Нежность - Элисон Маклауд

чужая. Неудачливым актрисулькам доверять нельзя. Так сказали бы профайлеры из Бюро.

– Надеюсь, на этом самом пляже «Мейфлауэр» обнаружатся пилигримы! – крикнула она, догоняя. – Иначе я отправлю жалобу в управление указателей!

Долго они здесь не пробудут.

Спускаясь по крутой дюне, он поскользнулся и съехал вниз. А когда обернулся, чтобы посмотреть на Кэтлин, оказалось, что она босая – и это в конце октября. Босиком. Держит туфли в руке и размахивает ими. Господи Исусе. Почему обязательно устраивать представление?

– Я уверена, они бы стали голосовать за Кеннеди, – крикнула она.

– Кто?

– Пилигримы, Мел! – Ее тон как бы говорил: «Ты вообще меня слушаешь?» – Никсон, совершенно очевидно, вырос в квакерской семье. Но с католиками веселее, чем с протестантами. Хотя протестанты больше зарабатывают – этим тоже бросаться не приходится, – но, ты думаешь, у них есть чувство юмора? Не-а. Нет, дорогуша, я с этими БАСПами[62] в Бостоне, на прекрасном южном склоне Бикон-Хилла, не стала бы жить даже за деньги. Ни в жизнь. С этими чопорными чучелами. – Она догнала его. – Наверняка у мистера Кеннеди отличное чувство юмора. По виду похоже. – Вдруг она снова прикрыла рот рукой. – Ой, Мел, ты ведь тоже БАСП, правда?

– Я на самом деле никто, – ответил он по-прежнему ничего не выражающим голосом.

Они дошли до пляжа. Перед ними расстилался залив Кейп-Код, синий, бесконечный, искрящий пуританским светом.

Сердце Мела билось о ребра.

В аптеке Уэлана в понедельник он пошел на обеденный перерыв попозже, когда точно знал, что покупателей станет меньше. Есть не хотелось. Вместо этого он напечатает ее фотографии.

Он вытащил пленку из сушильного шкафчика и включил подсветку просмотрового стола, чтобы впервые взглянуть на кадры через лупу. Если повезет, он успеет нарезать негативы.

Он смотрел и не верил своим глазам.

Один взгляд через лупу, и он вернулся туда. Не на пляж «Мейфлауэр», где в субботу побывал с Кэтлин, но в тусклый свет ресторана в отеле «Мейфлауэр», в Вашингтоне, в мае пятьдесят восьмого. Уже прошло больше двух лет, но он все еще чувствовал, как скользит чемоданчик в потных ладонях; как не поворачивается ключ, как мешается чертова ручка, как не поддаются защелки; как все тело кажется неуклюжей помехой, а он шарит в поисках кнопки, открывающей второе дно, но вместо этого – он только сейчас понял – нажимает на скрытый спуск камеры.

На первом кадре горизонт завалился градусов на двадцать пять, зато снимок был четкий – самый четкий из трех на еще не разрезанной пленке.

Вся сцена ожила у него перед глазами на фоне светового стола: слепящая туша Гувера, темные зрачки белы и пусты; рядом – нарисованный светописью призрак Клайда Толсона, высокого и томного, на бледной банкетке; а на столе, рядом с корзиночкой черных крекеров, их нежно сцепленные руки.

xv

Гувер обозревал новейшие отчеты в американской прессе. За хороший сервис заплатить не жалко, подумал он и удовлетворенно щелкнул вставными челюстями. Ему казалось, что он вгрызается в золото.

ВЗГЛЯД ИЗ ЛОНДОНА. ЛЕДИ Ч.: ГРЯЗНАЯ И НЕПЕЧАТНАЯ

В МЕЖДУНАРОДНЫХ НОВОСТЯХ: ЛЕДИ ЧАТТЕРЛИ СЕГОДНЯ ПОД СУДОМ!

