Карантин - Кэти Чикателли-Куц

Меньше, чем через две недели. Это кажется вечностью, и ничем – одновременно. Меня только что снова перевели в палату к Флоре, а уже пора считать оставшиеся ночи, которые я проведу, прислушиваясь к ее дыханию.

Хотя, судя по нашему последнему разговору, она ждет не дождется, когда окажется дома… подальше от меня.

Странно, что у меня снова есть сосед. Странно, что это снова Оливер. Странно, что между нами все странно. Снова. До сих пор. Но я все еще быстро устаю, поэтому засыпаю, так и не поговорив с Оливером. Следующим утром на часах почти девять. Я проспала двенадцать часов. Интересно, теперь это мое самочувствие до конца жизни? Всегда вымотанная и с ощущением, что смогу проспать половину дня, и так и не отдохнуть.

Глаза опять закрываются, а затем – мама уже тут.

– Доброе утро, Флора. Ты в порядке? – спрашивает она, глядя обеспокоенно.

– Да. Просто устала.

– Окей. Джои сказал, это может продлиться еще несколько дней. Хотела бы я остаться подольше, но ты же понимаешь, что я должна вернуться к твоему дяде и Рэнди, да? Он никогда не оставался один с Рэнди на такое долгое время. Не знаю, о чем я думала.

– Обо мне, – отвечаю я. – Ты думала о том, чтобы приехать на карантин к своей больной дочери. Мам, дай себе немного расслабиться.

Мама улыбается.

– Вижу, что тебе лучше. И мне лучше, глядя на тебя.

Я отмахиваюсь.

– Но это правда. С Рэнди все будет в порядке. А с тобой будет? Думаю, тебе стоит сходить на массаж. Или пойти поужинать с друзьями. – Почему-то едва не предлагаю поужинать с мамой Оливера. Понятия не имею, откуда у меня эта идея.

Она смеется.

– Да, мэм.

– От работы кони дохнут, – говорю я, улыбаясь ей. Мама любит повторять все эти старые поговорки, просто чтобы позлить меня.

– Дареному коню в зубы не смотрят, – отвечает она.

– Хорошо там, где нас нет.

– А там, где нет карантина еще лучше, – говорит Джои, входя в палату.

Я и забыла, какие у Джои ямочки на щеках. Бабочки, которых я раньше не чувствовала от усталости и боли, вернулись и порхают внутри.

– Отцовская шутка, – говорю я.

– Я же не отец, – отвечает Джои.

– Нет, я знаю. Просто… такие плоские шутки обычно называют отцовскими. Потому что отцы часто шутят плоско.

За шторой смеется Оливер, но Джои просто смотрит на меня.

– Забудь, – говорю я. – Давай убедимся, что температура все еще в порядке.

– Хорошая идея, – соглашается Джои, делая шаг вперед.

Он сует термометр мне в рот, и тот пикает.

– Все в порядке, – произносит Джои, глядя на шкалу.

Мама сияет.

– Спасибо, – она пытается схватить руку Джои, но тот пишет в своем неизменном планшете, а потом поднимает рассеянный взгляд.

– Не нужно меня благодарить. Благодарите вирус, за то, что он покинул тело вашей дочери. Тот еще был опыт, да?

– Да уж, – отвечаю я. Как я могла забыть об этих ямочках?

– Ну, если нигде случайно не пересечемся, то увидимся через пару часов.

– Еще одна отцовская шутка! – говорю я.

Он снова выглядит недоуменно, и я слышу, как во второй раз смеется Оливер. Джои салютует мне, а затем отдергивает штору, закрывающую вторую часть палаты.

– Что такого смешного, Ромео? – Но из-за мамы Оливера, Джои явно старается играть в беспечных приятелей.

Ответа не слышно, Джои, должно быть, сунул Оливеру термометр в рот. Затем раздается писк.

– Ну, что там? – нетерпеливо спрашивает мама Оливера.

– Ваш сын по-прежнему здоров. Температура нормальная. Еще увидимся.

Джои уходит, и мама Оливера говорит:

– Он мне не нравится. И плевать, что он врач.

Моя мама шепчет:

– И мне тоже.

Хотя не знаю, почему она шепчет. И не знаю, почему ей не нравится Джои. Наверное, она не заметила его ямочки.

Я слышу, как после ухода своей мамы Флора принимает душ. Появляется запах кокоса и мяты. Удивительно, что она уже делает это сама. Всего несколько дней назад я видел, как сестра помогала ей добраться до ванной. Она такая сильная. Интересно, она помнит, как до болезни я сказал своей маме, что считаю ее сильной? Интересно, она обидится, если я снова это скажу? Интересно, она обидится, если я скажу все, что думаю о ней?

Ужасно, что мы не закончили наш прошлый разговор. Ужасно, что я не пойму, почему она так странно относится к Келси. Ужасно, что теперь у меня есть девушка, но при этом я понимаю их еще меньше, чем раньше.

Слышно, как Флора идет обратно к своей койке и включает телик. Хочется поговорить с ней. Нужно поговорить с ней.

После двух сериалов я наконец робко спрашиваю:

– М-м-м, Флора?

Она не отвечает. Может, спит? Может, игнорит меня. А может в наушниках.

Беру телефон и нервно вожусь с ним. Вижу все уведомления о последнем посте Келси с тегами #любимыйкарантинейджер и #неприкасаемыйпарень.

И все посты с тегом #карантинейджер.

«Флоре вроде стало лучше. Где она? #карантинейджер

«Хватит уже Келсера, я хочу Флоривера! #карантинейджер».

Посылаю Флоре сообщение:

«Ты спишь?».

Она отвечает:

«Да. Крепко сплю».

Я смеюсь.

Жду.

Наконец пишу: «Можно к тебе?».

«Если хочешь».

Мама заказала мне онлайн кое-что из одежды. Но так долго проходив в больничной пижаме, странно вновь надевать обычную одежду. Столько всего приходится делать: застегивать пуговицы, змейки, разглаживать все.

Я встаю, приглаживаю джинсы, наполовину застегиваю толстовку, затем снова расстегиваю. Даже в больничной палате я не могу избавиться от этого делано-небрежного вида и не почувствовать себя при этом придурком.

Я слегка отодвигаю штору, вхожу было, но понимаю, что надо отдернуть штору пошире и делаю шаг назад. Дергаю штору, но размахиваюсь слишком сильно и нечаянно распахиваю ее полностью.

Флора смотрит на меня со своей койки.

– Ну, это было драматично, – говорит она.

Штора все еще колышется позади, и я придерживаю ее рукой.

– Так что случилось? – спрашиваю я, стараясь выглядеть буднично, но во мне нет ничего будничного.

– Не знаю. Это ты мне написал.