Аромат изгнания - Ондин Хайят

чей запах она узнала, взял ее под руку. Какая-то часть ее кричала, что надо оттолкнуть его и бежать, но тело не послушалось и, расслабившись, прильнуло к его телу. Она вдохнула древесный запах Антона и узнала кедр, сухой, грубоватый, потом ветивер, душистый, сложный. Следом зазвучали ноты сандала, маслянистого, чувственного, и бакаут, дымчатый, бальзамический. Усталость и стресс последних дней, розовое шампанское, смесь запахов, слащавая музыка, тело Антона, прижавшись к которому, она отдыхала, унесли ее далеко от всего, в мир, где живы только чувства. Когда вечер закончился, она с большим трудом пришла в себя. Антон настоял, чтобы отвезти ее домой на машине. Они ехали молча, но это молчание было ничуть не похоже на то, к которому Талин привыкла с Матиасом. Оно всегда вызывало в ней отвратительное чувство пустоты, как будто между ними была лишь бездонная пропасть. С Антоном, наоборот, она испытывала чувство покоя, до сих пор не знакомое. Она показала свой дом и попросила остановиться немного раньше. Матиаса не было, но она боялась, что он может появиться в любую минуту. Антон припарковался и выключил мотор. На миг ей захотелось попросить его увезти ее далеко отсюда, но она отстегнула ремень безопасности и повернулась к нему. Приятное тепло разливалось по венам.

– Ты приехала, – сказал он, улыбаясь.

– Похоже, да…

Ее мысли метались и сталкивались. Куда же она приехала? Не домой, это точно.

– Давай еще увидимся, – предложил Антон.

Он сказал это так просто, что Талин удивилась: она привыкла к работе на публику и грубым маневрам обольщения.

– Да, конечно!

Голос был слишком высоким, ответ слишком быстрым. Она показалась себе фальшивой и глупой.

– Отлично, я тебе позвоню, – сказал он.

– Договорились.

– Если ты дашь мне твой номер!

Она смотрела на него, не двигаясь.

– Ты согласна мне его дать?

Талин кивнула, но так и сидела неподвижно. Он улыбался.

– Возьми твой мобильный и набери мой номер.

Она повиновалась, набрала цифры, которые он продиктовал. Телефон Антона зазвонил, он ответил.

– Теперь у меня есть твой номер. А у тебя мой.

Талин вышла из машины и помахала ему рукой. Ни он, ни она не отключились. Молодая женщина вошла в подъезд, тяжелая дверь захлопнулась за ней.

– Это был прекрасный вечер, теперь мы можем это сказать, – тихо проговорил голос Антона у ее уха.

– Да, это точно.

Талин не поехала на лифте, боясь, что прервется связь.

– Я слышу, как ты дышишь, – сказал он.

– Я поднимаюсь пешком.

Ей показалось, что он улыбается. Все было с ним таким живым… На своем четвертом этаже Талин затаила дыхание. Знакомый ком набухал в животе. А что, если Матиас вернулся без предупреждения? Она достала из сумочки ключ и открыла дверь. В квартире было темно. Талин поспешила зажечь свет и огляделась, чтобы удостовериться, что он не прячется где-нибудь в углу. Она расслабилась, только когда убедилась, что одна.

– Какой запах у этого дня? – спросил ее Антон.

– Я тебя заразила! – воскликнула она.

– Я рад заразиться от тебя. Ну?

– Запах османтуса, конечно, с которым смешиваются кислый запах адреналина, холодный и металлический – страха и липкий, теплый – печали… Легкий и свежий запах пузырьков розового шампанского и еще один…

– Какой?

– Твой.

– Он тебе нравится?

Талин поколебалась.

– Да.

– Тем лучше. Мне твой тоже.

Она постеснялась попросить описать его ей.

– Спокойной ночи, Талин.

– Спокойной ночи, Антон.

Отключившись, она еще несколько секунд прижимала телефон к уху.

12

Талин толкнула тяжелую кованую дверь и вошла в мощеный дворик небольшого дома в 9-м округе Парижа. Она пошла направо, на первый этаж, и в прихожей сняла туфли. Мэтр Соитси Ача, двадцать первый потомок своего рода, приветствовал ее кивком головы. Она знала его много лет и заметила лукавый огонек в его глазах. Он проводил ее в средних размеров комнату. Выкрашенные в бежевый цвет стены, кремовые японские ширмы и теплое освещение придавали ей мягкости и сдержанности. Никакого запаха не ощущалось. Талин села по-японски на коврик и положила руки на колени, чтобы собраться. Церемония кодо готова была начаться. Молодая женщина страстно любила этот японский ритуал, выдвигавший на первый план душу запахов. Здесь надо было не нюхать запах, а слушать его. Это было для нее возвращением к истокам, продолжением всего, чему ее учила Нона. Бабушка всегда подчеркивала тот факт, что нам становится все труднее чувствовать окружающие ароматы. Постоянно отвлекаемое плоскими повседневными запахами, наше обоняние отмирает. Кодо было частью утонченных искусств, гейдо, и называлось также «церемонией благовоний». Нона страстно любила Японию и очень рано приобщила внучку к этому ритуалу, который составлял для нее важную часть обучения, позволяя проникнуть дальше в сложный мир запахов. Это путешествие по чувствам, по общему признанию, обладало многими достоинствами – в частности, умиротворяло органы чувств, очищало тело и душу, устраняло загрязнения, пробуждало ум, излечивало от чувства одиночества и успокаивало нервы. Эту церемонию могли практиковать несколько человек вместе, но Талин предпочитала проживать ее одна, как когда-то самураи перед битвой. Кодо помогало им собраться, оценить способность к концентрации и возвысить душу. Родившиеся в Китае благовония попали в Японию буддистских ритуалах в VI веке. Самая первая ссылка на благовония фигурирует в «Японских хрониках», первой книге по истории Японии, датированной VII веком[5]. Есть легенда, будто бы в 595 году рыбаки с Авадзи, острова в центре Японии, нашли выброшенный на берег кусок алойного дерева. Когда они его подожгли, то почувствовали чудесный запах и решили преподнести этот кусок императору. В то же время в Японии укоренился буддизм, и благовония использовались для очищения храмов и в других религиозных церемониях. Они стали символом благоговения и молитвы.

Инициация в благовония естественным образом стала неотъемлемой частью обучения Талин, и она продолжала совершать ритуал, регулярно посещая мэтра Соитси Ача.

Он между тем поставил перед ней белую курильницу и наполнил ее пеплом, утрамбовав его серебряным шпателем, чтобы придать коническую форму, напоминавшую форму горы Фудзи. Очистил края чашечки пером и провел по пеплу пятьдесят линий. Получились пять треугольников, расчерченных десятью линиями каждый; они представляли пять элементов японской философии: воду, землю, огонь, дерево и металл. Потом он вырыл ямку на верхушке и выложил на горку маленькую слюдяную пластинку, на которой аккуратно разместил кусочек душистой древесины. Талин взяла курильницу в левую руку, а правой обхватила край, чтобы сосредоточиться на запахе. Воцарилась благоговейная тишина. Путешествие Талин началось. Она закрыла глаза, трижды вдохнула, отвернувшись, чтобы не сдуть пепел, и ей показалось, что она растворяется в