Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

опустела, он задул свечи и, накинув на плечи плотный черный бархатный плащ с капюшоном, вышел на улицу справить нужду. Лагерь был покрыт пеплом догоревших костров, рядовые и командиры спали крепким сном. В темноте ночи метелки тростника молчали, а полная луна скрылась, оставив лишь тонкий месяц. Юйвэнь Чжоу направился в глубь тростниковых зарослей.

Он помнил, что где-то здесь оставалась брошенная ветхая лодка. Пока Юйвэнь Чжоу пробирался сквозь заросли, его шаги тонули в вое ветра и диких зверей, мягкие метелки тростника то и дело легонько поглаживали его по лицу, чем только сильнее раззадоривали его. Он никогда не был так возбужден, никогда не испытывал такого неудержимого желания, как в эту ночь. Азарт игорных домов уже давно тек по его венам.

Заброшенная лодка стояла пришвартованная в укромном месте у тростникового озера. Он замедлил шаг – его носа коснулось хорошо знакомое тонкое благоухание. Ближе, ближе, еще ближе. Он почувствовал аромат цветов, алкоголя и человеческого тела, и эта смесь густых запахов еще больше усилила его желание.

Стройная и грациозная Цинь Хуа, преклонив одно колено, сидела на носу лодки, будто в ожидании супруга, который вот-вот должен вернуться домой. От нее исходило спокойствие и нежность.

Юйвэнь Чжоу почувствовал, как кровь в нем забурлила, он превратился в отважного охотника, украдкой приближающегося к добыче. Внезапно распахнув объятия, он с бешеной силой бросился на Цинь Хуа, схватил ее двумя руками и зажал на носу судна. Тут он подумал, что так не годится, сорвал с себя плащ, расстелил его на палубе и только затем, мягко сняв с нее юбку, укрыл тканью их двоих. Тело рядом с ним было таким мягким и теплым, от него исходил чудный аромат и никакого сопротивления – оно покорно подчинялось ему.

Цинь Хуа игриво провела языком по его шее, от чего по его телу побежали мурашки наслаждения: она намекала, что готова к продолжению. Это воодушевило Юйвэнь Чжоу, он дал волю своей дерзкой натуре и стремительно проник в самую нежную часть ее тела. Девушка покусывала его, доставляя боль и удовольствие одновременно. Лодка раскачивалась в такт его движениям, смущенный месяц скрылся в облаках, а тростник колыхался, словно подбадривая его, призывая продолжать наступление.

Когда месяц показался вновь, Юйвэнь Чжоу и Цинь Хуа лежали подле друг друга на носу лодки.

– Цветок чувства? Цветок, который рождается, чтобы чувствовать? Хуа?[73]

Юйвэнь Чжоу нежно мял ее крепкую пышную грудь. В серебристом лунном свете дивное тело Цинь Хуа, пропитанное крепким вином, казалось похожим на статую из белого нефрита, освещающую все вокруг своим сиянием.

– Нет. Цветок жизни, цветок страсти. – Цинь Хуа поднялась, грациозно оделась и кокетливо улыбнулась, довольная всем произошедшим.

Она мимоходом сорвала свесившуюся тростниковую метелку и стала водить ею туда-сюда по его обнаженной груди, твердой, как железо. Юйвэнь Чжоу повернулся, крепко обнял ее и принялся целовать ее черные волосы.

– Когда ты войдешь во дворец, я буду обязан называть тебя супругой Цинь, – тяжело вздохнул он.

Юйвэнь Чжоу думал, что его единственный порок – любовь к азартным играм. Он и представить не мог, что к ней, к самой неподходящей для этого женщине, у него возникнут такие неподобающие желания и чувства.

– После этой ночи с тобой я не буду сожалеть ни о чем, даже если бы мне было суждено умереть прямо сейчас.

Цинь Хуа достала из-под себя парчовый платок с красными пятнами и положила его на грудь Юйвэнь Чжоу. Ее мягкий низкий голос был само воплощение плотского влечения. Она вдруг поднялась, сбежала с лодки на землю, кинулась в заросли тростника и исчезла, словно ее тут и не было.

Юйвэнь Чжоу встал на ноги и стал всматриваться в море густого тростника, сливавшегося с небом. Куда же она делась? Ему казалось, что все это ему привиделось, что это был лишь прекрасный сон. Юйвэнь Чжоу подобрал парчовый платок, усыпанный красными пятнами, и почувствовал резкий, но сладковатый запах крови. Он неожиданно рассмеялся – ну и глупа же она! Наивное дитя пограничной заставы, как она собирается предстать перед императором, лишившись девственности? Как она собирается получить его любовь и расположение? В глазах жителей столицы Юйвэнь Чжоу – всего лишь «господин легкомысленный игрок», он не стоил такой чести.

По дороге в столицу Юйвэнь Чжоу намеренно ехал впереди отряда, чтобы не встречаться с Цинь Хуа. Каждый вечер, разбив лагерь, он, как прежде, играл на деньги и пил вино, а она в это время сидела в своей палатке, играя на флейте чи, чтобы развлечься. Он делал вид, что не замечает этого.

Успешно доставив Цинь Хуа ко Дворцу Благополучия, Юйвэнь Чжоу, замешкавшись, молча наблюдал, как сопровождавший ее отряд поднялся по тысяче ступеней из белого нефрита и скрылся во внутренних покоях.

– Сановник, вам нельзя увлечься, вернемся в поместье. – Сюэ Цыбэй потянул за поводья Байхуа, отворачивая голову коня в другую сторону.

– Ха! Сюэ Цыбэй, я же всем известный «господин легкомысленный игрок», откуда во мне взяться чувствам? – Юйвэнь Чжоу сделал акцент на слове «легкомысленный» и даже не взглянул на слугу.

– Боги всюду сопутствуют нам, даже тогда, на природе. Они лишь ждут, когда вы отбросите легкомыслие и встанете на праведный путь, это дороже любого золота! – Сюэ Цыбэй поднял голову. Его прекрасные глаза были прозрачны и чисты, в них поблескивали искры благоразумия.

– Что было, то прошло. Я тебя поправлю – это дороже любых чувств! – в свойственной ему манере шутливо ответил Юйвэнь Чжоу.

Выхватив у конюха из рук поводья, он подстегнул коня и помчался вперед. Однако Сюэ Цыбэй предвидел, что господин так поступит, а потому стремительно вскочил на собственную лошадь и с легкостью догнал Юйвэнь Чжоу.

Глава 18

Мужун Цзялянь: дорога, освещенная пламенем

Башня Радостных Голосов располагалась в самом неприметном углу Западного дворца. На его заднем дворе пышно разрослась бамбуковая роща, через которую, клокоча, бежал ручеек. По желобку, сделанному из расколотого пополам бамбукового стебля, вода тонкой струйкой стекала в каменный чан. «Кап-кап», – звонко бились капли о дно – отсюда и появилось название Башни Радостных Голосов.

Дворцовая служанка Фэнъи, невысокая и коренастая, обычно собирала волосы в два кольца. Она неуклюже несла медный таз, до краев наполненный чистой водой, и, переступая через порог, запуталась в подоле юбки.

– Ай! – истошно завопила Фэнъи от боли, не сдержавшись.

Ее тучное, как клубни лотоса, тело повалилось на землю вместе с тазом.

– Фэнъи, раз уж ты