САМАЯ СКАНДАЛЬНАЯ КНИГА ВЕКА

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ С СУДА НАД ЛЕДИ Ч. ОБВИНИТЕЛЬ: «ГЕРОИНЯ ОДЕРЖИМА СЕКСОМ»

Он откинулся на стуле и кинул в рот мятную таблетку для свежести дыхания. Пока не вынесен обвинительный приговор, фотография лежит в надежном месте, в скамеечке под ногами мисс Гэнди, на самом верху его секретной коллекции. Что касается его частной коллекции, ее он хранит дома.

Гувер следил в окно за дымком, поднимающимся из мусоросжигателя Бюро. Иона трудится далеко внизу, в подвале. Каждый день самые высокопоставленные сотрудники Бюро сохраняют секретные документы в памяти, а затем отправляют на сожжение.

Когда Ионе посылают фотографии, то запечатывают их в двойные конверты, чтобы не возбуждать его любопытства и не шокировать. Совершенно секретную переписку прятать в конвертах незачем. Старый добрый Иона. Он работает в Бюро с четырнадцати лет и до сих пор, уже в пятьдесят с гаком, все так же добродушен и неграмотен. Тайны Бюро в безопасности.

Однако по данным опросов выходило, что соперники по-прежнему идут голова к голове, и спрогнозировать, кто победит, пока невозможно. Такой маленькой разницы между двумя кандидатами не было с 1916 года. Но Гувер доверял Америке. К победе ведут терпение и решимость, а не шлягеры в исполнении эстрадных звезд, смазливая внешность и неопытность.

Более того, инкумбент – сам президент Эйзенхауэр, тот, кто познакомил Гувера с искусством раскраски по номерам, – только что отправился в тур, выступать перед населением, чтобы помочь Никсону. Айк поехал неохотно, он вообще от Никсона не был в восторге, но так ли, эдак ли – Кеннеди из президентской гонки вылетит.

Клайд уехал по делам Бюро в Нью-Йорк. У директора Нью-Йоркского отделения случился какой-то заскок. Он потребовал, чтобы из бюджета Бюро тратили больше денег на борьбу с мафией и меньше – на борьбу с коммунистами. Клайд наставит его на путь истинный. Потом расскажет во всех подробностях. Каждый день перед сном они обязательно говорят по телефону, хотя бы и междугородному.

Иногда, когда они вот так расставались, Гуверу казалось, что он вернулся к собственному дому в сумерках – а там только пустырь. Словно на этом месте и не было жилья.

Ужасно.

Любовь Клайда возрождала его каждый день. Вот так просто и так великолепно.

Любовь Клайда была крыльцом, на котором горит приветливый огонек.

Вернемся в камеру хранения главного вестибюля Олд-Бейли. Мистер Т. С. Элиот бегает взад-вперед. «Тише, сказал я душе. Жди без надежды»304. К концу дня он в пересчете на шаги пробежал не меньше чем половину Лондона. Он остановился лишь хлебнуть чаю из матрониной фляжки – на пару с женой – и посмотреть, как забирают из камеры хранения другого свидетеля, не его.

– Мистер Рой Дженкинс, член парламента!

Входит мистер Дженкинс, сын валлийского шахтера. Он в очках с массивной оправой, в мешковатом костюме и в рубашке, воротничок которой ему слишком велик. Как будто он в сорок лет до сих пор донашивает одежду отца. Он идет по залу суда, лысина блестит, глаза живые.

Как известно многим из собравшихся, мистер Дженкинс недавно ушел в отставку с высокой должности в партии лейбористов после того, как она проиграла на выборах. Он определяет свои взгляды как «прогрессивные» и сейчас намерен бороться. Он работает над отменой смертной казни и театральной цензуры. («Боже милостивый!») Он хочет декриминализации самоубийств, абортов и гомосексуальности. («Кто этот коротышка?») Он хочет, чтобы Британия добровольно отказалась от всей оставшейся