Паткуль. Неистовый лифляндец - Борис Николаевич Григорьев

он превозмог своё упрямство и решил в присутствии короля дать полковнику Сен-Полю сатисфакцию. Чтобы пойти на такой шаг, Паткулю несомненно пришлось пережить моменты унижения, но он, во что бы то ни стало, хотел вернуться в политику, к делам правительства.

Дуэль состоялась 20 июля. Поскольку в Саксонии, как и во многих европейских странах, дуэли находились уже под запретом, пришлось выезжать в польскую Силезию. Согласно уговору, противники должны были сначала сойтись на шпагах, а потом, если схватка закончится безрезультатно, использовать пистолеты. Полковник Сен-Поль оказался великолепным рапиристом, к тому же он был намного подвижней, чем огрузневший тайный советник. В результате Паткуль получил одну рану в грудь, а другую – в живот, причём одна из них была настолько тяжёлой, что врачи выражали сомнение в выздоровлении раненого дуэлянта. Шведский комиссар в Данциге и французский посол в Варшаве дю Эрон не замедлили сообщить своим правительствам радостные известия по этому поводу.

Паткуля привезли в Варшаву, и он надолго отключился от всех дел вообще. А когда он выздоровел, то обнаружил, что король в услугах своего тайного советника больше не нуждается, а из окружения короля никто не хотел иметь с ним дела. К кому бы он ни обращался, в ответ демонстративно показывали спину. Враги неплохо поработали всё то время, которое Паткуль провёл в постели, и вполне преуспели в своих планах. Ко всему прочему, из Лифляндии поступили тревожные сведения, согласно которым Карл XII нанёс сокрушительное поражение саксонско-русской армии и занял половину Курляндии.

Пока была зима, шведы мирно пребывали со своим королём в северо-восточной Лифляндии на зимних квартирах. В феврале 1701 года они, вместе со всей Швецией, торжественно и шумно отметили свои блестящие молниеносные победы. Основной праздник проходил в Риге, где после богослужения весь гарнизон крепости выстроился на бастионах, а горожане в три ряда – на куртинах, после чего был дан беглый 12-кратный салют из 420 орудий, как бикфордов шнур пробежавший вокруг города и окутавший все окрестности дымом.

В начале мая Карл XII в сопровождении самых верных драбантов отправился под Дерпт, где произвёл смотр своим полкам. Там его ожидала отдохнувшая и хорошо вооружённая 18-тысячная армия. Ни одного наёмника среди офицеров и солдат в армии не было – все наёмники были востребованы начавшейся испанской войной. В этом и заключался секрет успеха шведской армии: начиная от короля и кончая последним солдатом, все были урождёнными шведами, воодушевлёнными лёгкими победами и уверенными в своём чуть ли не божественном предназначении служить своему храброму королю.

17 июня король со всеми силами двинулся под Ригу, где на южном берегу Двины их поджидала саксонско-русская армия под командованием старого фельдмаршала Адама Хейнриха Штайнау. Фельдмаршал, не имея представления, в каком месте шведы начнут переправу через реку, распылил наличные силы по широкому фронту, а потому не смог оказать им достойного сопротивления.

5 июля Карл XII, далеко оторвавшись от армии, прискакал под Ригу и вместе с генерал-губернатором Эриком Дальбергом и генерал-майором Магнусом Стюартом, руководившим год назад десантом под Копенгагеном, стали изучать диспозицию. Не мудрствуя лукаво, Карл XII 9 июля отдал приказ переправляться на другой берег прямо из-под стен Риги. Одновременно в лодки и на плоты сели около 7 тысяч солдат. Они быстро переправились через реку и стали закрепляться на другом берегу. Штайнау несколько раз контратаковал противника, но безуспешно. После ожесточённого многочасового боя саксонское войско не выдержало и обратилось в бегство, оставив на поле боя всю артиллерию и около 2 тысяч убитыми, ранеными и пленными. Во время боя за Кобронские шканцы, обороняемые русским отрядом, был убит старый соперник Паткуля полковник Магнус фон Хельмерсон.

Король Август снова заёрзал, его военный пыл угас, и «жареный петух» опять стал «клевать» его в самое уязвимое место – честность. Вокруг него снова зашевелились сторонники мирной партии. Мир со Швецией не только ставил крест на амбициях Паткуля, но и представлял угрозу его личной безопасности. Он был всего-навсего лишь бесправным эмигрантом и в любой момент мог быть выдан на расправу шведским властям.

