Легенда об Эльфийской Погибели - Александра Рау

от напряжения. Пытаясь вернуть себе самообладание, я сделала вид, что занята разглаживанием платья. Кидо не рассказывал мне о возможности такого сценария.

– Я не поеду в Куориан, – наконец подытожила я. Мне уже предлагали сбежать, но в прошлый раз, отказавшись, я ощущала тяжесть, а теперь – лишь облегчение. – Беги, если ноша стала слишком тяжелой для твоих плеч, но я не стану твоей спутницей.

Хант поднял в воздух левую руку, демонстрируя плотно сидящий на запястье браслет, и горько усмехнулся.

– Отныне и навсегда.

Я промолчала и, не найдя себе места в своей же спальне, проследовала к двери. Чувствуя удовлетворение от боли в его взгляде, я была противна себе; казалось, я медленно, но верно превращаюсь в сестру, на которую клялась не походить.

– Я пожелаю матери спокойной ночи, – солгала я. – Чуть позже уходи и ты. Не хочу, чтобы кто-то подумал, будто мы все же спим в одной постели…

– Это был мой отец, – обронил Хант.

Сердце пропустило несколько ударов.

Перед глазами возник душный вечер в темной, чужой мне комнате. Все усилия, что я так отчаянно прилагала, возводя перед этим воспоминанием стену, оказались тщетны. Я ни на мгновение о нем не забывала: горячий шепот над ухом, пьянящий воздух, впивающееся в кожу дерево. Боль. Тебе некуда бежать. Страх. Расслабься. Снова боль.

Я потрясла головой, отгоняя мысли, отравляющие мое существо. Схватившись за ручку двери, тут же оказалась по другую ее сторону.

– Каков отец, – прошипела я, – таков и сын.

И захлопнула дверь прежде, чем Хант успел до нее добежать. По одному лишь взгляду стражники поняли, что ее необходимо запереть, и ключ тут же дважды провернулся в замочной скважине.

– Нет! – кричал принц и изо всех сил молотил по двери кулаками. – Ариадна, постой!

– Хватит двух минут, – отдала приказ я. – Затем выпускайте.

Полный отчаяния крик разносился по всем этажам замка; я не упивалась им, но ненависть во мне вскипала, как в самый первый день. Стыд пылал сильнее, чем в момент признания Эзаре, хоть я и думала, что никогда такого больше не испытаю. Это сделал король. Король, что вел меня к алтарю, а потом весело пировавший на свадьбе. Отец, для которого сын значил не больше зарезанной на ужин свиньи. Мужчина, сломавший девушку ради мимолетной прихоти.

Ноги подкосились. Вопреки всему я ускорила шаг и, в последний раз услышав отголоски воя принца, вылетела за пределы замка.

– Ариадна!

Киан встретил меня радушнее прежнего; на его лице даже проскользнула тень улыбки. Он убедился, что я сделала все, что от меня требовалось, и сообщил, что закончил все приготовления. Разумеется, в детали он не посвящал; это обижало, но не настолько, чтобы ставить под сомнение его план. Я знала, что он сделает все ради своего народа. И, если задуматься, я поступала точно так же.

В тот день звуки из темницы добрались до кладовой, и, как ни старалась я закрыть уши, полные боли крики уже отпечатались в моем разуме. Это не мог быть Териат – капитан был у него сегодня утром, – а значит, наказание назначили и другой узнице короны. Представив, насколько ослабла Лианна в темнице, насколько поседели ее волосы и постарела кожа, мне стало лишь больнее слушать стоны, просачивающиеся через толстый слой камня. Помимо Ханта, в замке было полно других чудовищ; иначе назвать того, кто плетьми истязает несчастную старушку, я не могла.

Я старалась говорить с Териатом, не замолкая ни на мгновение: читала стихи, которым мать учила меня в детстве, рассказывала про то, каким ребенком я была, про все книги, что прочла. В горле пересохло, и речь стала часто прерываться приступами кашля; на минуту удалившись на кухню, я вернулась к рассказу с кружкой воды и ржаными пирожками с вишней в руках.

Как только крики прекратились, я прислонилась к полу щекой.

– Мы должны убежать сегодня, – прошептала я, боясь, что мой голос услышат из коридора. – Киан сказал, что знает, как нам выбраться из города.

Что бы он ни задумал, шансы на успех были крайне малы; разве что нашим помощником окажется сама Богиня. Многочисленная стража патрулировала улицы круглосуточно и, завидев сбежавшего узника, точно не помедлит, чтобы учтиво поинтересоваться, чем тот занимается за пределами своей клетки. Присутствие принцессы их тоже наверняка не остановит; не той принцессой я родилась.

