Чюрлёнис - Юрий Л. Шенявский

отец смотрит на своего ребенка или старший друг на проказы младшего, будто желая сказать ему: “Ну, ну, посмотрим, на что ты способен”. Мне даже казалось, что он вот-вот рассмеется. Но нет, в его взгляде было и какое-то тихое раздумье. Иногда он с такой же улыбкой говорил: “Ох, как хорошо жить!” и тут же, обернувшись, бросал кому-нибудь свое: “Не сердись!”».

Ладья «не небесная» оказалась не поворотлива, с трудом управляема, и Константинас (отец) объявил, что «для своих нужд», то есть для своего любимого занятия – ловли щук, он смастерит себе маленькую и легонькую.

Но и большая лодка нет-нет да и пригождалась в хозяйстве, а уж для катания, для развлечения тем более.

Ближе к вечеру, после трудов праведных, Кастукас мог призвать:

– Так, дети, в Мизарай! Купаться! Йонас, Пятрас, берите весла. Где ключ от лодки? Ляморюс! Ляморюс, пошли с нами!

Несколькими годами раньше Петр Маркевич купил на варшавском вокзале и привез Чюрлёнисам в Друскеники коричневую собачонку. Вскоре L’amie – литовский вариант клички Лямсе – принесла приплод, одного из щенят назвали L’amour. По-французски – любовь. В литовской транскрипции – Ляморюскас. Сокращенно – Ляморюс. Любимец всей семьи.

Ляморюс сопровождал Кастукаса во время прогулок по окрестностям Друскеник.

Когда Кастукас садился за пианино, ложился под его стул.

Осенью на станцию в Поречье Кастукаса – не одного, а с братьями – Повиласом, Пятрукасом и Стасюкасом – повез Янкель. Всю дорогу они задорно распевали деревенские песни. Не потому ли, что жить собирались в городе?..

Глава шестая. «Хочу другой жизни» (1902–1903 годы). Варшава – Друскеники

Микалоюсу Константинасу Чюрлёнису предлагают должность преподавателя в Варшавском музыкальном институте, должность, в его положении материально выгодную, в меру обременительную, позволяющую выкраивать время для собственного творчества. И вновь отказ! Хотя на какие деньги жить – вопрос далеко не праздный! Чюрлёнис собирается зарабатывать частными уроками музыки – в свободное от учебы время – в Варшаву он вернулся с твердым намерением учиться в художественной школе.

Константинас поместил в газетах объявление: «Выпускник Музыкального института за небольшую плату дает частные уроки игры на фортепиано». Братья Повилас и Стасюкас снова под его опекой.

Отношения между Константинасом и пани Маркевич осложнились, случился и конфликт. Вероятно, потому что Стасис признался, что не хочет поступать в семинарию.

Вначале осложнились, затем и окончательно расстроились отношения у Константинаса и с доктором Маркевичем. Пан Юзеф, видите ли, представлял себе будущее Чюрлёниса как признанного музыканта и композитора, уважаемого, способного «материально обеспечить» свою семью и многочисленную родню. Должность преподавателя консерватории Маркевич рассматривал как первый и, главное, верный шаг к будущему благополучию своего юного друга. И вдруг Чюрлёнис, обладатель двух дипломов о музыкальном образовании, которому уже 27 лет, решает продолжить обучение – где? В школе живописи!

– Зачем Кастукасу становиться художником?! – недоумевал доктор Маркевич, удивлялся: – Он готов, как студент, бегать по Варшаве и давать частные уроки музыки! – Проскальзывало и сожаление: – Кастукас должен заботиться о братьях. Ему трудно, очень трудно.

Маркевич был уверен: «раздвоение таланта» Кастукаса уже сейчас происходит в «ущерб музыке». Тем более что его картины-сонаты встречены специалистами и общественностью неоднозначно…

История, как известно, не знает сослагательного наклонения, и все же иной раз хочется порассуждать: а что было бы, если бы?..