Чтобы «достучаться» до Карла ХII, Август пошёл на беспрецедентный шаг и выпустил на поле боя самое страшное оружие – свою любовницу Аврору фон Кёнигсмарк. Выбор Авроры был неплохим, ко всем её внешним качествам добавлялось ещё одно достоинство – её отец был шведским дворянином, и графиня имела определённое влияние и на шведские дела. Карл ХII не имел никаких формальных поводов, чтобы сердиться на неё или испытывать неприязнь. Когда-то графиня написала даже восторженный панегирик и посвятила его добродетельному шведскому королю:

Все боги, рассуждая о его деяньях,

Слагали в его честь чертоги славы.

Лишь Вакх с Венерою молчали.

Август и Аврора всё правильно рассчитали, но забыли про последнюю строчку этого панегирика: все Боги любили Карла ХII, и он отвечал им всем взаимностью, за исключением Вакха и Венеры.

Старания графа Пипера добиться для графини фон Кёнигсмарк аудиенции у короля прошли впустую. Карл наотрез отказался её видеть. Тогда графиня пошла на хитрость. Она подстерегла его во время охоты на узкой тропинке в полной уверенности, что тут уж ему от неё не уйти. Увидев короля, она вышла из кареты и бросилась к нему навстречу. Но и тут её постигло жесточайшее разочарование, охота на охотника опять сорвалась. Карл ХII не принадлежал к изящному саксонскому обществу и, завидев длинный пушистый подол графини, резко поклонился, дёрнул поводья и исчез. Вольтер потом напишет, что Карл никого в Европе не боялся, кроме графини фон Кёнигсмарк. Главное оружие Августа дало осечку. Карл отлично знал, каким способом графиня добилась своего положения, и она внушала ему только отвращение. В гневе он даже как-то обозвал её грубым солдатским словом. К женщинам он был равнодушен, а женщин продажных презирал.

После битвы на Двине Карл XII, вопреки имевшимся планам и советам своих министров и генералов, решил идти не на Петра I, а на Августа Сильного. Он решил вторгнуться в Польшу и примерно наказать своего родственника за коварство. У короля Швеции возникла идея свергнуть саксонца с польского трона, посадить на него своего ставленника и только после этого сводить счёты с русским царём. Эта идея оказалась роковой для Швеции и самого короля: ему придётся долго гоняться за Августом по всей Польше, понадобятся неимоверные усилия для того, чтобы нанести поражение польско-саксонской армии, добиться, в конце концов, от Августа отречения от польского престола и сделать польским королём познаньского воеводу Станислава Лещинского. За это время Россия сумеет хорошо подготовиться к противостоянию со шведами и в 1708 году встретит армию Карла XII во всеоружии…

…Колебания короля Августа и обстановка в Польше несомненно не могла не удручать Паткуля. Всё чаще и чаще Паткуль обращал свои взоры на восток, к русскому царю. События развивались таким образом, что Россия могла оказаться единственной державой, достойно противостоявшей Швеции. Раз он перестал быть нужным Августу, то будет несомненно востребован Петром Первым. Царь как раз проводил реформу своей армии, и бывший шведский капитан мог оказаться ему весьма полезным. Он хорошо знал, что с учётом своего опыта и разносторонних способностей мог пригодиться Москве не только в военном деле – именно таких людей царь приглашал в Россию. Не вызывает сомнения, что ещё в Биржах Паткуль стал задумываться над своим будущим и не исключено, что «птенец» царя канцлер Ф. Головин уже тогда положил на него глаз.

Паткуль подал королю прошение об отставке, и Август немедленно его удовлетворил. Похоже, что король был рад избавиться от человека, втянувшего его в лифляндскую авантюру. Паткуль был удобным «мальчиком для битья», и на него можно было свалить все неудачи и ошибки. Прежде чем покинуть Варшаву, Паткуль нанёс визит царскому послу князю Григорию Долгорукову. С послом у него сложились добрые отношения, хотя общаться приходилось через переводчика. Паткуль при встрече с князем не стал сразу предлагать себя на русскую службу, а просто рассказал, что «устал