Ментор черного паука - Нина Малкина

Прозрачная колба легла в широкое нефритовое блюдо, заполненное свежей почвой. Я нагнулась и втянула запах сырой земли, поглубже устраивая тиаль в своей стихии. Подавила короткое желание вырастить подснежник, опустилась на колени и молитвенно сложила руки.

Конечно, никто не ограничивал время ритуала и в святилище можно было находиться столько, сколько было угодно будущему посвящённому магу. Но очередь за дверью намекала на некоторые временные ограничения в духовном единении со своим богом. У ног Ревда оплавлялись толстенные свечи, и причудливые светотени придавали ритуалу мистическую торжественность. От дыма амбры стало душно, лоб покрылся мелкими каплями. Но предвкушение приятной болью трепетало в груди, и я начала по памяти произносить клятву, которую знала уже давно:

Пламя свечей плясало перед глазами извивающими змейками, и я застыла перед окончанием ритуала. Клятва была заклинанием, которое тоже необходимо было завершить. Сомнение легко царапнуло меня изнутри, но это было естественно. Я пошатнулась от боли в груди, но вернула себе самообладание. Я — Юна Горст и всё ещё дышу. Одна фраза — и я маг Квертинда, любимое дитя богов.

— Eman michi'tum del Rewd, — прошептала я с улыбкой ласкающее слух воззвание.

Ответная тишина показалась мне плохим знаком, но я быстро отогнала недоброе предчувствие. В конце концов, я же не ожидала, что тиаль заполняется под звуки музыки или переливы иллюзий. Не существовало в Квертинде человека, которому бог не ответил бы на просьбу заполнить тиаль. Маг сам делал свой выбор, и изначальная склонность никак на это не могла повлиять. Совсем.

От волнения сердце заколотилось быстрее, и я устыдилась своего малодушия. Хотелось поскорее увидеть зелёную стрелу и выпустить из оков сознания затаённый на этот случай восторг. Я вскочила, чтобы заглянуть в ритуальную чашу, и выдернула свой тиаль. Он был пуст. Я вставила его обратно, ввернула поглубже в землю и снова бахнулась на колени, на ходу повторяя клятву-заклинание. Уже зная, что она не сработает.

— Eman michi'tum del Rewd, — прорычала я, требуя своё от бога стойкости.

Тиаль пустовал. Я взяла его в руки и протянула ближе к лицу Ревда. Поднялась на носочки, чтобы он лучше видел мой пустой сосуд. Потом залезла на постамент, опираясь на посох, чтобы ткнуть злосчастным медальоном прямо под капюшон. Голова закружилась от резкого подъёма.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Ревд, прошу тебя. Пожалуйста!

Я сжала тиаль так, что он чуть не хрустнул в моих пальцах. Даже замахнулась, чтобы разбить его о подбородок статуи, но вовремя одумалась. Вспомнила, как впервые в своей жизни услышала голос Джера в Церемониальном зале. Тогда он назвал меня истеричной пустышкой.

«Боги слышат нас в своих святилищах», — сказала однажды Биатрисс Калькут. У неё были причины так говорить: Девейна отвечала фанатичной целительнице, когда та часами молилась на занятиях. Боги наверняка отвечали Кирмосу лин де Блайту, когда он развивал в себе шесть склонностей до максимального порядка. Вейн ответил Сирене, которая даже не была уверена в том, что хочет стать магом его склонности. Ревд ответил амурному хлюпику Неду, заполнив его тиаль зелёной стрелой. Боги отвечали всем, но когда к ним обращалась Юна Горст, боги Квертинда закрывали глаза и затыкали уши.

Я слезла со статуи, одернула жилет и обняла ладонью своего паука. Убрала пустой тиаль в карман. Пошатнулась и сглотнула горькую слюну. Почти восемнадцать Красных Лун я прожила без помощи богов. Дальше проживу и подавно. Теперь у меня был ментор, который поклялся всегда возвращаться ко мне. Возможно, сейчас он уже вернулся и ждёт меня у святилища, чтобы первым поздравить. Мокрая капля стекла по моему виску, ёж вместо сердца кололся ещё усерднее, и дышала я так часто, как после подъёма на плато.

Я толкнула дверь наружу и чуть не нырнула обратно от звука аплодисментов. Сейчас эти дурацкие почести меня раздражали, и я схватилась за грудь, пытаясь удержать в ней самый важный орган. Кто-то выкрикнул моё имя, но я прошла мимо, не останавливаясь и стараясь ни на кого не смотреть. Джера не было.

И Кааса тоже… не было.

— Где твой ментор? — я подошла прямиком к Сирене, игнорируя радостные визги.

— Не знаю. Наверное, на празднике, с Надалией, — Сирена перевела недоумённый взгляд с меня на Лонима, словно тот знал ответ. — Тебя можно поздравить?

— Нельзя, — отрезала я, крепко сжимая тиаль в кармане.

Доставать его я не собиралась, только резко обогнула растерянных друзей и направилась на поиски Дамны лин де Торн. Каждый стук сердца отдавался острой болью, перед глазами мелькал Каас.

— Юна! — крикнул вслед Лоним, но я только ускорила шаг.

Я была недостойна своих друзей, никому из них не стоило мне доверять. Так же, как была недостойна Кааса, которого предала. Я была недостойна даже тиаля.

К счастью, Дамна лин де Торн обнаружилась быстро: высокая женщина в длинном кружевном платье счастливо хохотала, закинув голову, прямо в воротах Церемониального зала.

— Госпожа лин де Торн, — я грубо оттащила её в сторону, прерывая смех. — Дайте мне ещё того лекарства, что я пила утром.

— Юна? — удивилась раскрасневшаяся ментор Сирены. — Это лауданум, средство на крайний случай, когда нужно унять острую боль, в том числе и душевную. Ещё хорошо помогает при магическом истощении. Но его нельзя принимать так часто.

— Моя боль сейчас очень острая, — прошипела я, напирая.

— У меня нет с собой… — растерялась женщина, но быстро нашлась, останавливая меня: — И я не дам тебе эту настойку. В таких количествах она больше вредит, чем помогает. Ты сегодня выпила слишком много. Так или иначе, тебе придётся справиться с этой болью самостоятельно.

Я почти не видела Дамну, она превратилась в Кааса с его живым румянцем и искренней улыбкой. Боги не просто отвернулись от меня, они издевались надо мной и хотели наказать. Но я не собиралась сдаваться во власть уныния.

— Вы не мой ментор, — зло процедила я. — Вы не имеете права мне указывать. Просто дайте мне этот ваш лауданум.

— Нет, — твёрдо ответила Дамна. — Я уже жалею, что дала тебе его раньше. Тебе стоило сегодня остаться в комнате и отдохнуть, привести мысли в порядок.

Рука легла на кинжал, а взгляд — на бьющуюся под серебристой лилией венку на шее госпожи лин де Торн. Под бледной кожей она казалась слегка синеватой. Лёгкий росчерк мог бы уровнять прекрасную аристократку с грязным Гренкой, лишить женщину жизни вместе с вытекающей из горла кровью. Перед смертью все равны, и я вдруг подумала, что прямо сейчас Дамну отделяет от мира мертвых только мой выбор. Каас, что холодил мою ладонь рукоятью, давал мне власть решать, будет ли целительница жить в следующие пять минут или нет. Да, Каас был рядом.