Хазарский каганат VII–VIII вв.: история вопроса, проблемы - Каринэ Николаевна Акопджанова

где в горных условиях коза с глубокой древности была одним из распространённых домашних животных. Даже в условиях оседлого хозяйства мелкий рогатый скот, среди которого наверняка значительное место занимали козы, составлял в стаде приморских поселений в районе Верхнего Чирюрта, как и на Северском Донце около 29 % [1996:48].

Вряд ли отмеченные совпадения в особенностях погребальных сооружений и погребального ритуала Верхнечирюртовских катакомбных погребений и заведомо аланских катакомб района Кисловодска и Северского Донца, случайны. В ходе раскопок Верхнечирюртовского могильника было обнаружено 30 грунтовых погребений из общего числа, превышающего 150 могил, хотя по сообщению Н.Д. Путинцевой, грунтовых погребений было несомненно больше, ибо значительная территория северной части могильника, где были сосредоточены грунтовые погребения, уничтожена земляными работами, причём грунтовые могилы никоим образом не связаны с катакомбами и занимают особый участок в Верхнечирюртовском комплексе, что является неоспоримым доказательством исходной этнической неоднородности населения Верхнечирюртовского городища в послегуннское время и в эпоху господства в Юго-Восточной Европе Западного Тюркского каганата [1965:77–79].

Н.Д. Путинцева характеризует погребальный обряд грунтовых захоронений следующим образом. Положение костяков в могильных ямах, вытянутое на спине, руки — вдоль туловищ. В некоторых случаях левая рука покоилась на подвздошной кости таза. Наблюдаются случаи, когда руки приподняты в плечевых суставах и отведены в сторону (могила № 4). Иногда ноги перекрещены в голенях, причём правая покоится на левой. Ориентировка неустойчивая, хотя преобладает северо-восточная. Погребальный инвентарь в грунтовых захоронениях однотипен с инвентарём катакомб, но более беден. Н.Д. Путинцева приходит к выводу, что в грунтовых могилах хоронили представителей беднейшей части населения [1965:79].

И третий вид погребальных сооружений, обнаруженных в Верхнечирюртовском могильнике Н.Д. Путинцевой, это грунтовые ямы с подбоем. Было вскрыто лишь три таких погребения. Н.Д. Путинцева рассматривает их как реликт более древнего погребального обряда [1962:250], т. к. ввиду утери отчётов раскопок И.П. Костюченко неизвестно, были ли подбойные могилы среди исследованных им 150 погребений.

Как отмечает В.А. Кузнецов, по форме, технологическим приёмам — обжиг при недостатке кислорода и CO, по отделке поверхностей и орнаменту керамику Среднего Сулака нетрудно сопоставить с керамикой восточного варианта аланской культуры Северного Кавказа VI–VII вв. [1951:таб.27].

Не случайно, что и сама Н.Д. Путинцева находит общие черты керамики Чирюрта с керамикой аланских памятников Прикубанья-Песчанки и Пашковского могильника [1965:263]. Таким образом, весь облик керамики Среднего Сулака очень близок облику салтово-маяцкой керамики Северского Донца, подробно описанной С.А. Плетнёвой [1967:103–117].

Известно, что важным этнографическим признаком является одежда. И хотя в распоряжении исследователей нет образцов одежды верхнечирюртовцев, а также данных для её реконструкции, однако некоторые виды «украшений» столь специфичны, что по их форме можно представить порой и способ ношения одежды, распространённой в V–VII вв. на Среднем Сулаке. К таким предметам относятся пуговицы-стерженьки, широко распространённые в раннеболгарских памятниках, поясные наборы и, наконец, «фибулы» — подвески.

Пуговицы-стерженьки не могли найти применение в распашной одежде, считает Фёдоров Г.С. — по-видимому, одежда чирюртовцев застёгивалась наглухо и затягивалась поясом. Такой вид верхней одежды, нечто вроде бешмета, наиболее удобен для всадника-воина недавнего кочевника. Ненужными для такой одежды оказались и фибулы. Они потеряли своё значение застёжек и превратились в обычные подвески-украшения [1996:64]. Известно, что в Дагестане такие фибулы были широко распространены [Атаев Д.М., 1968:рис. 32]. А в погребениях кочевников близ Саркела их нет [Плетнева С.А., 1963:216–260], зато в самом Саркеле, где проживали и ранние болгары имеются находки костяных застёжек-стерженьков, но по своей конструкции повторяющих такие же металлические изделия из Верхнего Чирюрта [Артамонов М.И., 1958:рис. 25].

