Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс

козы – две наполовину тоггенбургских и одна наполовину нубийская, ушастая по кличке Хенни; однажды, когда Лин выгуливала их на поводках на склоне холма, они запаниковали и помчались, протащив ее чуть ли не по всей долине. Со временем Терри и Лин расширили свои владения, купив участок через дорогу – по словам Терри, когда-то принадлежавший членам «нонконформистского прихода, уже давно вставшим в очередь к райским вратам». На нем выращивали овощи. Затем, с небольшой помощью отца Лин, они купили двухакровое поле, начинающееся чуть ниже по склону от коттеджа, поднимающееся на соседний холм, и приступили к монументальному труду – избавлению от корневищ пырея. Там они построили сарай для коз, откуда водили их к дому, чтобы подоить. В верхней части поля жили барсуки, а в траве скрывались гадюки, и однажды Терри нашел расплющенный трупик змеи, затоптанной козами. Козы умели постоять за себя.

Как и пчелы. Местный знаток, пожилой человек по имени мистер Брукс – официальный пасечник графства Сомерсет, ни больше ни меньше, – обучил Терри искусству пчеловодства, причем, похоже, «был только рад просветить молодого человека, который любит сидр и не боится пары пчел у себя в штанах». Терри и Лин завели три улья и сперва поставили их в саду. Но пчелы не раз роились и вылетали из ульев в припадке гнева, после чего их приходилось возвращать то из жимолостной изгороди, то с дерева, а то и из соседского сада. Еще пчелы как будто ненавидели, когда Лин вывешивала на просушку белье, о чем недвусмысленно заявляли, забираясь в это время к ней в волосы. Со временем ульи перенесли выше по склону холма.

Терри купил мотоцикл MZ – очередной в бесконечной веренице неизменно устаревших машин, с которыми он был не прочь ассоциироваться. Как «Данкли Уиппет» трагически недотягивал в своем подражании стильной элегантности итальянской «Ламбретты», так теперь MZ трагически недотянул в подражании хромированной инженерной мощи немецкого BMW. В основном этот мотоцикл служил для того, чтобы без изысков доставить Терри в Chronicle на Уэстгейт-стрит, где он свободно парковался прямо под окнами редакции. Но Терри также использовал его для сельскохозяйственных нужд, чтобы доставлять все, что требовалось для работы, до поля и обратно. Поэтому иногда Лин, выглядывая из окна, видела, как муж на мотоцикле, при полном белом пчеловодческом параде, опасно поставив на бензобак MZ сразу пять рам, медленно и несколько сюрреалистично курсирует, растопырив колени, между коттеджем и полем. В честь этого редкого пересечения пчеловодства и езды на мотоцикле Терри украсил спину комбинезона надписью «ПАСЕЧНИКИ АДА» жирным черным маркером, обведя словами карикатурный череп со скрещенными костями – причем череп, естественно, щеголял в пчеловодческой шляпе8.

Но пчеловодство было лишь одним аспектом жизни Терри в Роуберроу, в каком-то смысле объединявшей интерес к политическим преимуществам самодостаточности с еще более серьезным интересом, который они с Лин питали к древним обычаям. Другим аспектом было прядение. Мать Лин держала овец Джейкоб – необычную пегую породу с большими рогами и такой густой шерстью, что ее практически можно было поставить стоймя даже без овцы внутри. Лин научилась прясть на веретене, а потом научила и Терри. Он же на этом не остановился – купил прялку новозеландского производства с педалью и научился работать на ней. Пряжу возвращали матери Лин, а она на пару с ее бабушкой вязала носки и джемперы. Сотрудники Bath Chronicle думали, будто Терри шутит, что его фирменные полосатые пуловеры сделаны из подручных материалов, но это было не так.

Пчелы делали мед. Курицы несли яйца. Множились банки отменного чатни, как и ведра козьего молока, а производство козьего сыра достигло таких масштабов, что захватило даже ванную. Дэйв Басби вспоминает, как в такие сырные периоды запах «пронизывал все поры дома» – и как Лин с Терри блаженно не замечали вони. Еще Дэйв помнит, как Терри однажды затеял выращивать табак – не потому, что курил, а «просто потому, что ему нравилась сама идея». То же касается его внезапного порыва делать свой мед9. «Терри не был любителем выпить или покутить, – говорил Дэйв. – Он не любил терять самоконтроль. Просто делал свой мед, потому что это необычно и интересно». Очередная грань крайне разностороннего любопытства, которое в те же годы привело Терри на вечерние курсы, где он, по собственной оценке, стал «дипломированным специалистом по превращению насекомых в золото».

Ему всегда нравились модельки насекомых. Дэйв Басби помнит, как в конце шестидесятых Терри подарил ему «очень красивую золотую пчелку, сделанную всего лишь из хитроумно сложенной бумаги». Заняться таким моделированием всерьез Пратчетта подтолкнул роман 1967 года «Создатель лабиринтов» (The Maze Maker) художника и скульптора Майкла Айртона – переосмысление жизни Дедала, легендарного мастера из греческих мифов, чьим самым известным достижением были действующие крылья для Икара, но которого почитали также за создание золотого улья, настолько правдоподобного, что пчелы даже наполнили его медом10. Терри часто перечитывал роман, и Айртон настолько заинтриговал их с Дэйвом, что в 1969‐м они ходили на выставку его картин, рисунков и скульптур в Художественной галерее Редингского музея. Дэйву показалось, что картинки и рисунки Терри не зацепили, зато техника скульптуры заворожила в высшей степени. В «Создателе лабиринтов» приводится описание метода «пропавшего воска» для отливки золотых ульев – когда сам улей становится восковой моделью, которую сжигают, чтобы создать металлическую реплику, – а также говорится, что этот метод работает и с трупиками пчел. Идея отливки собственных золотых пчел захватила Терри, и в конце концов он поступил на вечерние курсы, чтобы научиться литью из золота и серебра, а Питер Бендер пожертвовал на это начинание золото. Во время первой попытки работы с драгоценным жидким металлом Терри чуть не растратил подарок впустую, когда неплотно закрыл центрифугу и, ударив молотком, чтобы запустить вращение камеры, забрызгал часть стены и потолка мелкой пылью расплавленного золота, – хорошо хоть не себя или кого-то из присутствующих. Но затем дело пошло на лад, и студент окончил курсы с идеальной золотой пчелой, золотым кузнечиком и пригоршней серебряной саранчи.

Намного позже Терри рассказывал мне, что связывался с Майклом Айртоном по поводу метода «пропавшего воска» и что они переписывались на эту тему. Айртон в сотрудничестве с ювелиром Джоном Дональдом и с финансовой поддержкой богатого мецената успешно отлил золотой улей, хоть и только с семнадцатой попытки, – и да, когда его поставили на траву, в него действительно прилетели пчелы. Но при этом Айртон признался Терри, что с самими пчелами всегда мучился и никак не мог сохранить изящество крылышек. Терри с гордостью поведал мне, что во время вечерних курсов