Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях - Анна Стюарт

Она указала на ряд нар. Когда глаза Аны привыкли к полумраку, она поняла, что в бараке лежит около сотни женщин – на каждых двойных нарах жались друг к другу пятеро-шестеро заключенных. Большинство из них было на поздних сроках беременности. Огромные животы почти непристойно выпирали на истощенных телах. Она подошла ближе и увидела, что одна женщина кричит от мучительных схваток.

– Она рожает! – ахнула Ана.

– Бывает, – кивнула Клара, изучая грязь под собственными ногтями.

– Снимите ее с нар, – скомандовала Ана.

– Зачем?

– Ей нужно двигаться, чтобы облегчить боль, разумеется! Эстер!

Девушка подбежала, и они вместе помогли несчастной спуститься с нар. Остальные с вялым любопытством наблюдали за ними. Беспомощная апатия этих женщин бесила Ану.

– Давайте, – сказала она роженице, – ходите вместе со мной. Это облегчит схватки.

Женщина непонимающе посмотрела на нее, но с благодарностью приняла помощь и пошла. Расстояние между нарами было очень узким, в длину барак не превышал сорока шагов, но когда они дошли до дальнего конца и вернулись на место, женщина шла более уверенно.

– Где они рожают? – спросила Ана у Клары. Та, прислонившись к стене, с явным весельем наблюдала за происходящим.

– Там, где упадут.

Ана закусила губу и огляделась. В бараке не было ничего, кроме грубого стула, на котором развалилась странная женщина. Ее форма была ушита так, чтобы подчеркнуть фигуру, и имела глубокий вырез, демонстрировавший глубокую, хотя и обвисшую ложбинку. Волосы выделяли ее среди бритых женщин – во-первых, они сохранились, были длинными и красивыми, во-вторых, женщина была рыжей. Судя по черному треугольнику, женщина относилась к «асоциальным элементам», попросту была проституткой.

– Не могли бы вы встать? – спросила Ана. – Этот стул нам понадобится.

– Зачем? – лениво процедила женщина.

– Для этой несчастной роженицы.

– Для этой несчастной еврейской роженицы, – поправила ее проститутка, и красивое лицо ее исказила ненависть.

– Не вижу разницы.

– Правда? – Проститутка раскачивалась на стуле, рыжие волосы ее красиво колыхались. – Слышишь это, Клара? «Не вижу разницы»! Кто эти две дурочки?

Ана стояла на своем.

– Нам нужен стул.

Клара демонстративно вздохнула.

– Дай этой дуре стул, Пфани. Посмотрим, что она будет с ним делать.

Пфани преувеличенно медленно поднялась и шваркнула стул прямо перед Аной.

– Спасибо, – поблагодарила Ана, повернулась к ней спиной, усадила несчастную роженицу и показала, как наклоняться вперед, чтобы снять нагрузку со спины. Схватки были частыми. Стало понятно, что роды не затянутся надолго. Ана присела на корточки.

– Дышите, – приказала она, – вот так.

Она показала женщине, как справляться с болью, и увидела, как в ее глазах блеснула надежда – наконец-то хоть кто-то оказал ей помощь.

– Хорошо, очень хорошо… Как вас зовут?

– Элизабет, – простонала роженица.

– Прекрасно. А теперь, Элизабет, когда боль ослабеет, я посмотрю, что с вами происходит.

– Спасибо, – выдохнула роженица. – Ооооох!

Эстер вышла из-за плеча Аны, и та с благодарностью уступила ей свое место. Она помогла женщине сдвинуться вперед и подняла ее юбку.

– Ребенок уже выходит, – увидев головку, радостно сообщила она.

Она позабыла о грязном, темном бараке, о зуде от неуклюжей юбки, о боли в ногах, сбитых деревянными ботинками. Ана принимала роды.

– Элизабет, когда я скажу, тужьтесь. Три, два, один – тужьтесь!

Элизабет вцепилась в руку Эстер и с мучительным криком стала тужиться. Женщины из барака сидели на нарах и тихо подбадривали роженицу.

– Замечательно! – похвалила роженицу Ана. – Головка вышла. Все почти готово, дорогая. Отдохните, и мы продолжим. Три, два, один – тужьтесь!

Элизабет приподнялась, опираясь на Эстер, и натужилась изо всех сил.

