Легенда об Эльфийской Погибели - Александра Рау

привыкший к статусу одного из крупнейших коней в королевском стойле, насторожился, завидев исполинского оленя, но быстро потерял интерес, вернувшись к поеданию остатков зеленой травы.

– Благодарю вас, – обратилась я к Эвлону и, не придумав, как поступить дальше, присела в легком реверансе. Даже наследных принцесс не учили общаться с существами из легенд.

Олень подошел почти вплотную; его горячее дыхание едва не сбило меня с ног. Он склонил голову так сильно, как только смог, и на расстоянии вытянутой руки надо мной оказались его рога.

В нос ударил сладкий запах. Рога Эвлона стали покрываться цветами невероятной красоты, и они все цвели и цвели, пока не образовали собой целый куст, горящий божественным светом. И без того испытывая восторг при виде священного животного, я вмиг забыла, как дышать.

«Возьми один», – прозвучало в моей голове.

Протянув дрожащую руку к буйству красок и ароматов, я выбрала цветок, что больше всего походил на ромашку; это творение природы напоминало мне не только об Арруме, но и о двух благородных мужах, выросших под его защитой, и потому больше других грело душу. Как только я сорвала цветок, все вокруг на мгновение залило ослепляющим светом, и мне пришлось зажмуриться; подняв веки, я обнаружила на месте ромашки кулон с бледно-желтым камнем в середине.

«Надень его, а когда придет время – отдай тому, кому уже отдала свое сердце».

Я послушно надела цепочку на шею, с удивлением обнаружив, что она практически сливается с кожей, и спрятала кулон под одежду. Мне не хотелось, чтобы Хант заметил, что я ношу что-то, что подарено не им, ибо он усердно делал вид, что трепетно относился к нашему союзу; впрочем, его подарки я не надевала вовсе.

Ирвин самостоятельно довез меня до ворот Греи; задумавшись, я совсем не следила за дорогой. Только отдав поводья конюху, я ощутила, как чудовищно устала: день был длинным, но из-за массы впечатлений прошел как вспышка, не оставив и мгновения на то, чтобы прислушаться к сигналам измотанного тела.

Еле передвигая ноги и уперев взгляд в пол, я медленно поднималась по лестнице, как вдруг кто-то влетел в мое правое плечо.

– Ваше высочество, – пролепетал советник, спешащий вниз. – Вы не ушиблись?

– Куда же ты так спешишь, Лэндон?

Глаза мужчины коварно сверкнули, и он спрятал руки за спиной, почтительно поклонившись.

– Вам это ни к чему, – сладкоголосо отозвался он. – Доброй ночи, принцесса.

Махнув рукой, я продолжила путь; как бы там ни было, приспешник Минервы не рассказал бы мне о своих планах, даже если бы отправился выпить воды перед сном. Поняв, что из моих уст, скорее, донесется храп, нежели хоть одно связное предложение, я свернула в свои покои.

Уверена, Териат и Кидо смогут подождать до утра.

Глава 9

Я очнулся в тюремной камере.

Мы с капитаном успешно выполнили поручение Киана – нашли способ узнать содержание приказа Минервы. По загадочному стечению обстоятельств у сэра Фалкирка случилась беда со зрением – проснувшись утром, он едва мог отличить служанку от двери, – и на собрание тот взял с собой оруженосца, чтобы приказ ему зачитали вслух. В то же время мы с гвардейцами непринужденно общались неподалеку от зала совета, и я еще никогда не напрягал слух так сильно – а уши мои никогда не полыхали от стыда так ярко. Разумеется, мы не лишили главного богача Греи зрения – действие эликсира должно было продлиться не больше суток, – и все же прием был не из честных.

Слова в той бумаге не имели смысла. Точнее, имели, но только для тех, кто и без нее был в курсе дел. Формулировки вроде «выполнить оговоренные действия», «начать в назначенное время», «принести соответствующие доказательства» и прочие были лишь отговоркой для тех, кто согласился принять участие в войне на стороне Минервы; в тот день она получила подписи всех, кто был достаточно безразличен и глуп, чтобы не задать ни единого вопроса, и что бы старшая принцесса ни сделала далее, она уже заручилась поддержкой вассалов. Мы с капитаном были в ужасе. Лэндон лишь намекал, что Минерва планировала нечто отличное от того, что озвучивала ранее, но после приказа это стало очевидно, и весь вечер я провел, гуляя по стене и высматривая лисицу во тьме ночи. Если бы совет в Арруме прошел хотя бы на день позже… их стоило бы об этом предупредить.

