Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан

раз – в сквоте и репетиционной точке Metabolist рядом с Кембридж-серкус. Мы приехали, а Nurse как раз уходили, все трое: Химан, Стив и Джон. Это было вскоре после того как мы им написали – не помню, ответили они уже или нет. Времени на разговоры не было. Помню, у Стива были маленькие синие очки, у Джона – кошмарная прическа в стиле Ричарда Третьего, а Химана я вообще не запомнил».

Тем временем Стэплтон познакомился с Уильямом Беннеттом, купив первый альбом Come Rampton и отправившись по адресу, указанному на обложке. «Я постучал в дверь какого-то сквота, Уильям открыл, мы поднялись наверх и начали разговаривать, – вспоминает он. – Он жил с приятелем, повсюду валялись пивные банки, почти не было мебели или ковров – только маленький проигрыватель, на котором он ставил Essential Logic и Kraftwerk».

Панковский дух DIY довольно рано открыл Беннетту глаза: в 19 лет он уже участвовал в Essential Logic, громыхающей постпанковой группе певицы Лоры Лоджик, бывшей участницы X-Ray Spex. Благодаря контактам в Rough Trade и помощи Дэниела Миллера, только создавшего Mute Records, Беннетт открыл собственный лейбл Come Organisation, который призван был обслуживать два его основных интереса: тщательно обработанный «розовый» шум и, как это называл Лотреамон, «живописанью наслаждений, которые приносит зло» – все это Уильям процеживал через сито трансгрессивной философии Фридриха Ницше и маркиза де Сада. Беннетта также вдохновляли Throbbing Gristle – тем, чего им недоставало. «Меня занимало то, чего они могли достичь, но не достигли в записи или на концертах, это мотивировало меня делать вещи по-своему, – признается Беннетт. – Представьте, что вы смотрите рок-концерт без звука: все прыгают, потеют, танцуют, сходят с ума. Выглядит потрясающе. Вы включаете звук и слышите совершенно неубедительную, предсказуемую и вторичную музыку. TG были именно такими – и когда вы слушаете их сегодня, это еще более очевидно. Они грозили „разрушить цивилизацию“, а потом вы смотрели, как они играют в солдатиков[64] у себя в Хакни». Если сингл «Come Sunday» и альбом Rampton первого проекта Беннетта Come были волнующими подступами к электронному нойзу, то следующая его группа, Whitehouse, стоит у истоков всего жанра и кого только не вдохновила: от Sonic Youth и Джима О’Рурка до японских проектов Merzbow и Hijokaidan, не говоря уже о неизбежном легионе жалких подражателей. Название хитроумно отсылает как к дешевому порножурналу Whitehouse (экземпляры которого выставлялись на акции «Проституция» COUM Transmission), так и к фамилии главной британской блюстительницы нравов Мэри Уайтхаус[65].

Кислотные рисунки Стэплтона

Беннетт упорно отказывается объяснять, зачем ему понадобились столь жестокие сексуальные образы и эксгумация таких настораживающих персон, как Ильза Кох (жена коменданта концлагеря Бухенвальд, державшая коллекцию домашней утвари из человеческой кожи и упомянутая в названии сборника Come Org Für Ilse Koch, пародирующем бетховенскую Für Elise) и серийный убийца Петер Кюртен, прозванный Дюссельдорфским монстром после того, как убил в 1929 году девять человек (ему посвящен альбом 1981 года Dedicated To Peter Kürten). Нежелание обозначить контекст, который придал бы его работе статус искусства, антиискусства, рок-н-ролла, провокации, серьезного исследования, шоковой тактики или иронического культурного комментария, по утверждению самого Беннетта, связано с попытками поставить слушателей перед их собственными предрассудками, заставить размышлять о своих «пунктиках» и разбираться с образами, не имея ни малейшего представления, как на них реагировать. Эта эстетика ухвачена в информационном бюллетене Come Org Kata, состоящем из обрубленных текстов о Яростной бригаде[66], химическом оружии, герпесе, концлагерях, композиторе-минималисте Ла Монте Янге и разложении трупов – все это шло в одном выпуске (№ 12 за 1982 год) без каких-либо попыток связать темы воедино или задать общую рамку. В этом смысле Whitehouse работали как громоотвод, объединяя самые разные субкультуры, порожденные Throbbing Gristle, и развивая идеи, впервые выдвинутые Слизи и Пи-Орриджем в тексте «Аннигилирующая реальность», где они обсуждали сходство серийных убийств с безудержным художественным порывом и задавались вопросами: «Что отличает преступление от произведения искусства? Не является ли преступление просто неискушенным или „наивным“ перформансом?» Whitehouse поместили эти идеи в музыкальный контекст, который одновременно завораживает и отталкивает, показывая двусмысленное обаяние подобных образов и идей на фоне музыки столь же пугающей и мрачной, как и жестокая реальность. В отличие от некоторых постиндустриальных групп, находящихся в плену мифа об очищенном и живительном нацизме, Whitehouse рассекают его доспех, проникая прямиком в больное, червивое сердце. Использование ими нецензурной лексики и сексуально откровенных образов возвращает слушателям язык и тело в либидозном смысле, наперекор узкой колониальной логике современных гендерных исследований.

