Легенда об Эльфийской Погибели - Александра Рау

сантиметр тела, когда-то ходившего в кафтанах, подаренных ему самой королевой; мне вдруг нестерпимо захотелось отмыться, до крови раздирая кожу жесткой щеткой из кабаньей щетины.

– Я приведу себя в порядок чуть позже, – смутился я.

– Одному тебе с этим не справиться, – покачал головой учитель. – Как ты выбрался из темницы?

– Пустил молнию по камню, чтобы тот рассыпался.

Я пожал плечами, предполагая, что ответ на вопрос очевиден; иного способа сбежать попросту не было.

– Сколько молний?

– Одну – в потолок, еще одну – по стене.

Финдир не выдержал и сделал три шага назад. Челюсти его крепко сжались, будто он корил себя за то, что продемонстрировал слабость, однако я искренне не понимал его реакции. Не распыляться на мелкие атаки, накапливая силу для крупной, – именно он меня этому научил; теперь же его, казалось, не устраивал такой подход.

– Какая великая сила живет в твоей груди, мальчик, – вздохнул он, прикрывая рот рукой. Другой эльф учил меня, что этот жест – явный признак лжи. – Но ты все же не научился ей управлять.

– Разве? – переспросил я. – Я не покалечил ни одного невинного.

– Зато не пощадил себя.

Финдир снял с пояса флягу с водой и нерешительно открутил крышку. Кивком намекнув сложить руки вместе, он наполнил их водой, и та ослепила меня, засверкав мириадами звезд. Я зажмурился, отвернувшись, хотя солнце еще не поднялось настолько высоко, чтобы пробраться к нам сквозь кроны деревьев.

– Посмотри на себя, – настаивал учитель.

Я посмотрел на чуть идущую рябью гладь, надеясь увидеть свое отражение, но вместо этого снова оказался ослеплен; однако, сосредоточившись и сумев отодвинуть боль на второй план, в этот раз не отвел глаз. Спустя несколько мгновений тело привыкло и перестало посылать сигналы паники в разум, а я наконец разглядел источник света.

Глаза в отражении сияли, словно две огромные звезды, невероятным образом оказавшиеся под моими веками; от испуга я вздрогнул, расплескав всю воду. В них не было ничего: ни тени эльфийского наследия, ни намека на возраст, опыт или характер; они были пусты и холодны. Обладавший таким взглядом мог как пройти мимо бойни, ничуть ею не заинтересовавшись, так и устроить ее, не позаботившись о судьбе своей души.

Теперь растерянность Финдира казалась мне недостаточной. Я не ощущал в себе изменений; быть может, когда внутри надломится нечто еще более важное, я не почувствую и этого.

– Маэрэльд сможет мне помочь?

– Стоит попытаться.

Учитель кивнул и молча отправился вглубь леса. Я хотел последовать за ним, но представил, сколько еще до смерти испуганных лиц придется встретить по пути, и желание тут же улетучилось. Вместо того чтобы помочь своему народу предотвратить войну, я стал походить на самое страшное ее орудие.

Мы не покидали южной части леса. Бездействие заставляло минуты длиться годами, давя на плечи невыносимым грузом. Мы выучили каждое дерево в округе и едва не плакали, горюя по листьям, что осень заставляла их сбрасывать. Пользуясь свободным временем, Кидо впитывал огромные объемы информации об эльфийской жизни; оказалось, он настолько не интересовался этим раньше, что даже не представлял, насколько долго мы живем. Старший брат принцессы стал слегка иначе относиться ко мне, узнав о перевалившем за сотню возрасте, и часто прищуривался, перебегая взглядом от меня к Ариадне и обратно.

Как и было обещано, азаани посетила наше скромное убежище. Известно об этом стало лишь со слов Киана; королева нарочно дождалась, пока я буду в самой глубокой фазе сна. Один из даров, что преподнесла ей Богиня, позволял взаимодействовать с душой, пока та не покинула тело, и наибольший эффект чудесная сила имела, если объект воздействия пребывал в неведении. Так исключалась вероятность осознанного сопротивления изменениям; иначе большинство попросту впадали в панику.

Открыв глаза следующим утром, я насчитал пять лиц, рассматривающих меня с большим интересом. Губы каждого были растянуты в блаженной улыбке, но одна из них быстро растворилась, уступая место куда более привычной серьезности.

– Не до конца, – пробубнил Финдир. – Но ничего. На какое-то время хватит.

Кудрявое русое облако висело надо мной ближе других и щекотало кожу кончиками прядей.

– Думала, что уже не встречу тебя, дурень.