Убедившись, что Ариадна вернулась в Грею и никто не задержал ее по пути в покои, я спрятался в своих. Сердце колотилось от дурного предчувствия, а дрожь в руках не унималась, и я совершенно не знал, чем себя занять. Голос, что всегда звал меня именем древнего эльфийского короля, вдруг показал, что способен и на другие сочетания звуков. «Аарон, – шептал он. – Беги».

Но я не мог сбежать. Как сбежал бы я, зная, что друзья останутся страдать за мои грехи? Лишь заподозрив меня во лжи, они не оставят на Кидо живого места, а что сделают с лисицей – и представить страшно. Я и без того сделал их предателями родной земли, и с каждым разом, что я думал об этом, душа моя кровоточила все больнее.

С уже привычным привкусом горечи на языке я всю ночь пролежал в постели, совсем упустив момент, когда провалился в сон. Я знал, что что-то произойдет, стоит мне открыть глаза. Хуже всего было именно предвкушение; как будто бы мог избежать неприятностей, но не делал этого, дрожа в ожидании – бесконечном, томительном ожидании.

Утром солнце не разбудило меня, как делало это всегда, – в темницу оно пробраться было не в силах.

Я не помнил – а точнее, не знал, – как оказался в клетке, но одежда на мне была все та же, и она осталась чистой, что значило, что находился я там не слишком давно. Пол камеры был запачкан чем-то липким, и в слабом свете я не сразу понял, что опустил руку в лужу крови. Мне отвели место, в котором когда-то ожидал казни убийца короля – что я, разумеется, счел за честь, – и стражники долгое время не появлялись в поле видимости, вероятно, как и всегда наслаждаясь сладким тюремным сном.

Нос пощекотал едкий запах, будто бы сочившийся сквозь щели в стене и потолке, и сердце мое сжалось, как только я узнал эти тяжелые ноты. Не в силах признать происходящее, я долгое время пытался раскрыть аромат, заставлял себя поверить, что мне чудилось, и страх играл с моим воображением, но уйти от страшной правды так и не смог. Запах, знакомый мне с детства; запах, вселяющий в души эльфов первобытный страх, означающий смерть и разрушения, что принесли в их дом чужаки, – запах горящего дуба.

Стоило догадаться, что изначальная задумка Минервы вскоре претерпит изменения.

Но зачем Минерве Аррум? Союз леса и Греи считался одним из самых выгодных на континенте, ведь азаани отдавала близлежащему городу столь многое лишь за то, чтобы просто жить в мире; скромному королевству нечего было предложить взамен. К тому же Эльфийская Погибель, что так желала заполучить принцесса, все равно покоилась в горах.

Откуда-то из темноты послышался шорох, затем – тихий, бессильный стон; я не заметил, что у меня был сосед. Пододвинувшись к решетке, что разделяла наши камеры, я разглядел массивные кольца с камнями, едва заметно отражавшими свет факелов; они бились друг о друга, отстукивая ритм дрожи в чужой руке. Я знал лишь одну женщину, так сильно любившую украшения.

– Лианна? – шепнул я. – Лианна, это вы?

Друид вздрогнула от звука моего голоса, как от удара, и отползла еще дальше, полностью скрываясь в объятиях тьмы. Что ж, я мог ошибиться.

– Териат? – послышалось наконец в ответ.

Я утвердительно хмыкнул, и женщина тут же припала к решетке, оказавшись в сантиметрах от моего лица. Едва сдержавшись, чтобы не отпрянуть, я протянул к ней руку. Лицо Лианны было обезображено. Без солнечного света ее кожа вновь стала дряхлой и покрылась морщинами, а волосы поседели, и оттого раны выглядели еще ужаснее: ссадины, синяки, запекшаяся кровь. Я понял, что с момента объявления планирующейся войны ни разу не встречал друида, и имя ее не всплывало ни в одной беседе, что мне доводилось слышать.

– Дитя… – простонала она.

Дитя?

– Что они с вами сделали?

– То же, что хотят сделать с тобой, – ответила Лианна. Упорно пряча льющиеся слезы, она лишь тихо всхлипывала. – Айред бы никогда такого не допустил.

– Дело в правителе, – возразил я. – А не в том, кто стоит за его спиной.

– Эвеард был лишь ртом, что говорил словами твоего отца.

Я сделал глубокий вдох.

– И как давно?

– Айред ласково звал тебя Рири, и к тому же я пропустила… – горько усмехнулась она, – ваше взросление, а ты не слишком похож на отца. Узнала сегодня ночью.

Тогда же, когда и все прочие.

Женщина устало оперлась на стену, закутываясь в лохмотья, что раньше были ее одеждой. Интересно, действительно ли сейчас утро? Время тянулось,