Релизы Come Org всегда выглядели потрясающе: взять хотя бы сборник The Second Coming, чье оформление сочетает панковские граффити с эстетикой дадаистов. Нарочитая грубость материала Whitehouse, особенно в том, что касается текстов, служила залогом того, что они никогда не будут признаны высоким искусством, однако утонченность композиций Беннетта выдавала его глубокие познания в авангарде. Беннетту, как и Стэплтону, не чуждо чувство юмора, и такие альбомы, как Birthdeath Experience и Total Sex 1980 года, а также Erector 1981-го, для которого Стэплтон сделал вызывающую обложку с эрегированным членом в конусе света, стали одними из самых оригинальных шумовых записей. «Беннетт был очарован экстремальными образами почти так же, как я. Он был гораздо больше похож на меня, чем на Throbbing Gristle, – говорит Стэплтон. – Он только вернулся из тура Essential Logic, выступавших на разогреве у Stiff Little Fingers, и рассказывал мне, какую власть чувствовал, будучи на сцене. Ему это очень понравилось. Среди всех знакомых мне музыкантов, включая даже Дэвида Тибета, я не встречал никого, кто заботился бы о самой музыке. Их всегда интересует что-то другое: тексты, поэзия, сценическая власть. Не могу назвать никого из нашего сообщества, кто действительно придавал бы значение музыке – тому, как она звучит. Всегда находилось что-то попривлекательнее. Тибет с удовольствием выпускал бы альбомы, где был бы только его вокал да гитара Майкла Кэшмора. Меня же больше интересует атмосфера. В этом на меня был похож Джим Тёрлуэлл, но он продал душу, чтобы стать рок-звездой, и потерял ее. На ранних стадиях записи альбома Ache он поставил мне запись партий ударных до сведения их с вокалом, и это было потрясающе! Но потом добавил вокал с клавишами, и ощущение пропало. Альбом вышел неплохой, но в звуковом отношении мог быть значительно лучше. Что касается Уильяма, он тяжелый человек. Его заботит не качество звука, а то, как звук на вас влияет, и сила, которую он ему тем самым приносит. Он использовал действующие на подсознание тона, чтобы слушателя вырвало. Когда он записывался, мы уходили из студии в паб».

Уильям Беннетт, 1990 год

«Первый альбом Nurse With Wound очень сильно отличался от того, что обычно продается в лондонских музыкальных магазинах, – вспоминает Беннетт. – В конце концов мы со Стивом познакомились и отлично поладили. У нас было много общего, мы стали близкими друзьями, регулярно встречались не за пустым столом. Замечательно было иметь такого союзника. Мы влияли друг на друга и делали совместные проекты, которые стимулировали и без того плодотворное творчество. Он был очень интересным парнем, талантливым художником с уникальными вкусами в литературе, музыке и искусстве. Временами намеренно непонятный, но всегда откровенный. У него отличное чувство юмора, с ним приятно общаться. Он гордился своей эзотерической коллекцией пластинок – в ней не было ничего, что можно назвать мейнстримом. По забавному совпадению, единственным исключением из этого был альбом Essential Logic, на котором играл я». После знакомства с коллекцией Стэплтона Беннетт начал черпать вдохновение в творчестве Элвина Лусье, Вальтера Маркетти, Cro-Magnon, AMM, ранних Tangerine Dream и Роберта Эшли, в то время как Стэплтон усмотрел нечто родственное в бескомпромиссной эстетике Беннетта. «Он всегда ставит трудные задачи, – говорит Стэплтон о лидере Whitehouse. – Что бы вы ни сделали, он сразу же это перечеркнет, задрав планку». Стэплтон играл с Whitehouse на первых концертах, во время которых, как он утверждает, несмотря на их конфликтную репутацию, ничего особенного не произошло. «Моя первая и, вероятно, единственная ссора с Уильямом произошла через несколько лет, когда записи этих концертов издали, а моего имени там не оказалось, – вспоминает Стэплтон. – В первых выступлениях Whitehouse участвовали Эндрю Маккензи из The Hafler Trio и Гленн Уоллис, мы с Уильямом кричали оскорбления, а Дэвид Кенни все