– Ребенок идет, – сказала Ана. – Еще одно усилие, Элизабет, и вы будете держать ребенка на руках.

За спиной она услышала смешки Пфани и Клары, но Клара все же велела проститутке «тащить ведро». Наверное, они все же хотели чем-то помочь. Ана сосредоточилась на роженице.

– Последнее усилие.

Элизабет издала последний вопль, и ее ребенок родился – маленький, но чудесный.

– Это девочка, – крикнула Ана, оглядываясь в поисках полотенца. Ничего не найдя, она обтерла ребенка собственной юбкой. – У вас чудесная девочка.

Элизабет откинулась на спинку стула и слабо улыбнулась.

– Спасибо, – пробормотала она. – Спасибо большое.

Она протянула руки. Ана обернулась в поисках ножниц, чтобы перерезать пуповину. Пфани подала ей нож. Нож был тупой и слегка ржавый, но в отсутствие других инструментов Ана протерла его своей юбкой, чтобы хоть как-то очистить, стиснула зубы и перерезала пуповину.

– Прекрасно, сестра, – сказала Клара. – Очень… полезно… А теперь я вас кое-чему поучу.

Она протянула руку, выхватила у Аны ребенка и бесцеремонно кинула его в ведро.

– Осторожно, – ахнула Ана. – Вы же убьете ее, Клара! Остановитесь!

Она вскочила, схватила Клару за крепкую руку, Эстер – за другую, но женщина была сильна. Она спокойно удерживала крохотное тельце под водой. Ана почувствовала, что сама задыхается. Она слышала крик матери, видела испуганные глаза женщин на нарах, а в центре всего была Клара, которая запихивала прелестную маленькую девочку все глубже и глубже в грязное железное ведро. И вот пузыри перестали идти. Наступила тишина. Вечная тишина.

Ана без сил прислонилась к нарам, судорожно глотая ртом воздух.

– Я говорила тебе, – проворчала Клара. – Пора переучиваться.

Вытащив крохотный трупик из воды, она потащила его к дверям и выбросила в грязь. Ана услышала глухой удар. Она вцепилась в руку Эстер, в голове ее зашумело… Она думала, что Аушвиц будет адом, но не представляла, насколько это страшно и абсолютно бесчеловечно.

Элизабет плакала. Ана в оцепенении смотрела, как с нар протянулись руки, и женщину втащили на ее место. Она лежала рядом с другими, и скорбь ее была невыносима в этом жутком месте. Ана сумела подарить ей тяжкий момент надежды, но надежда угасла вместе с хрупкой жизнью младенца.

– Нет!

Она не смогла сдержать крика, рвавшегося из самой глубины души. Она не смогла бы остановить его, как не смогла бы остановить рождение несчастного обреченного младенца.

– Нет? – зловеще спросила Клара, становясь перед ней и скрестив мясистые руки.

– Нет! – повторила Ана. – Вы не можете так поступать, сестра. Вы не можете так предать нашу профессию. Нам дана власть приводить в мир новых людей, а не прерывать их жизнь.

– Когда же ты поймешь, дурочка?! Это Аушвиц-Биркенау! Это совершенно другой мир! Играй по здешним правилам или умрешь.

– Нет!

– Понятно.

Клара щелкнула пальцами, и к ней подлетела Пфани.

– В нашем блоке бунтарка, Пфани. Бунтари нарушают покой общества, и мы не можем этого терпеть, верно?

– Не можем, Клара, – кивнула Пфани, потирая руки. – Мы должны научить ее правилам поведения.

– Нет!

На защиту Аны бросилась Эстер, но Клара просто схватила ее за запястье и сжала так, что девушка рухнула на пол от боли. Клара пнула ее в бок и оставила лежать.

Пальцы Аны потянулись за четками, но охранники забрали их вместе со всеми вещами. Ана оказалась в полной власти злобной капо блока.

– Пресвятая Мария, Матерь Божия, – забормотала она.

Клара хмыкнула.

– Бог тебе здесь не поможет… А теперь…

Она занесла кулак, но в этот момент дверь распахнулась и по земляному полу простучали тяжелые сапоги.

– Что здесь происходит? – раздался низкий голос, и Клара обернулась и вежливо поклонилась.

– Дерзость, доктор Роде.

Это был тот самый человек, который отправил их с Эстер налево. Сейчас Ане почти хотелось, чтобы