У современного французского писателя и драматурга, философа, «исследователя человеческой души», Эрика Эмманюэля Шмитта есть роман «Другая судьба», он о том, что жизнь человека может сложиться по двум вариантам – «если бы» и фактически. Как сложилась жизнь Микалоюса Константинаса Чюрлёниса «фактически», мы знаем, но что могло быть, если бы он не отказался от столь выгодных, в том числе – подчеркнем – и в материальном плане, предложений? Возможно, он прожил бы более долгую жизнь. Вероятно, человечеству в наследство досталось бы больше его музыкальных произведений – симфонических, оперных, но наверняка не было бы фантастической живописи. Он не стал бы тем гениальным Чюрлёнисом, которого знает мир.

От «Острова мертвых» до «Симфонии похорон»

Чюрлёнис поступает в частную школу живописи и художественных ремесел Яна Каузика.

Художник Ян Казимеж Каузик учился в Варшавской рисовальной школе (ныне Академия изящных искусств в Варшаве) у Войцеха Герсона и Александра Каминского. За свои работы был награжден денежной премией и стипендией для обучения в Обществе поощрения изящных искусств. Затем учился у Александра фон Вагнера в Мюнхенской академии изобразительных искусств. После возвращения в Варшаву стал профессором в рисовальной школе. Вместе с Чюрлёнисом у Каузика начал заниматься живописью его друг Евгений Моравский.

Чюрлёнис, как и другие учащиеся, постигает технику, рисуя гипсы, обнаженную натуру, постановочные композиции. Но его не удовлетворяют стандартные приемы обучения. Ему хочется свободы творчества, полета фантазии. Первая (сохранившаяся) серьезная работа Чюрлёниса-художника – «Симфония похорон» – написана в 1903 году, во время обучения в школе Каузика. Некоторые исследователи считают, что одноименный цикл написан Чюрлёнисом под впечатлением от картины Бёклина «Остров мертвых»[31], с которой он познакомился еще в Лейпциге.

Позволим себе пространное отступление.

«Остров мертвых» – самая известная картина швейцарского художника-символиста Арнольда Бёклина. С 1880 по 1886 год Бёклин создал пять вариантов картины; шестой – в 1901 году.

Бёклин изобрел собственную иконографию, соединив аллюзии античности, классику и настроения немецкого символизма накануне эпохи модерна. Картину, написанную в Италии, признали «своей» немецкие романтики и символисты; они «обнаружили» в ней «тевтонский дух».

«Романтизм Бёклина, – писал художественный критик Сергей Маковский, – еще в первое его посещение Италии принял мифологический и исторический характер… Художник натурализует образы классической поэзии, придавая им чисто германский, национальный колорит». Маковский называл метод Бёклина «интимным пантеизмом».

Третий вариант картины Бёклин написал в 1883 году для своего торгового агента и коллекционера Фрица Гурлитта. В 1933 году картина была выставлена на продажу. Ее приобрел Адольф Гитлер. Фюрер считал Бёклина «своим» художником за «истинно тевтонский дух». Картина сначала находилась в его личной резиденции в Бергхофе, а после 1940 года украшала кабинет Рейхсканцелярии в Берлине.

Четвертый вариант, приобретенный предпринимателем и коллекционером бароном Генрихом Тиссеном, находился в филиале его Берлинского банка в Роттердаме, где и сгорел при бомбардировке во время Второй мировой войны.

Пятый вариант был заказан художнику в 1886 году лейпцигским Музеем изобразительных искусств, где находится по сей день. (Его-то и видел Чюрлёнис.)

Над шестым вариантом Бёклин работал в последний год жизни совместно со своим сыном Карло, на ней две подписи, из которых следует, что Карло был основным исполнителем. О существовании шестого варианта было известно из письменных источников, однако на протяжении ХХ века его местонахождение было неизвестно. Как оказалось, картина являлась «частной собственностью» и в 2010 году была передана владельцами «на длительное хранение» в Государственный Эрмитаж