Русская нарезка - Павел Кушнир

тем, кому я давно нравилась... Узкоплечий, высокий... Пригласил меня в кино решила что это будет именно он. Взялся решительно... Увёз меня в Мек­сику... Познакомил с... Был другом... Так всё и случилось. Мы ехали в гости он вёл машину попросил меня чтобы не рас­сказывала тоже хотел быть единственным художником в на­шей паре подумала дело во мне почему всё повторяется. Мо­жет быть смогу умолчать. Может быть. Не настаивал. Тогда уже вышел журнал с четырьмя полосами его картин и рито­рическим вопросом, не лучший ли он из ныне живущих

Я видела, как от поливальной машины, когда не разбрыз­гивает, только разливает воду, остаются по асфальту извили­стые линии воды, в них яркие цвета рекламы на здании на­против, формально нет ничего живого... возвысил... те силы, что остались? ...вышли нас встречать, приветливые, смущён­ные, с глазами, как у актёров или совсем молодых людей... не был таким естественным, как они, пытался выглядеть уверен­но, и хотя у него, в общем, получалось, мне показалось что должны или могут вдруг увидеть его моими глазами тогда мне станет стыдно за него. В её картинах очень много мыс­ли... постоянная работа мысли... будничная забота, усиленная до степени очищения... уверенная, сильная композиция... яс­ность мысли, сочувствие, вживание в мир, но тревога — яс­ная тревога... сказала, что мне стоит увидеть. Когда ты пер­вую, я. В его день рождения двадцать восьмого. Я тоже роди­лась двадцать восьмого. Января. Марта. Две-три минуты мы молча. Потом встала. Пойдём, она сказала, ты должна уви­деть.

В большой светлой комнате на полу лежал законченный холст. Всегда было трудно поставить последнюю, но сейчас я видела, что картина закончена. Если у неё и было вообще начало и конец, потому что огромный холст дышал, двигал­ся, казалось, то расширяясь, то снова сжимаясь, переводя ды­хание после собственного появления на свет. Ничего более человечного в абстрактном искусстве я не видела. Я хотела подойти ближе, но не могла. Что он делал на этом холсте? Как будто умер и воскрес на нём... Картина не говорила о, но была. Это шаг на территорию ещё неизвестного нам искус­ства, и не могла сопоставить картину с человеком, видимо, недавно ещё работавшим над нею, который только что, хлопнув моего третьего мужа по плечу, повёл его в бар вы­пить чего-нибудь чёрного. Цвета самые простые: чёрный, белый, ржаво-рыжий, матово-красный и зелёный. Эти цвета брошены в холст, он исхлёстан, ранен, бичевали, пробужда­ли, пронизывали разрядами, разбегались волнами, печаль, ярость, отчаяние, неукротимая энергия. Заставила себя сдви­нуться с места, подошла ближе, почти наступая на холст. Чувствовала если коснусь его может ощутить прикосновение настолько живым растерзанным хаотичным будто ещё ды­мящимся

Оставил стенограмму будущего единства с миром, не по­сле, вне смерти, над ней. Оставалось мгновение, хрупкая кра­сота просвечивала сквозь мощь. Ходить вокруг картины, и ритм моих шагов казался банальным. Подумала, как собирал­ся перевести картину в вертикальную плоскость? Думал ли о том, что у неё в восприятии появятся верх и низ, когда швы­рял линии цвета в холст, вероятно, со всех сторон.

Её лицо выражало радость и возбуждение, она почти сча­стлива видеть, какое сильное впечатление произвела на меня картина, просияла, сейчас так подавлен, сказала почти весе­ло, а молодые художники совсем не приезжают к нам, смот­рела вниз, изредка поднимая взгляд и встречаясь нервными, блестящими глазами.

.. .похожий на слугу в старой комедии... если картина под­вигалась хорошо, шампанское... жалких прожектора... пот на лицах... не хотела труда, только исчерпывающей лёгкости... месяцы размышлений, не только озарения... создать на хол­сте бессмыслицу, хаос... постепенно вносить порядок и свет, выстраивая... восхождение, блуждание... назавтра, глядя на неё при дневном свете... принималась за работу снова... гово­рили о слащавости красок. Избегать отдалённо сладких от­тенков. Никто не поверить серьёзно работаю отдаю себя. Женщины... легко остановиться, привести в порядок, подса­харить — готова. Много раз и в разных, в основном мужских, компаниях. Когда услышала впервые превозносил мужчин за битвы с картинами хотела встать и кричать сидела молча и улыбаясь в одиночестве

Никому не известный безумный художник с юга испортил несколько изрезал написал ругательства на нескольких язы­ках. Перевела русские не слышала с тех пор. Остальные или же их просто не существует. Завидовали настоящий, не под­строенный, скандал. Мощь работы агрессию реакции. Мрач­нее тучи, хотя сам просил не стирать до конца выставки над­писей со стен, картины просто заменил другими

Посмотрел беззащитными глазами. Я знала, что он любит меня, это была одна из главных радостей моей жизни. Сине- серое радостное небо, золотое солнце к вечеру и сильный ветер. Отпустила змей и сразу вверх, проваливаясь, раскачи­ваясь и трепыхаясь. Постепенно всё выше, разматывая, заки­дывая шею назад и напрягая глаза, на что-то ногами, не глядя вниз. Не спутались, мы все отошли далеко. Порывистым, резким, скрылось, полетели мелкие бумажки травинки мусор, облака приблизились, издалека молнии, шумел гром. Поры­вы ветра с каплями дождя по нашим лицам; несколько сорва­лись и улетели кувыркаясь; другие резко вниз и с силой уда­рились о землю, разломав себя и разорвавшись на куски. В тёмно-сером, почти коричневом небе над нами гром; как тонкая трещина сверху донизу молния. Неподалёку повисла другая долгая светло-сиреневого цвета распалась на корот­кие отрезки, точки, исчезла оставив оглушительный со всех сторон

Засмотрелась на молнии и только пальцами руки, сорвал­ся с бечёвки. Поискала глазами в уже чёрном небе и не на­шла. Тёплый дождь и несколько упали на землю. То корот­кие, конвульсивные, то более долгие, тёмные, неторопливые, молнии. Я видела, как ветер разорвал змей прямо в небе сре­ди дождя и рейки с обрывками бумаги бессильно упали к её ногам. Смеялась. Трава поменяла цвет под дождём. Вскоре все змеи погибли. Радовались и кричали бегали под дождём собирая обломки промокли... Мне кажется, многие из нас в тот момент были счастливы. Сидели за большим столом без скатерти, в окно бил дождь. Темнеть, в кафе загорелся свет. Вытерла лицо салфеткой. Забрала из школы и отвезла до­мой. Подавлен, лицо искажено, отвечал невпопад.

Отец хотел забрать его. Ничего не вышло с пианисткой из Голландии, если существовала в действительности. Вер­нулся и теперь собирался забрать сына. Ковырялся в цып­лёнке с рисом, но почти не ел; когда встречала его взгляд, в нём страдание и растерянность. Я просто не знала, что ему сказать. Надела серую длинную юбку и белый свитер. Мои волосы высохли. За мной заехал и мы на такси. Молчала и он молчал и благодарна за это. Подождали полчаса до начала концерта. Руки порхали но лицо. Тяжесть лица спокойстви­ем, лицо ожило но тяжело дышал а потом