12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

– своего рода обряд инициации для посетителей парка. Потом снова поворачивается ко мне:

– Увидимся после представления? Ну пожалуйста!

Ох, вы бы видели, как он подмигивает! Китт включает очарование, как водопроводный кран. Который подключен к гейзеру.

– Ну пожалуйста-пожалуйста!

Я хватаю «Повесть о двух городах» и легонько стукаю его книгой по лбу.

– Ладно.

Он наклоняется и целует меня, чего мы обычно на людях не делаем. Правила парка запрещают отношения между двумя сотрудниками, но я не сопротивляюсь. Приходится привстать на цыпочки, потому что он выше меня. А что, если я никогда больше не встречу парня с идеальной для поцелуев разницей в росте? А именно одиннадцать сантиметров, когда я в своих белых «Конверсах», которые мне вообще-то уже малы, но зато они идеальной степени потрепанности.

Первый раз мы поцеловались при луне. Москиты сгрудились вокруг моей головы как нимб. Я чувствовал запах его одеколона, вкус его жвачки, трепет его век. Сам я глаза не закрывал, опасаясь, а вдруг этот момент, самый страстный и счастливый в моей жизни, окажется сном? Когда он сделал паузу, чтобы отдышаться и сказал: «Офигеть, Мэтти, да ты круто целуешься», я все еще не был уверен, что не сплю.

Но сегодня, закончив наш прилюдный поцелуй и посмотрев мне в лицо, Китт сказал только «Не плакать!». К тому моменту он уже понял, что, если я начинаю плакать, лучше отойти подальше или запастись аквалангом.

– Потерпи хотя бы до парковки! – там мы всегда прощались в конце дня. Каждый день. Это уже стало традицией.

– Ладно, – говорю я. – Видишь – вуаля! я не плачу, – но он уже не слушает. Переключается в рабочий режим, что я могу только уважать. Люблю, когда люди как следует выполняют свою работу.

– Ну, я пошел, красавчик! – кричит он и спешит прочь: до выхода на сцену осталась всего минута.

И пока я смотрю на его невозможно симпатичную задницу в нелепых черных синтетических штанах, мне странным образом приходит в голову, что, может быть, я и скучаю по пицце. Еще как скучаю. А если уж быть честным, то, может быть, я не переставал думать о ней с тех самых пор, как аллерголог мне сообщил про мою непереносимость лактозы.

В «Королевстве чудес» сегодня явно творится что-то неладное. Конечно, парки развлечений вообще нельзя назвать оплотом гражданской ответственности, но даже по нашим невысоким стандартам сегодня тут витает какой-то дух беззакония.

Взрослые прячутся за разросшимися фигурными кустами (что это вообще такое? Бегемот? Или дракон?), выскакивают оттуда и стреляют в друзей из водяных пистолетов. Скейтбордисты шныряют по тротуарам Мэн-стрит, выстроившись аккуратным клином, как стая перелетных птиц. Уже дважды за сегодня я видел, как продавец из киоска с конфетами гонялся за детишками, которые выбегают из магазина с полными украденных сластей карманами, оттопыренными, как щеки бурундука.

В прошлом месяце Китт купил мне в этом киоске пакет монструозных сахарных губ и написал розовым маркером на ценнике «Твои поцелуи еще слаще».

Тем временем на эстраде тридцатипятиминутное представление уже перевалило за половину: выступает группа девчонок в стиле ду-воп. Китт появится только через сорок пять секунд, так что я лениво открываю свою книжку и…

Нет, ну кого я обманываю? Все равно ни слова не пойму. Во всяком случае, не сегодня.

Я снимаю солнечные очки и вытаскиваю закладку, в роли которой выступает секретный список, который я потихоньку заполняю. Это список всего, что меня раздражает в Китте. Я решил, что будет легче оставить его в прошлом, если помнить, как он портит мое настоящее.

Номер один: «У него всегда такой вид, будто он только и ждет, пока я закончу говорить». Как только я начинаю о чем-то рассказывать, у него делается отсутствующий взгляд. Он, как детишки перед каруселью в ожидании своей очереди. А поскольку я прошлым летом работал на карусели (и зарабатывал на три доллара в час меньше), уж я-то знаю, что дети совершенно не умеют ждать своей очереди. Как и Китт.

Щурясь от солнца, я смотрю на сцену. Девчонки сегодня выделывались как могли, так что попурри приобрело совершенно современное звучание. Могут себе позволить, ведь сегодня последний рабочий день. «День приколов», как назвал его Китт, рассказывая мне об этом вчера вечером.

– Ну а что они сделают, уволят нас? Все равно никто из нас не собирается снова работать в этом задрипанном парке.

Между прочим, говоря это, он совершенно забыл, что ваш покорный слуга работает в этом парке второй год подряд. Китт вообще все забывает.

Я нечаянно прикусываю язык и решаю, что в таком раздраженном состоянии самое время продолжить изучение списка.

Номер два: «Китт не всегда с пониманием относится к моим чувствам». У него есть эта актерская привычка постоянно вскидывать брови, осуждая всех и вся. С ним бывает ужасно весело: никто не умеет так шутить. Но, как любит говорить моя мама: «Есть тонкая грань между умением очаровать и манипулированием».

Ах, мама. Она медсестра и по-настоящему чуткая личность. Мир во всем мире, на машине наклейка-пацифик, все дела. Добрее нее только мой отец, которого мои друзья прозвали «невозмутимым вегетарианцем». Мои родители – настолько милые люди, что, когда я привел Китта на ужин пару недель назад, папа опробовал целых три нейтральных темы (погода, паршивая система общественного транспорта в Питтсбурге и «чем занимаются твои родители, Китт?»), прежде чем окончательно сдался, потому что Китт предпочитает полностью завладевать разговором. Китту хотелось поговорить о религии, потому что он недавно с гордостью покинул лоно католической церкви. Мама трижды выходила из-за стола: за солью, за перцем и за другой солью.

Номер три: «Китт отказывается употреблять слово „любовь“».

Но я все равно буду. Все мои дедушки и бабушки были хиппи. Любовь в моей семье как валюта. Мы ее тратим как деньги, будто мы самые богатые люди на свете.

Номер четыре: «Он никогда не спрашивает меня про работу». Видимо, считает, что моя работа скучная, но я так не думаю. Ну хорошо, мне платят за то, чтобы я продавал футболки и значки (и, кстати, я уже пять недель подряд опережаю остальные киоски по количеству продаж), но я решил, что на самом деле начальство финансирует мою будущую карьеру социолога. Специалиста по людям. Питтсбургского приматолога.

Видите ли, для любителя изучать человеческую натуру в «Королевстве чудес» есть четыре типа посетителей: 1) пожилые парочки, которые давно друг друга разлюбили, 2) парочки старшеклассников, которые только что друг в друга влюбились, 3) большие организованные группы в одинаковых кислотных футболках,