Нежность - Элисон Маклауд

и, в частности, важность физических отношений. Я считаю, что книга высокоморальна и что автор не принижает секс. Эта книга отстаивает брак, а не адюльтер. В ней рассматривается трудное, прискорбное положение дел между людьми – а все мы знаем, что такое положение встречается на самом деле: брак, неправильно построенный и закончившийся крахом. Д. Г. Лоуренс хотел бы, чтобы мы сказали: да, вот что делают люди. Попросту, самым обычным образом они ебутся. Без нездорового хихиканья и без ощущения грязи. Поэтому Лоуренса правильнее всего рассматривать как британского нонконформиста, пуританина.

Мистер Хатчинсон (добродушно улыбаясь обвинителю): Свидетель ваш.

Мистер Гриффит-Джонс на девять лет старше мистера Хоггарта, он учился в Итоне и Оксбридже. Мистер Хоггарт сирота, рос в бедности, благодаря выгрызенной скудной стипендии изучал английский язык и литературу в университете Лидса и там же получил диплом.

Мистер Гриффит-Джонс смотрит на свидетеля со слабым, но отчетливым презрением и начинает: Очевидно, мистер Хоггарт, я всю жизнь неправильно понимал значение слова «пуританский». Не соблаговолите ли вы оказать мне любезность и просветить меня на этот счет?

Мистер Хоггарт (дружелюбно): Охотно. Вы не одиноки в своем заблуждении, мистер Гриффит-Джонс. Это слово неправильно понимают многие. Так деградирует язык. В строгом смысле слово «пуританин» обозначает человека, следующего общей традиции британского пуританства. Его отличительная черта – острое чувство ответственности за свою совесть. Я утверждаю: это главное, что занимало Лоуренса. Для него литературные труды – глубокое выражение не только его художественного мироощущения, но и его совести. В этом смысле его книга является пуританской.

(Репортеры вылетают из зала и несутся к ближайшей телефонной будке. «ЧОКНУТЫЙ ПРОФ СЧИТАЕТ „ЛЕДИ Ч.“ ПУРИТАНСКОЙ!»)

Мистер Гриффит-Джонс: Большое спасибо, мистер Хоггарт, за подробную лекцию. Однако мы находимся в Олд-Бейли, а не в (сверяется с записями) Лестерском университете. Прошу вас вернуться к деталям обсуждаемого романа. Я хотел бы обратить ваше внимание на страницу тридцатую врученного вам экземпляра, на описание второго сеанса сексуальных упражнений леди Чаттерли с неким Микаэлисом, с которым она вступает в половые сношения в самом начале романа, а затем порывает. Вы бы назвали этот отрывок пуританским?

Мистер Хоггарт (глаза большие, выразительные): Да, пуританским и весьма актуальным. А также печальным. Он описывает ненадлежащие отношения двух людей. В этом смысле их связь аморальна, как и показывает нам Лоуренс. Микаэлис не понимает Констанцию. Он походя унижает ее, наносит ей рану.

Мистер Гриффит-Джонс: Наносит ей рану? Я хотел бы напомнить суду, что она замужняя женщина. В связь с Микаэлисом она вступает за спиной мужа ради удовлетворения своей половой похоти. Такова описанная ситуация, верно?

Мистер Хоггарт (дружелюбно): Неверно.

Мистер Гриффит-Джонс: А какова же ситуация?

Мистер Хоггарт: В самом начале романа леди Чаттерли надеется, что связь с Микаэлисом спасет ее от одиночества и потерянности. К несчастью, она в нем ошиблась.

Мистер Гриффит-Джонс (со сдержанным негодованием): Наоборот, она это делает, потому что ее муж из-за ранения, полученного на войне, не способен удовлетворить ее сексуальные запросы, не так ли?

Мистер Хоггарт: Не так.

Мистер Гриффит-Джонс: Очень хорошо. Это ваше личное мнение.

Мистер Хоггарт: Я могу его обосновать.

Мистер Гриффит-Джонс: Не беспокойтесь насчет обоснования.