– У нас нет возможности освободить тебя, – продолжила я. – Стражники подземелья, даже не присутствуя во время визита капитана, внимательно следят за ним. И уж тем более не дадут тебе пройти по коридорам замка. Мы надеемся, что ты…

Шрам на губе слегка заныл, и я коснулась его замерзшими пальцами, чтобы успокоить. Мне случалось быть свидетелем дара Териата дважды. Честолюбивые потуги Минервы овладеть магией не шли в сравнение с истинным даром природы, однако из соображений безопасности Эзара тщательно скрывал свои возможности; любой другой на его месте не упустил бы шанса их продемонстрировать.

– Чуть позже я буду ждать тебя снаружи, у восточной стороны замка, – шептала я. – Буду ждать до рассвета. Если ничего не выйдет – придумаем новый план.

Я закрыла глаза. Откуда-то доносился тихий, странным образом убаюкивающий треск, и я задержалась, предавшись размышлениям.

Понимая, что прошу у Териата многого, я не слишком надеялась увидеть его той ночью. Если мы не сбежим, ему придется пережить еще двести ударов плетьми, возможно – не раз, и я вздрагивала, представляя, как орудие наказаний разрывает его кожу. Страх бродил по моим венам, заставляя цепенеть, и как бы я ни бежала от сестры, масштаб ее влияния стал настолько велик, что, казалось, она может достать меня отовсюду.

Треск постепенно становился громче, будто бы приближаясь. Я выглянула за дверь: ни единой души. Даже слуги с кухни затихли, если вообще еще были на своих местах. Удивленно хмыкнув, я вернулась в кладовую, закрыв за собой дверь.

На полу, подобно молнии на небе, вырисовалась сеть трещин. Утварь на стеллажах зазвенела. Каменные плиты будто вспузырились, а затем, не выдержав, лопнули. Замок задрожал в нетерпении распасться. Я прижалась к стене, хоть и не была уверена, что она не рухнет в подземелье; тонкая полоска пола, на которой я стояла, осталась единственным уцелевшим куском кладовой. Из-за пыли я почти ничего не видела, но исчезающий вдалеке грохот кастрюль ясно давал понять глубину образовавшейся пропасти. Я подняла верхний слой платья, чтобы прикрыть лицо.

Если бы у слова «горячий» был запах – именно так я описала бы витавший вокруг меня аромат.

Земля уходила из-под ног, и свободной рукой я отчаянно держалась за стену. Скрежет ногтей о камень затерялся в общем шуме, но по руке прошла неприятная дрожь. Когда звуки обвала стали затихать, а пыль перестала окутывать лицо, я открыла глаза. В сантиметрах от меня зияла дыра, с далекого дна которой доносились обеспокоенные крики, делая темноту вокруг еще более гнетущей.

Вторя ползущей по стене трещине, по замку прокатился рокот. Стена казалась грудью, что вздымалась от тяжелого дыхания, но ее попытки устоять были тщетны. К потолку взвилась еще трещина, и еще… отмахнувшись от очередного облака каменной пыли, я оказалась встречена видом безоблачного звездного неба.

Мутное пятно, на которое прежде я едва ли обращала внимание, упорно взбиралось по обломкам. В нем с трудом угадывался эльф, черты которого я заучила наизусть: слипшиеся темные волосы, пропитанная кровью одежда. В глазах его сверкал свет, будто их заменили нити молний, собравшиеся в плотные клубки.

Териат выкарабкался из пропасти, и, встав там, где прежде была стена, направил на меня сияющий взгляд.

– Лисица, – произнес он, и голос его оказался громоподобен. Я сильнее вжалась в стену. – Нам пора.

Эльф протянул руку; протяни я свою в ответ, пришлось бы шагнуть в пропасть, чтобы коснуться его пальцев.

– Я не допрыгну.

– Закрой глаза.

Я не узнавала лицо напротив, но следовало ожидать, что после пережитого Териат не будет прежним; никто не сумел бы забыть всеобъемлющего ужаса, что, вкупе с неизвестностью, захлестывал его каждую минуту пребывания в подземелье. Но я не бывала в подземелье. Не сидела в клетке, будто одичавший зверь. Не получала удары плетьми, словно обленившаяся кобыла. Я не знала, что он пережил, и, сказать по правде, никогда не хотела бы узнать.

Послушно закрыв глаза, уже через мгновение я ощутила ветер, гуляющий в моих волосах, а затем едкий запах жженой ткани. Рука Териата обвилась вокруг моей талии – он прижал меня к себе со всей жадностью, на какую только был способен.

– Прости, – прошептал Эзара. – Я испортил платье.

Это прозвучало так нелепо, что я не удержалась и хихикнула. Чуть отстранившись, я дотронулась до его волос. Застывшие кровь и пот сделали их похожими на колья, но острыми оказались не только они. Кончики его ушей стали прежними: устремленными к небу