Приподнявшись без предупреждения, я отогнал от себя любопытных наблюдателей. Несмотря на показательную бойкость, Бэтиель всегда была робка в вопросах телесного контакта; вот и теперь, резко подавшись вперед, она замедлилась, не решаясь приблизиться. Я без раздумий заключил ее в объятия, в миллионный раз поражаясь, что взрослый эльф мог обладать настолько маленьким телом.

Ариадна слегка нахмурилась, наблюдая охватившие нас эмоции.

– Индис передавал привет, – пробормотала Бэт, уткнувшись носом в мою грудь.

– Можно его увидеть?

– Боюсь, он слишком занят, – вздохнула она, отдаляясь. – Наш друг теперь один из Двадцати.

Я ошеломленно вскинул брови, и Бэтиель поняла все без слов.

– Да, в свое время я отреагировала так же.

– Что за Двадцать? – отозвался жадный до знаний капитан.

Эльфийка бросила через плечо неприязненный взгляд, на несколько мгновений задержав его на принцессе; та ответила ей тем же. Их негласный конфликт смутил меня; если враждебность по отношению к человеку со стороны Бэт была вполне ожидаема, то лисица никогда не относилась к эльфам предвзято.

– Так называют совет азаани, – пояснил я, чтобы немного отвлечь всех от возникшего напряжения. – Он состоит из двадцати старейшин, половина из которых – тиары.

Кидо задумчиво прищурился; прежде я не думал о том, что в предложении это слово могло быть созвучно с другим.

– Своего рода маги, – добавил я, выставив перед собой ладонь и вызвав несколько крошечных молний для наглядной демонстрации. – Вроде меня.

– И у них… – Капитан замялся, пытаясь сформулировать. – Вы все повелеваете молниями?

– Нет, – покачал головой я. – Большинство владеет огнем, но порой Богиня одаривает нас и чем-то более редким и любопытным.

– Ладно, потом расскажешь.

Кидо слегка покраснел, заметив с осуждением уставившегося на него Киана; чрезмерный интерес королевского гвардейца настораживал его, особенно учитывая роль того при дворе. Меня же тяга капитана к знаниям забавляла. Он был похож на недавно узнавшее про существование драконов дитя, с тех пор пропадавшее в библиотеках в попытках выведать места их обитания. К тому же в этой суматохе он ни на мгновение не терял себя: наклонившись к сестре, он обиженно заметил, что совет Греи был недостаточно хорош, чтобы дать ему хоть какое-то название.

– Но разве совет не был полон? – обратился я к Бэт.

– Ильбриен уезжает в леса Драрента. Не пожелал вступать в войну.

– А моя мать?

– Отказалась ехать, не увидев тебя.

Я разочарованно выдохнул. О его недовольстве планами азаани слышали, казалось, все, и потому надежда теплилась во мне до этого самого мгновения. Ильбриен был тем старым другом, чьи объятия заставили жизнь вновь вспыхнуть в глазах моей матери, и я был бы счастлив, зная, что моя семья уехала с ним; опытный тиар сумел бы обеспечить им безопасность в дороге, а в тихих лесах Драрента от ненастий их уберегла бы сама Богиня. Лучший расклад. К сожалению, упрямство матери с годами лишь крепло.

– Когда он выезжает?

– На рассвете.

Глава 13

По словам Ариадны, хоть и несколько помедлившей с ответом, в моих глазах еще остался свет, тонкой полоской опоясывающий зрачок. Этого было вполне достаточно, чтобы при виде меня эльфы не разбегались в ужасе, и с разрешения Киана я решительно направился к дому, где провел всю свою прежнюю жизнь.

Самым важным было убедить мать уехать; убедить, что с происходящим в Арруме мы справимся без нее и задерживаться ей незачем, ведь мы обязательно сможем позже обо всем поговорить.

Увидев три несущихся ко мне личика, я мгновенно растаял. Из глаз едва не покатились слезы, грудь сдавило от сдерживаемых рыданий; я настолько истосковался по безусловной любви сестренок, что не мог насытиться запахом солнца, коим были полны их юные души. Годами я принимал эту любовь как данность, но, только лишившись ее, ощутил, какую огромную часть души она занимала.

– Мы слышали, что ты теперь герой, братец, – гордо заявила Шаэль.

Я стыдливо опустил глаза; на героя я был похож меньше всего.

– Не герой, а тиар, – деловито поправила ее Талани.

– Мы так скучали! – хором взвыли они.

Я изо всех сил прижал сестер к груди, покрывая их макушки поцелуями, и они, как и всегда, хохотали, будто бы я их щекотал.

Мама с теплой улыбкой дожидалась своей очереди.

– Я знала, что ты вернешься, дитя мое, – прошептала она.

Я поднялся и тут же постарался спрятать свое счастье настолько глубоко,