутому велят уйти со скамьи присяжных, и на его место вызывают другого.

Двенадцатый и последний присяжный только успевает добраться до «всей правды и ничего, кроме правды», как снова слышится: «Будьте добры, примите отвод».

Обоим до конца жизни суждено ломать голову: у них что, не внушающий доверия вид? Может, они выглядят неопрятно? Нечистоплотно?

Им неоткуда знать, что защита придерживается следующего мнения: женщины обычно реже осуждают кого-то лишь с целью осудить. Защита также полагает, что женщины, как правило, судят мужчин менее строго, чем мужчины друг друга, особенно на публике, где мужчины часто проявляют чрезмерное рвение в вопросах, касающихся секса, – хотя бы для того, чтобы самим не показаться подозрительными в этом плане. Считается, что женщины испытывают менее смешанные чувства – менее чреватые последствиями, можно сказать. Во всяком случае, на это надеется защита. Хотелось бы, чтобы среди присяжных было больше женщин, но три из двенадцати – уже неплохо. «Дуэльный кодекс» на самом деле позволяет мистеру Гардинеру потребовать до семи отводов без объяснения причин, но если он воспользуется своим правом, могут подумать, будто он пытается манипулировать процессом. И тогда он рискует тем, что присяжные захотят отыграться на подзащитном.

Столько тонкостей.

Пока приводят к присяге последних, те, что уже присягнули, неловко ерзают на своих местах и возводят очи горé, созерцая огромный круглый световой люк в потолке, сейчас омываемый струями дождя. На вид всем присяжным от сорока пяти до пятидесяти с небольшим. Одна женщина явно богата. Другая, судя по внешности, может оказаться школьной учительницей. Мужчины в почти одинаковых костюмах, и их сложнее различать. Те, кто еще не облысел, седеют с висков. Кое-кто в очках. Двое, пока ждут, курят.

Представители мировой прессы и чайные чашечки на галерке вытягивают шеи, пытаясь разглядеть каждого из двенадцати присяжных. Что он или она за человек? Любитель чтения? Филистер? Либерал? Коммунист? Денди? Синий чулок? Прощелыга? Мокрая тряпка? Женщина легкого поведения? Выскочка? Или надежный человек, на которого можно положиться? Придерживается консервативных, радикальных или передовых взглядов? Болтун или молчун? Старомоден? Высокоморален? Практичен? Большевик по убеждениям? С широким кругозором? Добряк? Застегнут на все пуговицы? Помешан на сексе?

Секретарь суда проходит вдоль рядов присяжных и раздает им экземпляры книги, весь остальной тираж которой лежит под замком. Затем провозглашает:

– Господа присяжные! Арестованный на скамье подсудимых, издательство «Пингвин букс лимитед» обвиняется в том, что шестнадцатого числа августа месяца сего года опубликовало непристойный предмет, а именно, книгу под названием «Любовник леди Чаттерли» писателя Дэвида Герберта Лоуренса. Для целей настоящего судебного заседания издательство заявило о своей невиновности. В ваши обязанности входит выслушать свидетельские показания и решить, виновно оно или нет288.

При слове «арестованный» Майкл Рубинштейн чувствует, как плотный боевитый мужчина, сидящий рядом – сэр Аллен Лейн, – дергается, словно впервые увидел доселе неизвестное ему место: загон для осужденных под скамьей подсудимых, называемый попросту «клетка». Виновные по этой статье наказываются штрафом, размер которого закон не ограничивает, или трехлетним тюремным заключением.

По всей стране букмекеры принимают ставки на исход суда, и леди Чаттерли явно не фаворит. Она, может, и не устояла против чар лесничего, но Британия – за исключением кучки интеллигентов – пока не готова сдаваться, во всяком случае судя по предварительным признакам. Ежедневный мешок с почтой, приходящий сэру Аллену Лейну на адрес издательства, распух от ядовитых посланий.

«Ты омерзительный, низкий лицемер. Ты с самого начала знал, что эту книгу будут читать совершенно не за тем… Ты сутенер и получаешь откат от лиги шлюх. Чем ты подкупил свидетелей?»

«Надеюсь, ты настрижешь капусты с леди Чаттерли. Надеюсь также, что ты получишь справедливое воздаяние от Господа по делам своим».

«Ты не заслуживаешь никакого обращения и титула. Есть три источника вони: 1) протухшие помои, 2) обгаженный нужник и 3) издательство „Пингвин“!»289

Обвинение со стороны Короны открывает мистер Мервин Гриффит-Джонс, королевский адвокат. У него чисто выбритое, с четкими чертами, приятное лицо, и он как нельзя лучше подходит на роль главного героя в труппе зала судебных заседаний номер один. И впрямь, в парике образца XVIII века он выглядит как сельский сквайр, сошедший с портрета работы, скажем, Джошуа Рейнольдса. Взгляд у него спокойный и уверенный. По его позе видно, что ему не терпится, но он держит себя в руках – прекрасно знает, что нужно сделать для общественного блага, и уже грызет удила.

Леди, его супруги, сегодня с нами нет, но ее легко представить рядом с супругом на портрете кисти Рейнольдса: это дама средних лет, хорошо упитанная, в пышном парике. По другую руку отца стоит сын с лицом бледным, как простокваша, с выражением тщательно культивируемой наглости, в пышном кружевном воротнике. У ног сквайра мы видим послушного спаниеля, а на заднем плане – возможно, одну-две греческих урны, подхваченные в авантюрной юности во время гранд-тура по Европе. Иными словами, все как положено. Сквайр опирается рукой о бедро. Бриджи обтягивают стройные, крепкие «подпорки». У него взъерошенный вид человека, спешащего куда-то еще.

Он начинает:

– Господа присяжные, издательство «Пингвин букс лимитед» не нуждается в представлении. Это хорошо известная фирма, которая, скажу сразу, пользуется высокой репутацией290.

Старший юрист раскладывает «товар», доводы обвинения, просвещая присяжных по нужным