Чюрлёнис - Юрий Л. Шенявский

прогрессивным учебным заведением. После занятий в ней по расписанию устраиваются лекции-дискуссии. Чюрлёнис принимает в них активное участие. Организовываются поездки в Мокотув – на левобережье Вислы, с посещением парка Аркадия, одного из самых великолепных в Варшаве, по другим очаровательным окрестностям города.

Но в школе не было традиционных «гипсов» – была живая натура. От учеников не требовали детализации, а передачи настроения, характера, движения. Студенты занимались живописью, графикой, скульптурой, керамикой, витражом, декорациями, оформлением книг. Студенты могли выбирать и проявить свои способности в любом из этих видов изобразительного искусства. Чюрлёнис попробовал себя во всем, – кроме керамики.

Ко времени обучения в школе относится цикл произведений Чюрлёниса, объединенных одной темой и одним названием – «Буря». В них еще ясно чувствуется неуверенность и зависимость символики от ассоциации по внешним признакам. Но тем не менее уже угадывается надвигающаяся сила прозрений, которая характерна для всего последующего творчества Чюрлёниса.

Лучшими друзьями Чюрлёниса и Моравского в то время были Генрих Боровский, Люциан Богуславский, Мечислав Калужанский, Болеслав Чарковский, Генрих Колодзейский – сын органиста костела святого Иоанна. (Последний стал страстным поклонником Чюрлёниса – как живописи, так и музыки.) Все они, молодые, полные энтузиазма и надежд на светлое будущее, страстно, горячо спорили не только о происходящих событиях, но и обсуждали произведения Оскара Уайльда, Ги де Мопассана, Максима Горького, Леонида Андреева, Федора Достоевского. Случалось, что спор (или обсуждение) приближался к точке кипения, и тогда Чюрлёнис садился за фортепиано и начинал тихо, словно для себя, играть, чаще всего – импровизировать. Страсти затихали. Собравшиеся как зачарованные слушали Чюрлёниса.

«Вера горы свернет!»

Среди новых друзей Чюрлёниса в «академии» была и Лидия Брылкина.

Лидия Дмитриевна более известна по своему сценическому псевдониму – Рындина. Да-да, пройдет время, и сокурсница Чюрлёниса по школе станет актрисой московских Русского драматического театра Федора Корша и Театра Константина Незлобина, Императорского Александринского театра, будет сниматься в тогда еще немом кино. Среди ее поклонников – известные поэты и писатели: Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Алексей Толстой. Она выйдет замуж за поэта и издателя Сергея Соколова – издателя раннего Александра Блока.

Лидия – дочь горного инженера профессора Дмитрия Михайловича Брылкина (выпускника Горного института в Санкт-Петербурге), еще недавно (до 1899 года) он возглавлял Домбровское горное училище. С 1903 года стал заместителем начальника (а с 1913-го – начальником) Западного горного управления Российской империи.

Будучи гимназисткой, Лидия пробует писать рассказы (ее тетка – литератор), переводить с французского, играет с успехом на любительской сцене, неплохо рисует. Это последнее ее увлечение и привело девушку в школу. «Да и есть ли у меня способности вообще? – риторически восклицает Лидия в дневнике. – Мягкая, артистическая натура (говорят Закшевский и Чурлянис) – разве это определение».

Константинас ухаживал за ней, и неудивительно: ей 20 лет, она красива, умна, темпераментна. Талантлива. На Лидию обращали внимание многие ученики мужского пола и даже профессора.

Лидия начала вести дневник еще гимназисткой и вела его с более или менее длительными перерывами в течение пятнадцати лет.

Дневник Лидии Брылкиной хранится в Москве в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ)[35].

Одним из первых, а возможно, и первым, кто ознакомился с этим дневником, был Феликс Розинер – о существовании дневника ему сказала сестра Чюрлёниса Валерия Чюрлёните-Каружене.

«Среди многих читаемых мною человеческих документов мало что производило такое сильное впечатление, как этот дневник, – пишет Розинер в книге «Искусство Чюрлёниса». – Это исповедь, цепь признаний, множество фактов и событий самой Лидии и ее окружения…» А еще по записям Брылкиной можно представить среду обитания (обстановку, распорядок дня и т. д.) и нашего героя.

Начало апреля 1904 года:

«Я в академии уже три дня – так мало, но столько впечатлений. Действительно, на эти три дня я забыла обо всем: о театре, куда меня больше уже не тянет, об увлечении, о любви, о чтении, даже о Париже хладнокровно думаю. Рисование – успехи в нем, композиции – и еще работа – лепка и т. д. Впечатлений – тьма, мыслей еще больше, – я увлечена до не знаю чего.

Занимаюсь с 9, то есть я прихожу к 10, перемена с 1 до 3 – и опять до 8 вечера. 8 часов работы и еще дома композиции. Работаю с небывалым увлением, откуда берутся желания, надежда – мне кажется, все настроение влияет, а главным образом Кшижановский, это профессор, который преподавал у нас с 9 до 6 часов. Резкий, некрасивый. Но с такой верой в наше будущее, такой целью перевернуть весь мир нашей маленькой академии, такими огромными силами. “Вера, работа и вы перевернете мир искусства, вы достигнете высшего развития вкуса и блеска, славы, возрождения искусства – вас мало, но вы сила. Вера горы свернет!” Все буквально под его влиянием, сердятся, ругаются и спрашивают его мнения, между тем, как там 5 профессоров…»

В дневнике Лидии Брылкиной есть любопытные записи, касающиеся Чюрлёниса.

Апрель 1904 года:

«…болтала с учениками – Лапинским – разочарованным и с Чурлянисом – последний очень способный – его композиции выделяются, несмотря на то что есть масса лиц, более учившихся, чем он».

Май 1904 года:

«Чурлянис очень со мной хорош, мы будем, вероятно, с ним друзьями».

Лидия строила планы:

«Думаю устроить, чтобы теткину книжку иллюстрировал Чурлянис – он с радостью».

Какая книжка имелась в виду – не установлено. Скорее всего, речь шла не только и не столько о творческой работе, сколько о возможности дать Чюрлёнису подзаработать. Зарабатывать на жизнь ему, по-прежнему, приходилось уроками музыки. Одной из его учениц становится младшая сестра Лидии – Ольга. Чюрлёнис стал бывать у них в доме.

«Чурлянис был уже два раза у нас, – запишет Лидия чуть позже. – Ему у нас понравилось, кажется».

Чюрлёнис поглощен учебой. У него успехи и он пишет на родину:

«Я не надеялся, что произведу такое большое впечатление, и не только на коллег, но и на Кшижановского и Стабровского, – “Колокол” получил вторую категорию. “Храм” – вторую, а “Остров” – третью. Едва не получил первую».

Обсуждение работ происходило в присутствии учеников. Категории присваивали преподаватели, победителям выдавались небольшие денежные премии. Известен случай, когда студенты требовали присвоить работе Чюрлёниса высшую категорию. Кржижановский стоял на своем: придет время и Чюрлёнис обязательно будет удостоен высшей категории, а пока… Товарищи успокаивали Константинаса:

– Не иначе пан Кржижановский видит в тебе соперника!

– А что? Они почти ровесники.

– Ну да! Господин профессор на каких-то три года старше.

При этом никто даже не заикнулся, что оба – и Чюрлёнис, и Кржижановский, да и не только они – ухаживали за одной девушкой – Лидий Брылкиной.

Наивный Чюрлёнис говорил Лидии, что ему нужна ее любовь… для творчества. Другая бы обиделась… Но, как предполагает Розинер (напомним, он