Господин судья Бирн: Насколько я понимаю, мистер Хоггарт, вопрос к вам заключается в следующем: отношения между этим мужчиной и этой женщиной были аморальны, так или нет?

Мистер Хоггарт: Да, и Лоуренс четко это показывает. Леди Чаттерли думала, что их связывает чувство, но слишком поздно осознала: Микаэлис не любит и не уважает ее так, как следовало бы.

Лицо господина судьи Бирна краснеет от вопроса, который даже он не рискует задать вслух: уважать ее?! Эту блудницу?!

Обвинение гоняет мистера Хоггарта больше часа с особенной яростью, прибереженной для выскочки-эксперта из Лестерского университета. Вскоре после суда знаменитый писатель Эдвард Морган Форстер напишет Ричарду Хоггарту сочувственное письмо: «Вам пришлось испытать на себе всю неучтивость обвинителя, которого трудно не считать негодяем – как в частной жизни, так и в общественной»296.

Мистер Гриффит-Джонс (закусив удила): Позвольте, я процитирую: «Он вошел в нее, и ее затопили нежные волны острого, неописуемого наслаждения, разлившегося по всему телу. Блаженство все росло и наконец завершилось последней ослепляющей вспышкой»297. Это пуританский текст, мистер Хоггарт?

Мистер Хоггарт: Да.

Мистер Гриффит-Джонс (переворачивая страницу): «Как бабу не любить, када пизда глубока и ебля хороша!»298 Это тоже пуританский текст?

Мистер Хоггарт: Да. Таким образом лесничий Меллорс начинает выражать в искреннем, реалистичном диалоге уважение, которое испытывает к женскому телу, женскому началу, к тому, что он сам называет «бабностью»299.

Мистер Гриффит-Джонс: Реалистичном? Вы считаете, что лесничий может разговаривать подобным образом с женой владельца имения? Более того, разве настоящая женщина, такая как леди Чаттерли, не возмутится постоянной вульгарностью его речи? (Медлит, изображая едва заметную снисходительную улыбку.) Достаточно ли близко вы, мистер Хоггарт, знакомы с общественными кругами, в которых вращается леди Чаттерли? Способны ли вы оценить, насколько реалистична вульгарность Меллорса в этом контексте и насколько правдоподобна реакция леди Чаттерли?

Мистер Хоггарт (игнорируя подколку): Она не возражает против речи Меллорса, потому что не считает ее ни вульгарной, ни агрессивной, хотя нецензурная брань часто бывает таковой. С помощью этой лексики, которую мы обычно именуем непристойной, автор весьма радикально задействует целый новый регистр речи. Леди Чаттерли способна услышать в нем красоту. Эта речь одновременно реалистична и правдоподобна в рамках ситуации, которая описана в романе. Боюсь, в данном случае мы не можем исходить из того, как прореагировала бы женщина схожего социального положения в соответствующий исторический период. Хорошие романы не занимаются обобщениями и социальной демографией.

Мистер Гриффит-Джонс (взглядывая на присяжных как бы в поисках сочувствия): В десятой главе, после очередного сеанса, мы узнаем, что «в тот вечер Конни не стала мыться. Следы его касаний, даже липкость, оставшаяся у нее на теле, были ей дороги и в каком-то смысле священны»300. Является ли эта самая липкость пуританской, мистер Хоггарт?

Мистер Хоггарт: Как нельзя более.

Мистер Гриффит-Джонс: Наш герой-лесничий заявляет леди Чаттерли, что корень душевного здоровья кроется, ни более ни менее, «в яйцах». Обладает ли это утверждение литературными достоинствами, и если так, служит ли оно – напоминаю, мистер Хоггарт, что задаю этот вопрос абсолютно серьезно, – служит ли оно общественному благу?

Мистер Хоггарт: Если рассматривать в контексте всего романа, ответ, несомненно, да и да.

Мистер Гриффит-Джонс: А что вы скажете по поводу этого отрывка из двенадцатой главы: «Ее ладони робко скользнули ниже, коснулись теплых ягодиц. Совершенная красота! Новое,