Здесь необходимо упомянуть о находках на Андрейаульском городище — это фрагменты котлов с внутренними ушками, а такие котлы принято считать болгарскими [Кузнецов В.А., 1964]. Характерно, что и в Верхнем Чирюрте, и в Саркеле, и в кочевническом могильнике, исследованном С.А. Плетнёвой в низовьях Дона, встречаются близкие по форме и по орнаментации костяные изделия, например, накладки для луков, принадлежность которых к кочевническому оружию не вызывает сомнений у исследователей[1967:257; 1958:39].

Что касается этнической принадлежности Верхнечирюртовского захоронения, Н.Д. Путинцева относит его к местной автохтонной культуре, хотя и признаёт сходство конструкции верхнечирюртовских катакомб с катакомбами аланских памятников Северного Кавказа.

Исходя из описаний могильника, сделанного Н.Д. Путинцевой, можно искать аналогии на стороне, тем более, что антропологический тип, характерный для серии черепов Верхнего Чирюрта, чужд автохтонному типу населения Дагестана того же времени из смежных районов как предгорной зоны, так и высокогорной.

Антропологи утверждают, что часть черепов из этого могильника характеризуется ярко выраженной монголоидностью. Как отмечает А.Г. Гаджиев, что возможно несколько более широкая лицевая часть, брахикрания, сравнительно слабое выступание носовых костей на некоторых европеоидных черепах из того же могильника объясняется монголоидной примесью. Вероятно, заключает А.Г. Гаджиев, этим обстоятельством объясняется сходство черепов из Верхнего Чирюрта с серией Зливкинского могильника [1975:74]. Известно, что Зливкинский грунтовый могильник принадлежал праболгарам. И именно в праболгарской этнической среде, как считают Я.А. и Г.С. Фёдоровы, следует искать этнические корни части населения Среднего Сулака [1978:115].

Если же взять для сравнения данные исследователей болгарских памятников, расположенных далеко от Северного Дагестана, то путём анализа можно резюмировать, что их погребальный обряд чрезвычайно сходен с погребальным обрядом ямных захоронений Верхнего Чирюрта [Гинзбург В.В., 1859:362; Крупнов Е.И., 1948:31]. А то, что булгарские племена побывали в Северном Дагестане, исследователями это давно доказано [Федоров Я.А., Федоров Г.С., 1978; Магомедов М.Г., 1983, 1990]. По-видимому, генетические корни археологического комплекса, представленного в долине Среднего Сулака Верхнечирюртовским могильником, городищем и окружающим и его поселениями IV–VII вв. нужно искать в позднесарматской этнокультурной среде, т. к. по мере продвижения из степей Приуралья культура племён чужого круга подвергалась значительной сарматизации [Федоров Г.С., 1998:29–32].

В то же время основной антропологический тип пришельцев (болгаро-хазаро-савирских племён) изменялся в той мере, в каких количественных отношениях находились монголоидные элементы завоевателей с коренным антропологическим типом аборигенов. Тюркоязычные пришельцы не только сохраняли свой язык, но и распространяли его среди угорских и сарматских племён [Артамонов М.И., 1962:43].

М.С. Акимова считает, что монголоидные черты приобретены древними болгарскими племенами в результате появления гуннов в пределах расселения предков болгар. Процесс смешения происходит к востоку от Урала и именно там, вероятнее всего, и шло формирование антропологического типа ранних болгар [1964:191].

По данным исследователей все вышесказанное доказывает болгарскую принадлежность Верхнечирюртовского могильника. Фактически именно в Северном Дагестане формировалась салтово-маяцкая культура Хазарского каганата (Артамонов М.И., Плетнева С.А., Федоров Я.А., Федоров Г.С., Магомедов М.Г. и др.).

Котович В.Г. и Шейхов Н.Б. выдвигают предположение, что одну из основных причин распространения на Среднем Сулаке к концу VII — началу VIII в. материальной культуры, условно называемой алано-хазарской, составляет объединение кочевых племён в составе Хазарского каганата, что привело